Человек за бортом - София Цой

У него медленно поползла вверх левая бровь.

– Сомнительное улучшение. Я испортил твое пальто.

– Твое пальто – я всего лишь его сшил. К тому же испортил его не ты, а какой-то варвар в штабе.

– Я недоглядел. Да и что за идея – носить зимой светлое?

– Это красиво.

Вал тяжело вздохнул и прикрыл глаза рукой.

– Надеюсь, к своим клиентам ты менее снисходителен.

– Не волнуйся, я ни к кому так не снисходителен, как к тебе.

Он посмотрел на меня сквозь пальцы одним покрасневшим глазом, будто спрашивая: «И за какие грехи ты свалился на мою голову?» Я улыбнулся в ответ.

– Пойду. – Он встал, вынул из кармана связку ключей и опустил на мой стол. – Кота зовут Леша.

– Вал, может, я все-таки поеду с тобой?

Ехать было недалеко: фамильное поместье Грантов находилось под Версалем. Двухэтажный каменный дом с классической колоннадой был завещан Валентину, но оставлен им много лет назад. Призрачный, приземистый, но не ветхий, он пустовал. Раз в год, перед годовщиной, Вал туда приезжал, прибирал в двух спальнях – своей и родительской – и проводил там ночь.

– У меня сердце не на месте. Позволь составить тебе компанию.

– Не нужно, Келси. У тебя много дел.

– Я все отменю.

– Келси.

– Вал…

Он отмахнулся и поправил в петлице белую лилию – дань памяти погибшим родителям. Набросил пальто, подхватил со стула перчатки и небольшую сумку, замер и чихнул, на сей раз беззвучно. Я сунул ему платок в карман пальто – кончики пальцев захолодил металл компаса.

– Если вдруг что, будь добр, дай мне знать. Я ведь есть у тебя в компасе?

– Да, – заверил он.

Непонятно отчего развеселившись, мы, как дети, сбежали по мраморным ступеням, и наши шаги отдавались перекликающимся эхом. В подсвеченных квадратных нишах, в начищенных щитах изваяний Патрокла и Ахилла мелькали наши отражения.

На улице морозный ветер тут же разбросал нам волосы. Вал поежился и выругался – я был уверен, что выругался, хоть и не расслышал и не видел его лица. Подкатил экипаж, Вал улыбнулся и отсалютовал мне. Я ответил тем же и проводил карету взглядом, пока она совсем не растворилась в пелене дождя. В бутике было тихо: модистки ушли к Софи. Я знал, что вскоре помещение снова наполнится ароматом парфюмов, щебетом и взволнованными голосами заказчиц, но сейчас вокруг и внутри меня было пусто как никогда.

Софи Мельес

До форума оставалось несколько часов, и Винсента предложила позвонить Келси, чтобы тот отправил к нам двух своих визажисток, Мари и Люсиль. Высокие стройные блондинки, с большими глазами и утонченными чертами лица, они не только готовили к показам моделей дома Лаферсон, но и сами участвовали в них в качестве манекенщиц. Обе успели побывать замужем, но муж Мари бросил ее беременной, а от своего мужа Люсиль сбежала. Брошенные на произвол судьбы, они хватались за любую работу, пока Келси, по их же словам, не спас их, устроив к себе в бутик.

Дом с их появлением преобразился: мы смеялись и сплетничали, как гимназистки. Люсиль и Мари заставили меня принять ванну с пеной, вымыли мои волосы и уложили их с помощью черепаховых гребней и горячих бигуди из раскаленной каменной пиалы, а потом усадили за резной туалетный столик. Винсента наблюдала, валяясь на кровати, и то и дело просила Алис принести нам еще чаю и фруктов.

Люсиль обдала меня облаком фиалковых духов, а Мари, взяв тонкую кисточку, принялась рисовать мне стрелки.

– Где же мсье Лаферсон вас нашел? – поинтересовалась я, пока Люсиль смешивала на палетке румяна и подбирала помаду и пудру в тон моей кожи.

– Я была гувернанткой у одного американца, учила французскому его сына. Чудесный мальчик, но вот отец… Однажды он меня напоил и воспользовался мной, пока я спала. Потом сделал это снова. Так продолжалось полгода, пока мсье Лаферсон в один день не пришел к нему в гости.

– Вы попросили его о помощи?

Мари повернула мою голову к себе и стала специальной щеточкой расчесывать брови.

