Нотариус - Екатерина Сереброва

Нотариус

Екатерина Сереброва

© Екатерина Сереброва, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

1

– Саш, ты на машине? – суетливо вопрошал мужской голос в мобильнике. Звонящего что-то беспокоило, но сразу переходить к делу он обычно не спешил.

– Ну да, как и всегда, – напрягшись, ответил Саша, привыкший сразу переходить к делу, говорить прямо и четко, а не размусоливать.

– Отлично, – выдохнули в динамике телефона. – Саня, будь другом, а, доставь мое извещение адресату?

– А сам чего? – неохотно уточнил Александр, степенно перебирая на столе бумаги – он часто занимал себя рутиной одновременно с нежелательным или скучным телефонным звонком. На экране монитора перед ним был разложен карточный пасьянс, что было куда интересней, и Саша уже мысленно сыграл в партию. Не терпелось воплотить полученные ходы. Время близилось к концу рабочего дня, а он ненавидел отвлекаться на чьи-то звонки, будучи одной ногой дома.

– Теща просила на вокзале встретить! А адресат загородом, мне не успеть! – разгорячённо тараторил звонящий. – Пожалуйста, Санька, выручай! Запилит ведь змея, если опоздаю, а жена потом вообще на месяц надуется. Вручишь извещение – и свободен. М-м?

Приятель все бы и тарахтел, пока не добился б своего. Саша знал, что проще уступить и помочь, чем объяснять, почему он, нотариус, не имеет права делать работу за судебного исполнителя. Доставлять извещения должникам – не криминально, но, тем не менее, всегда можно нарваться на бдительного и въедливого гражданина, который, несмотря на имеющиеся у него долги, начнет качать права и требовать наказания для него, Александра, нарушившего должностную инструкцию.

Но сегодня отчего-то Саше было все равно. Он устал от звука включенного кондиционера, не спасавшего от взмокшей рубашки, и мучительно хотел домой, в прохладу от треклятой духоты и жары.

– Ладно, – наконец, ответил Александр. – Будешь должен. Как передашь мне?

– Я завезу, Сань. До вашего офиса ведь мне близко, – заверил собеседник, явно обрадовавшись выигранному предприятию. – Спасибо!

И вправду, через полчаса приятель со странной фамилией Сковорода подвез необходимую документацию и растворился, даже забыв очно чего-нибудь пообещать за это Александру. Нотариус несильно и обиделся: лесть и заведомый обман он чуял за версту и не любил пустых заверений, а со Сковороды редко, что дельного можно было стребовать. Исключительно по старой университетской «дружбе» Саша по привычке общался, да иногда вот выручал его. Никаких совместных дел или увлечений у них давно не имелось.

Саша неторопливо собрался незадолго до официального закрытия своей конторки – клиентов все равно не было, глухо, как в танке. С неудовольствием натянул на влажную и совсем не свежую рубашку пиджак, поправил галстучек. Захватил дипломат, аккуратно, но быстро сунув в него извещение, перед уходом подошел посмотреться в зеркало. Педантично заправил за уши волосы и обтер шею – Саше не нравились длинные, до плеч волосы, особенно в жару, но так любила жена, и приходилось мириться. Критично присмотрелся к себе: да уж, пожалуй, старовато он выглядел для своих тридцати трех. Седые виски, морщины у глаз и одна большая, залегшая на лбу между глаз. С тенями под глазами и вялым видом из-за бессонницы летом справляться было, в целом, несложно – солнечные затемненные очки исправляли положение, по крайней мере, на уличных встречах. Да и в помещении при дневном свете при умелой улыбке Александра и хорошей способностью вести с человеком беседу, располагать к себе он умудрялся скрывать недостатки внешнего вида. Но уже всерьез боялся, как бы не пришлось уподобиться жене и не начать делать масочки для лица.

Представив себя облепленного огурцами, Саша усмехнулся и покинул кабинет. На выходе из офиса он оставил несколько распоряжений своей секретарше в приемной и неторопливой, почти сонной походкой успешно вышел из здания.

Александр Остапенко был юристом всю свою сознательную, но далеко не беззаботную и простую жизнь. Чего с ним только ни происходило, в каких передрягах Саша, вовсе не по своей воле, успел побывать! Последние года три все было спокойно и, казалось, судьба смилостивилась над Остапенко: долгожданная тихая, мирная работа без лишней беготни по судам, да с извещениями, собственное руководство, грамотный небольшой персонал, с которым комфортно и беспроблемно сотрудничать. В семье тоже было все хорошо, подрастала дочь-подросток. Но злой рок настиг на сей раз любимую жену Александра, Нину: у нее проявились признаки сахарного диабета. Болезни не смертельной при качественном и регулярном лечении, однако новость, естественно, всколыхнула их семью, но Нина умудрилась и сама не расклеиться, и домашним не дала пасть духом.

Словом, несмотря на это удручающее обстоятельство, Саша полагал, что его жизнь протекала более-менее плавно и стабильно. Как у большинства нормальных людей, занятых простыми каждодневными делами и заботами. Остапенко давно знал, что каким-то образом выделяется из данного ряда, не мог только понять, за что и почему, но все же очередная напасть Александра бы не удивила. Он не ждал чего-то особенного, Боже упаси, во всяком случае сознательно. Саша смирился с такой жизнью, где главным принципом и целью непроизвольно стало: быть начеку. Постоянно остерегаться, а не рванет ли где мина, как в прямом, так и в переносном смыслах. Поэтому даже то спокойствие, которое было с Остапенко в этот период жизни, было зыбким и не вполне правдивым. У Александра болела жена, а он, иногда жутко себя за это коря, порой допускал мысли: не ровен час, как и самого схватит очередная неприятность. Словно сам факт болезни близкого человека для него ничего и не значил. Что, конечно, было совершенно не так. Но предчувствие некого более крупного события неумолимо следовало за Сашей.

И обострилось оно, правда, пока незаметно, сразу после звонка приятеля. Остапенко уже приближался к загородному дому, где проживал должник – адресат для извещения, когда предчувствие усилилось. Сердце вдруг ускорило темп, руки вспотели. Александр удивленно поморгал несколько раз, надеясь сбить тревогу, но не помогло. Он осторожно припарковался у высоких ворот обозначенного дома и медленно вышел из своего старенького Форда. Сразу пахнуло елью, кедровыми орешками – весь коттеджный поселок находился рядом с лесной зоной. По сухому гравию Остапенко потопал вперед.

Форма кнопки звонка была причудливо необычной: сердце, обвитое змеями. До него пришлось тянуться, привстав на носочки. И это вовсе не Александр был такой низенький – видимо, здесь просто не любили незваных гостей. Пальцами теребя дипломат, он как-то беспричинно волновался, хотя встречи с людьми самого разного социального положения были для него делом каждодневным и не особо хлопотным.