Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

распахнув серые глазищи и комкая в пальцах концы шали, она дрожащим голосом выговорила:

— Он не ваш, верните!

Ещё чуть-чуть и польются слезы.

— Верну-верну, ничего с вашими почеркушками не случится, — заверил я, едва подавив зевоту,

Девица яростно засопела и пошла красными пятнами. Тонкие пальцы сжались в маленькие острые кулачки.

— Почеркушки?!!

— Да, да. Но не надо так переживать, как только вы выполните работу...

Девица резко развернулась на каблуках, поняв, что большего от меня сейчас не добьется.

Я уж хотел попрощаться и захлопнуть дверь, но разглядел в её волосах начарованный цветок. Какая необычная магия... Рука помимо воли перехватила узкое плечо, пальцы, не дожидаясь команды затуманенного разума, сами потянулись к цветку. Я невольно коснулся кудрявой копны, и ладонь на мгновение замерла.

— Какой бутон…

Раздался звонкий шлепок, цветок выскользнул из пальцев.

— Извращенец! — взвизгнула непрошенная гостья и стремительно рванула прочь.

Я потер щеку. Уже забыл, когда меня били по морде дамы

— Помешанная! — раздраженно рявкнул ей вслед.

Даже спать расхотелось. Выпить бы кавы, но простые банальные радости мне в ближайшее время не светят, остаётся пойти и покурить.

— Пронька! — гаркнул я. — Утюжь камзол, я отправляюсь в Школу Высших Искусств.

— В такую-то рань? Так вас там и дожидаются.

— Гжесь Ремиц приходит рано, а мне надо с ним поговорить. Он свидетель по моему последнему делу. Накануне играл с погибшим в карты, вдруг вспомнит что-нибудь полезное.

Я уже набивал трубку, устало разглядывая улицу за окном, а Пронька продолжал бормотать за спиной.

— Всю голову сломает, будет вспоминать. Ни днём, ни ночью никому от вас покоя нет.

[1] Разновидность упыря. В стрыг обычно превращаются молодые ведьмы погибшие насильственной смертью и похороненные без ритуального обряда («Нечистая сила Растии» книга из библиотеки Бальтазара Вилька)

[2] Снява — мелкий дух отвечающий за здоровый сон. В Растии помимо официальных четырех богинь народ активно верит в разных мелких духов, демонов, сущностей и нежитей. Надо сказать небезосновательно, так как многие из них действительно существуют.

Глава 3 В которой мы узнаем кое-что о работе книгопродавца

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Если бы я вела дневник, в нем бы обязательно стоило пометить: 15-е жовтня[1], неприятности, часть вторая. Благо, в отличие от множества своих сверстниц, я не страдаю ежедневным самокопанием и записыванием надуманных страданий в изящную книжечку. Однако данную пометку я все же сделала. Мысленно.

Небо затянуло тонкой серой пеленой, которую пригнал с залива ветер. От тепла остались одни воспоминания. Похоже, через пару дней эту серую хмарь унесет в Сабрию, и западные соседи получат свою порцию осенних прелестей в виде холодной мороси и нудной сырости. По брусчатке, словно выброшенные на сушу лодки, скользили сухие кленовые листья, слетая в свинцовые воды реки.

Я быстро шла по улице, одной рукой удерживая норовящую упорхнуть шаль, а другой бережно прижимая к груди отвоеванный цветок. В голове, скакала единственная мысль: «Негодяй! Извращенец куцев! Думает, если в стражу устроился, так ему все позволено?!» Только вот цветок... Откуда, куць его задери, он взялся? Ведь не из вчерашнего же сна он впутался в мои пружинки, лишь по недоразумению названые волосами. Ибо сон, как известно, субстанция нематериальная. Догадка пришла внезапно. Сдались магу мои сомнительные прелести — Вилька заинтересовал цветок и только. Да, некрасиво получилось. Я врезала по лицу боевому магу! Просто так... по ошибке... Глупая победа быстро померкла. Он же ничего плохого, видимо, не хотел, а я... Неловко вышло. Хотя... нечего было говорить, что мой рисунок почеркушки. Всем нравится, а он видите ли недоволен, тоже мне критик нашёлся. Место сожаления заняло ущемленное самолюбие, а при мысли о головомойке за очередное опоздание и забытую дома книгу с гравюрами, на душе стало совсем погано.

Ворвавшись в лавку, я приготовилась к отповеди недовольного и возмущенного хозяина, но пролетела сквозь выплывшую навстречу Анисию и едва не врезалась в Румпеля, спокойно пившего чай с печеньем и листавшего книгу. К моему удивлению, не привычный эльфийский трактат о любовных утехах, а «Трансполярную модификацию живых существ» Ивы Восточнолеской. Тролль ловко ушел от столкновения и перехватил меня за талию, не дав страстно обняться с книжным шкафом.

Не верьте, если говорят, что тролли неуклюжи и неповоротливы! Это наглая ложь! При всей своей массивности, двигаются они куда проворнее людей. Для меня загадка, как Румпель, напоминающий дубовый сундук, удержал кружку с чаем и поймал меня. При этом не пролил ни капли, и даже печеньку из загребущей лапы не выпустил.

Вывернувшись из объятий тролля, я мешком упала в кресло и красноречиво уставилась на закопченный помятый чайник, одновременно косясь на глиняную кружку. Румпель правильно истолковал мои знаки и, добавив заварки, налил кипятка.

— А где Врочек? — запоздало вспомнила я, грея озябшие пальцы о кружку.

— Старый книгопродавец с утренним баркасом отбыл в Зодчек к капитану Эдрику, — недовольно откликнулась Ася, усаживаясь на стол рядом со мной.

Зодчек — один из трех самых крупных портов Растии — находился по ту сторону залива. Трижды в день туда из Кипеллена ходил пассажирский баркас, доставляя всем желающим сомнительное удовольствие двухчасовой морской прогулки. Врочек, например, терпеть не мог болтаться по волнам — старика зверски укачивало, да и ревматизм после «целебного морского путешествия» мучил нещадно. Посему пан Франц предпочитал добираться до своего старинного друга капитана Эдрика Брилова по суше, пусть и вдвое дольше. Сегодня же решил пренебречь традициями... С чего бы это?

Пока я придавалась нехитрым размышлениям, Ася продолжала недовольно ворчать. Что ж, её можно понять. Пан Эдрик, в прошлом капитан боевой шхуны «Мантикора», а ныне владелец антикварной лавки в Зодчеке, не утратил связей в морском братстве и кроме антиквариата промышлял ещё и сбытом награбленного. Иногда к нему попадали и книги. Тогда Врочек бросал все и на сутки-двое пропадал в прибрежной клоаке, именуемой Зодчеком. Ася ворчала, что когда-нибудь это сотрудничество вылезет старому книгопродавцу боком. Я же облегченно вздохнула, похоже, головомойка отменяется. Впрочем, могла бы и сама догадаться, что хозяина нет. Иначе Румпель ни за что не приперся бы чаи гонять.

— Ну, а у тебя как? — вкрадчиво