Гром среди вторника - Соня Субботина

отдыха, который с легкой руки Ники устроил себе Илья, нужны были дополнительные каникулы. Желательно где-нибудь на море, под голубым небом и пальмами, чтобы подправить свое ментальное здоровье. Поэтому вливаться в студенческую жизнь Громову было вдвойне тяжело. Но мысль о том, что с каждым шагом и станцией метро на пути в институт он становится ближе к Вере, придавала сил. Он не терял веры, что в один из дней увидит в столовой, в одном из музеев их института, в библиотеке или около стенда с минералами знакомое лицо с настолько пронзительно-голубыми глазами, что все его тело тут же отзовется приятной болью. Но пока что перед Ильей мелькали только недовольные лица его одногруппников и старосты-бывшей. Каким-то шестым чувством, имя которому было самовнушение, Громов ощущал, что Вера вот-вот должна показаться в поле зрения: выйти из аудитории, сесть за один из столиков со своими подружками, встать в очередь за учебником в библиотеку или провести минуты в ожидании пар в одном из холлов или коридоров института. Несколько раз Илья уже подходил к очередной из смутно напоминавших ее девушек и каждый раз с разочарованием осознавал, что обознался.

Поиски осложнялись необходимостью учиться и терпеть на парах и в перерывах между ними присутствие Ники и Дениса, которые уже давно потеряли всякий стыд. По случайности, уже ставшей за пару недель закономерностью, стоило Нике засечь Громова боковым зрением, как на нее накатывал такой прилив нежности к Денису, что им, как волной цунами, можно было преспокойно снести все корпуса их института. Она могла начать сюсюкаться, надуть губки, приобнять его за шею, шепнуть что-то ему на ушко, быстро чмокнуть в губы. Или устроить какую-нибудь более страстную сцену, которой позавидовали бы даже самые жаркие подростковые сериалы о школе и студентах и от вида которой Илья был в шаге от того, чтобы сорваться с цепи. Руки Дениса на тонкой талии Ники, обтянутой полупрозрачной шелковой тканью блузки одного из тысячи оттенков зеленого, отсылали Громова в тот вторник снова и снова. И судя по выражению лица его бывшей, в котором читалось: «Илюша, посмотри, как мы счастливы», каждое представление затевалось для одного-единственного зрителя. А сжатые кулаки и гнев, перемешанный горечью, как самый жестокий коктейль, способный разом отключить все рациональное и сознательное, что только есть в человеке, чтобы оставить только животную сущность, то «Оно», о котором писал Фрейд, были для нее ценнее десятков букетов роз и самых громких оваций, которыми одаривают актеров театра. Казалось, что Ника, всю жизнь следящая за своей фигурой, перешла на новую диету, состоящую только из негативных эмоций Ильи Громова.

Конечно же, впитывать как губка знания в таких условиях для Ильи было невыносимо. У него не осталось сомнений, что по какой-то неведомой ему причине он успел стать изгоем в своей группе. Но он был уверен, что стоило спросить у любого одногруппника или одногруппницы, кроме Макара и Сонечки, что здесь происходит, каждый развел бы руками и заявил, что совсем не понимает, о чем он, что все в порядке, просто он так долго не появлялся на учебе, что и забыл, как тут все устроено. Но Громов не забыл. К тому же каждый день, каждый час, каждую минуту он думал о Вере, но вместо нее ежедневно видел Нику. Несоответствие между желаемым и действительным заставляло его чувства закипать и разделяться, как нефть, на фракции. Только вместо природного газа, бензина, нафта и керосина получались: любовь, тоска, сожаления о прошлом и ненависть. Мыслями и чувствами он метался от Веры к Нике и обратно, чувствуя себя как меж двух огней. Вера, подобно молнии, холодной электрической вспышкой сверкнула в жизни Громова лишь раз и теперь никак не хотела бить снова в то же место. В то время как Ника, словно болотный огонек, заманивала сбившегося с дороги путника все дальше в топи, из которых выбраться под силу не каждому. А кому, как не студентку-энергетику, стоит знать, что метан (из которого как раз-таки и состоят болотные огоньки) при определенных условиях может спокойно воспламениться и взорваться. Илья понял, что ему стоит держаться подальше от своей бывшей и ее нынешнего, чтобы не раздался злополучный хлопок.

