Тайны Кипеллена. Дело о запертых кошмарах - Ольга Васильченко

И есть подозрение, что это она их пошамала, болезных. И трупы все наши были в расцвете сил и возможностей. Как уж она их заманивала, не знаю, но думается, что всякий раз по-разному, если умудрилась почти не засветиться и пустить по ложному следу опытного боевого мага, — тут я ничуть не кривил душой — Рекар Пшкевич в своем ремесле собаку съел, не будь он ещё таким твердолобым, глядишь, и раскрыл бы дело до моего приезда. — Ну что, панове, какой вывод из всего этого?

Мальчики на побегушках озадачено переглянулись.

— Она умная, — неуверенно изрек Казимир.

— Вот, то-то и оно, — вздохнул я. — умная, а значит опасна вдвойне.

— А второе? — припомнил Марек.

— Все они возвращались со светских приёмов. А это значит? — я пытливо уставился на осоловевших помощников сквозь поредевший дым.

— Ну, это... — пробормотал Казик, — она их на балу того...

— Скорей всего, — согласился я, за два года наловчившись быстро и правильно истолковывать многозначные «того». — Но думается мне, что не совсем, то есть не на самом балу, скорее поджидала неподалеку…

— Волкодлак! — выпалил Марек.

Я вздохнул, закатив глаза, и всё еще щурясь, проворчал:

— Сейчас выдам учебник и отправлю зубрить, в какие дни волкодлаки перекидываются! Когда полнолуние было?

Рыжий потупился, начав что-то считать на пальцах.

— Неделя уже прошла, — наконец выдавил он. — Сейчас месяц Хрустальной луны.

— Да к тому же, наши убитые шли за человеком. А если бы это оказался волкодлак, они бы сто раз сбежать успели, пока того в смене ипостаси корежило. Нет, я склонен думать, что наша убийца меняет облик по своему желанию. А то, что охмуряет на балах, так значит, умеет вести себя в высшем обществе, недурна собой, весела и обаятельна. Казимир, погляди, как там настойка с места преступления?

Задумчивый Казик метнулся к шкафу и достал длинную колбу с порозовевшей водой.

— Вроде готово!

— Тащи! — вздохнул я.

Кто бы знал, как мне не хочется нырять в ту злосчастную ночь, когда убили щеголя.

Получив «настойку» на окровавленных песчинках, я едва глянул на мутную воду и скомандовал:

— Отойдите!

Мои «мальчики на побегушках» послушно шарахнулись в дальний конец кабинета, поближе к двери. Они давно привыкли, что во время действия припоя я могу и заклятьем невзначай запустить. Инстинкты боевого мага далеко не всегда уживаются с воспоминаниями жертв. А поскольку в такие моменты я уже не совсем я, то и последствия порой бывают ошеломительные.

Скривившись, я громко выдохнул и запрокинул колбу, отпив ровно половину. Всегда надо оставлять часть «настойки», чтобы в случае чего, нырнуть в прошлое еще раз.

— Подпиши! — прошептал я, и рука безвольно стукнулась об стол.

Тело словно перестало существовать, а мою несчастную душу бросило сквозь время…

Из темноты разнёсся женский смех. Каждый звук отдавался оглушительным эхом так, что я хотел зажать уши. Вот только руки мне не подчинялись. Перед глазами мигали тусклые фонари. В луже отражался тёмный фасад дома с пустыми цветочными горшками под окнами. Кривая, изъеденная ржавчиной труба, тянулась вдоль стены и загибалась в канаву. В световых пятнах промелькнула брусчатка. Её перекрыл рукав дорого камзола. Улица расплывалась, растворяясь в ночном сумраке, а мысли суетливо сбивались в кучу.

— «Снова проигрался… Куць побери их всех… Ничего, завтра пан Трацкий оплатит свой заказ и я отыграюсь… О… прекрасная панна… Похоже тот стакан шапры был лишним. Ты мне снишься? Не снишься-а… — касание мертвенно холодных губ не отрезвляет, а распаляет ещё больше. — Как там сказал этот зануда Гжесь Ремиц? Не везет в игре, повезет в любви? О да… Как затащить в особняк... она такая шалунья и вроде не против… или играет… спросить напрямую… на бархатную розу не похожа… что, если сбежит».

Я потерялся в беспорядочном потоке пьяных раздумий. Мне самому уже казалось, что фривольная девица должна согласиться. Вот только бы увидеть её лицо. И, как на зло, фонарь возле дома покойного Любомира Дражко погас. Я… Он… Мы начали поворачиваться. Вуаль на шляпке, щекотавшая лицо незадачливого любовника колыхнулась. Глаза в её тени вспыхнули, и я отчетливо услышал треск ткани. Платье брызнуло в стороны оборками и бантами, а в тусклом свете фонаря блеснули когти. Он… Я… Мы закрылись руками… От боли перехватило дыхание, но крик всё же вырвался наружу, чужими, незнакомыми нотами отскакивая от стен домов. Трещали кости, булькала, выплёскиваясь через горло кровь… Мы вопили, но нас продолжали неистово терзать, рвать на части, драть, кусать… Внутренности горели огнём и чем слабее становился жар, тем быстрее мы угасали…

— Кто здесь? — завопили издалека.

Когти вырвались из нашего тела, и давящая тень метнулась в сторону…

— Пан Вильк! Пан Вильк?!

Я оторвался от стола, с ужасом схватившись за грудь. Боль ещё металась внутри, не веря, что всё случившееся произошло не со мной. Она упорно твердила, что меня убили: жестоко, страшно, мучительно, но я упрямо качал головой. Нет! Тот щеголь лежит в холодной, накрытый холщовым мешком, а я Бальтазар Вильк, маг-припой Ночной стражи.

Ненавижу работать с кровью! Слишком сильная связь и глубокое погружение. Лишь Пресветлым известно, как я до сих пор не свихнулся. Мой дар, моё проклятье, мой недуг только что забросил меня в болезненную пучину чужой памяти. Но я выбрался и узнал очень важную деталь.

— Она не насытилась, — прохрипел я, всё еще глотая воздух, — поэтому выйдет на охоту не через два-три дня как раньше, а быстрее. Тварь конечно умна, но голод сильнее. У кого сегодня сборище?

Я задыхался, продолжая массировать грудь, боялся, что если отпущу, под рубахой тут же появятся страшные раны.

— Сейчас осень, балы, почитай, каждый день проходят, — сообщил Казик.

— А чего она, только благородных, что ли, жрет? — спросил Марек, почёсывая рыжую голову. — Может, вчера в Портовом квартале кого пошамала да залегла?

Я облизал губы.

— Она не обычный упырь. Пьянью подзаборной, да голью перекатной словно брезгует…

— Гурманша что ли?

Я отмахнулся. Её наклонности меня беспокоили меньше всего. Она играла с нами, оставляя на улицах растерзанные тела, работала под обычную тупую нежить. Но жертвы, жертвы говорили сами за себя. Эта когтистая дрянь отлично знала, кого она убивает, словно кто-то указывал ей. Сейчас главное остановить тварь, а кукловодом, если он действительно есть, я займусь позже. Ведь