– Нет, я молчала, – отозвалась Люсиль. – Но мсье Лаферсон… Он будто что-то почувствовал. Гостей в тот раз было немного, человек пять или шесть. Хозяин позволял себе непристойные выходки. Может, что-то отразилось у меня на лице… Когда мы садились за стол, мсье Лаферсон прошептал: «Если он делает что-то против вашей воли, уроните салфетку». И я уронила.

– А потом?

– Потом мсье Лаферсон, по сути, выкупил меня у него. Сказал, что его другу срочно нужна гувернантка, и забрал меня с собой в тот же вечер. Разрешил мне пожить в его бутике. Спросил, что я умею, могу ли рисовать, позировать, общаться с клиентами. Я ответила, что люблю делать макияж, даже выписывала журналы, пока могла. Так все и сложилось.

– Потом он попросил меня уговорить Люсиль участвовать в показах. – Мари положила щеточку, взяла разведенную подругой тушь и начала красить мне ресницы. – Посмотрите вверх, мадемуазель Софи. С тех пор мы вместе закрываем шоу.

– Вы прекрасно работаете вместе, – искренне сказала я.

Они хором рассмеялись. Люсиль растерла румяна, и в четыре руки они быстро и умело закончили макияж. Теперь в трельяже отражалась новая Софи – яркая, с алыми, будто покрытыми глазурью, губами и дерзким взглядом. Вместе с Винни девушки подобрали для меня блузу из перламутрового шелка и темно-синий фрак, повязали бантом синюю ленту и прикололи брошь, которую Винсента достала из своего комода. Это был блестящий якорь, вписанный в штурвал с крыльями. Не успела я спросить: «А разве это не символ Капитанов?» – как Мари уже вдела мне в уши тяжелые блестящие серьги, а Люсиль застегнула на шее длинное ожерелье со звездами. Кончики волос, непривычно подвернутые внутрь, щекотали щеки и шею. Винсента, точно почувствовав это, убрала пару прядок за ухо и широко улыбнулась. Люсиль, Мари и Алис захлопали в ладоши.

– Какая вы красотка!

– Кажется, даже слишком для такого мероприятия, – пробормотала я. – Все же надо было, пожалуй, надеть черное. Соблюдение дресс-кода – это ведь жест уважения… Ты уверена, Винни, что это не сочтут за дурной тон?

– Дорогая, даже если сочтут, при Элиоте они этого не выскажут. Кстати, там, говорят, кое-чей курьер принес кое-что для тебя.

Я сбежала вниз, полная детского любопытства. В гостиной на журнальном столике дивно благоухали свежие багеты, а рядом в шляпной коробке красовались ярко-голубые звездчатые цветы. Из них выглядывала визитка Лиги Компаса.

– До чего мило со стороны Элиота! – воскликнула Винни за моей спиной.

– Но откуда ему знать про багеты? Мы ходили в булочную только с Освальдом.

– Освальд и рассказал, думаю. Иногда он выбалтывает что надо и что не надо. Вот, надень, Софи. – Винсента протянула мне темно-синие кружевные перчатки, собранные у запястий на атласную тесемку. Обе визажистки ахнули, а я попятилась.

– Мне кажется, не стоит.

– Брось, Элиот без ума от кружева.

– Тем более не стоит.

– Надевай, – скомандовала Винни.

– Да, да, надевайте, – присоединились Люсиль и Мари.

– Вот ведь сводницы! – возмущенно воскликнула я под общий смех.

Погоду обещали по зимним меркам теплую, но я все же закутала голову синим шарфом и поверх надела широкополую фетровую шляпу. Набросила пальто и крепко обняла на прощание Винни, Люсиль и Мари. Уже в карете я приложила руку к лицу и бросила взгляд в маленькое круглое зеркальце: затянутые в кружево пальцы на матово-бледной щеке действительно выглядели очень… привлекательно.

Павильон «Око» находился чуть поодаль от Эйфелевой башни, ближе к дворцу Трокадеро, в ряду других павильонов, подготовленных к Всемирной выставке. Повторяя архитектурой Пантеон из Латинского квартала, он отличался лишь стеклянным куполом и сверкал по периметру портика тысячами золотых лампочек. Яркий электрический свет отражался в водах Сены и в лужах, в которые теплый ветер превратил снег и лед на мостовых. От стоянки карет к павильону вел движущийся тротуар, прямо как из книг Герберта Уэллса. Удивленные гости с осторожностью ступали на него, и дребезжащая лента плавно несла их к дверям. Я последовала их примеру.

Теплая погода многих вдохновила одеться легко. Дамы щеголяли летними шляпами, полупрозрачными