Соседский пёс - Елена Дымченко

на улице, сначала несмело, робко, но быстро набирая силу, пошёл дождь. Он яростно хлестал в неплотно прикрытое окно, как будто хотел ворваться в её жилище и вот, не выдержав напора, створка окна распахнулась, впустив его, наконец, в комнату. Дождь застучал по подоконнику; занавеска, раздуваемая ветром, затрепетала, забилась и, задев стоящий на подоконнике цветочный горшок, смахнула его на пол, превратив в грязные черепки. Бесстыдно торчали оголившиеся бледные корни сломанного цветка из разбитого кома земли.

Вера Петровна, вскочив с постели, кинулась закрывать окно. Занавеска, как взбесившаяся птица, хлестала её по лицу огромными мокрыми крыльями. С трудом её усмирив, Вера Петровна справилась, наконец, с окном и, заперев щеколду, не удержалась и посмотрела через окно на собаку. Он был там, на том же месте и также смотрел на неё, не отрываясь, как и несколько часов назад. Создавалось впечатление, что всё то время, когда она боролась со своими чувствами и пыталась заснуть, он так и не опускал взгляда, ожидая её. По тротуару ручьём лились струи воды, деревья, сгибаясь под напором ветра и дождя, яростно кряхтели, как уставшие борцы. А он, этот пёс так и лежал на мокром газоне под проливным дождём и чего-то ждал от неё.

– Вот чёрт! – выругалась вполголоса Вера Петровна. – Что тебе от меня надо?

Пёс неотрывно смотрел прямо в глаза, так, по крайней мере, ей казалось. Выражения его глаз она видеть, конечно, не могла, но сам факт, что Берендей не отрывал от неё взгляда, раздражал и пугал.

Проверив ещё раз оконную щеколду и, задвинув занавеску, Вера Петровна вернулась в постель. Шум дождя не стихал, а только усиливался.

Она не могла найти удобного положения на своём одиноком ложе. Не выдержав, встала с кровати и босиком, на цыпочках направилась к окну. Не раздвигая штор, в щёлку, как вор, она снова выглянула из окна. На улице бушевала стихия, дождь лил сплошной стеной, осатаневший ветер рвал и ломал ветки деревьев, казалось, он отводил свою полную ярости душу. Пёс упрямо лежал на том же месте.

– Вот, супостат, навязался на мою голову! – в сердцах бросила Вера Петровна.

Надев сапоги и старенькое пальтишко, она открыла дверь и, спустившись по щербатой лестнице, выскочила во двор. Стоило ей покинуть тёплый кров, как ветер, как будто обрадовавшись новой жертве, накинулся на неё с такой неистовостью, что Вера Петровна была вынуждена остановиться, чтобы собраться с силами и двинуться дальше.

Опустив голову и крепче запахнув пальто, она с трудом продвигалась вперёд, преодолевая яростное сопротивление ветра. Дойдя до арки, она снова была вынуждена остановиться. Сквозной проход утраивал силу ветра и, сбивая с ног, засасывал в себя, как в чёрную дыру любого, попавшего в зону его досягаемости. Прижавшись к стене, Вера Петровна, почти вдвое согнувшись, упрямо шла вперёд. Вырвавшись, наконец, из плена опасного водоворота, она шагнула к газону, туда, где ждал её упрямый пёс. Увидев её, он встал и, сделав пару шагов навстречу, остановился. Голова его была полуопущена и, как бы исподлобья, он смотрел ей в глаза, неотрывно и даже не мигая.

– Пойдём, что ли.

Вера Петровна, обречённо вздохнув, махнула рукой, как бы приглашая его за собой.

Берендей двинулся за ней. Дорога назад оказалась гораздо легче, ветру как будто надоело досаждать ей или он нашёл другую игрушку, во всяком случае, не встречая никакого сопротивления, они быстро достигли двери подъезда. Вера Петровна впустила собаку в дом.

Поднявшись по лестнице и еле справившись с заедающим замком, она распахнула дверь. Берендей стоял на другом конце лестничной площадки и не торопился заходить.

– Ну, что ты встал? Пойдём уж.

Он стоял и внимательно смотрел ей прямо в глаза, как будто проверял её.

– Ну, как хочешь.

Вера Петровна зашла в квартиру и, оставив дверь открытой, прошла на кухню и поставила на плиту чайник,

Ни звука. Присев на табуретку, женщина стала ждать.

Послышалось тихое цоканье когтей по паркету в прихожей – пёс зашёл всё же в квартиру.

Вера Петровна вышла в коридор. Берендея в прихожей не было, только мокрые следы на полу свидетельствовали о том, что он здесь всё же был. Закрыв входную дверь, Вера Петровна пошла по следу и, зайдя в комнату, ахнула, увидев, что на её тщательно заправленной, белоснежной постели нагло развалилась мокрая, грязная собака, которую она привела с улицы.

– Ах ты, наглец! – Вера Петровна задохнулась от возмущения. – А ну, слазь!

Она подбежала к кровати, прихватив по дороге полотенце с дивана и, уже было, замахнувшись им на собаку, вдруг остановилась.

Наглый пёс, не только не соскочил испуганно с кровати, но и чуть потянув шею, устроился как будто ещё удобнее. Он явно не собирался покидать её постель и вёл себя так, как будто это его законное место и все эти крики и вопли относятся совсем не к нему. Почему-то он был абсолютно уверен, что ему за это ничего не будет.

Такое странное поведение настолько удивило Веру Петровну, что злость её сразу куда-то испарилась. Она стояла с полотенцем в руках, смотрела на этого мокрого, грязного нахала, который бессовестно развалился на её белоснежном бельё и вдруг, почувствовав всю комичность ситуации, расхохоталась.

Она смеялась, сгибаясь пополам, не в силах остановиться. Слёзы лились из глаз, и вместе с этим смехом и слезами выходили из её души давно осевшие там боль, тоска и страх. Давно уже она так не смеялась. Пёс поднял голову и внимательно посмотрел на неё. В его глазах не было страха или удивления, казалось, он смотрел с пониманием, как будто так и должно быть.

Отсмеявшись и с трудом успокоившись, Вера Петровна вытерла слёзы ладонью и сказала с усмешкой:

– Ладно, Берендей, пойдём, я тебя помою.

Пёс, не спеша, поднялся и, стоя на теперь уже грязной и мокрой постели, медленно потянулся всем своим длинным, худым телом. Наконец, лениво спрыгнув, он величественной поступью направился в коридор.

Почти с восхищением проводив его глазами, Вера Петровна, покачав головой, отправилась за ним.

– Ну и нахал!

Зайдя в ванную комнату, Берендей легко и грациозно запрыгнул в ванну. Включив тёплую воду, Вера Петровна долго отмывала его грязную свалявшуюся шерсть. Снова и снова она намыливала его и, смывая грязную пену, оглаживала истощённое тело. Берендей стоял, не шевелясь, явно получая удовольствие и от тёплой воды и от её ласковых рук.

Выключив воду и вытерев его шерсть большим полотенцем, она отвела его на кухню и накормила оставшейся гречневой кашей с мясом. Несмотря на то, что пёс был явно сильно голоден, ел он, не спеша, как бы смакуя. Это привело Веру Петровну в ещё большее восхищение.

– Ну, что ж, а теперь пора спать.

Зайдя в комнату и взглянув на свою изгвазданную постель, Вера Петровна вздохнула