Не без помощи Макара и Сонечки Громов смог сдать все задания и лабы за пропущенный месяц. Еще парочку рефератов он купил, после чего порадовался, что может спокойно ненадолго выдохнуть, правда, только до тех пор, пока не подойдет срок сдачи промежуточного результата курсовой, а дальше снова начнется беготня по кругам учебного ада. Твердое «удовл.» за зачеты было обеспечено. Теперь снова можно ночи напролет проводить за компом. Но не в «Доте» или «Майнкрафт», а на сайте и в группах своего вуза. Из-за ликвидации долгов поиски так и не смогли сдвинуться с мертвой точки. Пришлось срочно и судорожно нагонять упущенное с полным ощущением, что отстаешь от плана, которого на самом деле уже и нет.

В попытках найти списки поступивших, переведенных и восстановленных, Громов провел не один час. На сайте их вуза черт ногу сломит, Илья же, по ощущениям, сломал обе. Наконец-то он нашел файл с поступившими в этом году. Он и не знал, что теперь уже как пару лет все списки публикуются с номерами СНИЛС вместо фамилий. Судя по всему, файлы с именами восстановленных и переведенных и вовсе были приравнены к государственной тайне, за разглашение которой полагался расстрел, потому и отсутствовали на сайте. Илья посмотрел на циферки в нижнем правом углу экрана компьютера, чтобы оценить свои временны́е потери. Взгляд он отвел, только когда услышал, как в руке трещит мышка. Пожалуй, стоило сделать перерыв и заварить ромашковый чай. Громов надеялся, что в чайном арсенале его лучшего друга будет и такой.

Следующие несколько ночей он провел за просмотром тысяч подписчиков многочисленных официальных и не очень групп их института. Каждый раз, когда он видел четыре заветные буквы имени Вера, его сердце замирало. Но с каждой «не той» его руки опускались все сильнее и сильнее. Часть девушек было невозможно опознать: у кого-то были закрытые странички, у кого-то на них не было своих фоток (сплошные коты и героини аниме), а у кого-то все вместе. Интуиция постоянно обманывала Громова, но он по-прежнему продолжал ей глупо и слепо верить. На этот раз внутренняя сила твердила ему, что у такой яркой и красивой девушки, как Вера, страничка точно должна быть открыта и на ней должна быть куча фото. Но все же Громов копировал ссылку на страницу каждой незнакомки, про которую нельзя однозначно сказать, та она или нет, и отправлял в диалог с самим собой. Когда безликих ссылок накопилось больше сотни, Илья понял, что занимается какой-то ерундой, не приносящей результатов, а его надежный план рассыпался окончательно.

Громов устало потер глаза и пошел в ванную умыться. Вода приятно холодила кожу и придавала сил. Он поднял глаза и увидел в стакане для зубных щеток новую. Третью. Розовую. Похоже, Макар и Сонечка стали ближе, чем друзья, а Илья упустил этот момент из-за своих бесцельных поисков Веры. Это занятие последних дней выкидывало из реальности не хуже, чем компьютерные игры. За это время он упустил многое. И, похоже, его хотят выселить из квартиры, хотя он исправно платит каждый месяц свою долю за аренду и коммуналку. Возможно, жить в общаге их вуза было бы гораздо проще, да и можно было сохранить время и деньги, которые он регулярно тратит на дорогу, но Громов слишком ценил свое личное пространство, даже выше всего остального. И именно поэтому не собирался делить квартиру еще и с девушкой лучшего друга. Конечно, две хозяйки лучше, чем одна в лице Макара, но Илья видел достаточно сериалов, чтобы понимать, что такая жизнь втроем ничем хорошим не закончится. К тому же он был уверен, что еще немного – и у него начнется аллергия на розовый цвет и парочки.

Он застал Макара за написанием конспектов к семинару под серию какого-то аниме. Илья не мог похвастаться тем, что может узнать практически любой японский мультик по одному кадру или паре нот опенинга, но тут даже он спустя пару секунд понял, что его друг пошел на отчаянные меры и решил пересмотреть все шестьсот