Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями) - Бруно Нардини

Временами его охватывает сладкая печаль, он чувствует, что ночь вечности близится, и перед глазами, словно одна огромная фреска, предстает вся его жизнь. И он без всякой горечи пишет в заветной тетради: «Как с пользой прожитый день приносит спокойный сон, так и с пользой прожитая жизнь приносит спокойную смерть».

Он не хочет считать годы, не хочет прикидывать, старше он или моложе того или иного живописца,— это было бы посягательством на волю Первого Движителя. Глядя на свои «Кодексы», он заключает: «Не зря прожитая жизнь — долгая жизнь».

В часы отдыха Леонардо снова, как прежде, брал в руки лиру и пел все еще красивым голосом песни своей родной земли.

В замке Клу Леонардо закончил полотно «Святая Анна втроем» и написал портрет знатной дамы — так называемой "Bell Ferroniére".

Часто в замок Клу приезжал король Франциск I, чтобы побеседовать с Леонардо. Король не уставал слушать рассказы Леонардо и говорил, что тот не только великолепный художник и скульптор, но и великий философ.

«Не зря прожитая жизнь — долгая жизнь»,— записал Леонардо.

«Неподражаемая левая рука»

Однажды кардинал Луис Арагонский, проезжая со своей свитой через Тур, навестил великого живописца Леонардо.

Дон Антонио де Беатис, секретарь кардинала, оставил подробное описание этой поездки: «Мой кардинал вместе с нами поехал в Клу повидать мессера Леонардо, флорентийского живописца, которому было больше семидесяти лет...».

Произошло это, вероятно, осенью 1516 года. Леонардо не было тогда и шестидесяти пяти, но выглядел он много старше своих лет. Почти наверняка именно к этому времени относится рисунок сангиной, хранящийся ныне в Туринской библиотеке. На нем запечатлен человек с рано состарившимся лицом, запавшими щеками, огромным лбом и печальными глазами древнего пророка.

«... Леонардо показал нашему Светлейшему Кардиналу три картины, все до одной превосходнейшие,— продолжал Антонио Де Беатис.— Первая — мадонна с младенцем, словно бы сидящие на коленях у святой Анны; вторая — портрет одной знатной флорентийской дамы, писаный с натуры по заказу Джулиано Медичи; третья — Иоанн Креститель в юности ...».

Мельци не поверил своим глазам. Когда Леонардо снял полотно, чтобы показать гостям последнюю свою картину, перед ними предстал уже не Вакх, не юноша женоподобного вида, а Иоанн Креститель. Леонардо пририсовал тонкий, как тростинка, крест, вздымавшийся в небо, устремленный на него указательный палец, и картина приобрела евангельское звучание. Мельци, пораженный, посмотрел на Леонардо, а тот с улыбкой кивнул ему. Затем он снова занялся гостями.

«Леонардо показал нам рисунки анатомированных им тел в разрезе: мускулы, нервы, вены, сухожилия, внутренности. Насколько можно судить, он анатомировал как мужчин, так и женщин, что никогда другими столь тщательно не делалось.— А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, Де Беатис уточняет: — Мы в этом убедились воочию, и Леонардо сказал, что он анатомировал больше тридцати трупов мужчин и женщин всех возрастов ...».

В 1516 году, когда Леонардо не было и шестидесяти пяти лет, его посетил в замке Клу кардинал Луис Арагонский. Леонардо показал гостю все свои живописные работы, в том числе картину, на которой был изображен неизвестный юноша, а также свои труды по анатомии.

Кардинал был восхищен этими творениями Леонардо, но он с жалостью смотрел на его почти парализованную правую руку, «которая уже не напишет ничего прекрасного».

Только Франческо Мельци знал, что крест на картине с неизвестным юношей Леонардо написал левой рукой.

Жизнь есть дар

«... Мессер Леонардо да Винчи, королевский живописец, живущий сейчас в месте, именуемом Клу.., уверенный в близкой смерти, но неуверенный в точном часе ее наступления, продиктовал мне нижеследующее свое завещание и выразил последнюю волю, как то мною записано.

Прежде всего, он поручает душу свою Синьору нашему всеблагому Владыке Небесному, Деве Марии, Святому Михаилу и всем Ангелам Рая.

А также ...».

Было это 23 апреля 1519 года, в святую субботу. Леонардо уже несколько месяцев не вставал с постели. И вот он позвал Вильгельма Бориана, королевского нотариуса, еще пять свидетелей, викария и капеллана церкви святого Дионисия, настоятеля и двух монахов близлежащего монастыря миноритов и Франческо Мельци. Свидетели молча слушали, как Леонардо, которого приподняли на подушки, диктовал свое завещание. Он был в здравом уме и в полной памяти.

Сначала нужно позаботиться о душе, которая не умирает, а продолжает жить и, значит, по-прежнему очень нуждается в милосердии. А посему «три торжественные мессы и тридцать месс обычных» как в церкви святого Дионисия, так и в монастыре. Похоронить себя Леонардо велел в церкви Сан Фиорентино.

Теперь можно было подумать и о делах земных, об имуществе.

«... Мессеру Франческо Мельци, дворянину из Милана, завещаю все мои картины и рисунки, манускрипты и книги, а также всякие инструменты и Трактаты об искусстве живописи. В знак глубокой любви завещаю ему и все до одного предметы моей одежды».

Баттисте де Вилланису Леонардо завещал половину виноградника у Порта Верчеллина и воду из канала Навильо. Другую половину виноградника он завещал Салаи, который в нем построил себе дом. И все это «в награду за услуги добрые и приятные, каковые вышеупомянутые де Вилланис и Салаи, слуги мои, мне оказали».

Леонардо ничего не напутал — Салаи для него больше не ученик, а всего лишь слуга, быть может, по-своему и преданный хозяину, но неблагодарный и нечистый на руку.

«А также ... Матурине, моей служанке, одежду из добротной черной материи с кожаной подкладкой ... и два дуката».

Теперь можно подумать и о похоронах. Они должны быть торжественными, ведь это своего рода семейный обряд. Траурная процессия выходит из дома и направляется к кладбищу через город под пристальными взглядами людей. Леонардо, прищурив глаза, словно он видит перед собой траурную процессию, перечисляет: «... шестьдесят факелов, которые понесут шестьдесят бедняков, за что им будет заплачено». В похоронах должны участвовать все священники прихода и церкви Сан Фиорентино: приор, викарий, капелланы, а также церкви святого Дионисия и монастыря миноритов. Грегорианское песнопение и ладан во время месс и множество зажженных свечей. «Десять фунтов воска на большие свечи, которые будут зажжены в вышеупомянутых церквах во время богослужения».