Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко

— Говорила же ты ей, развезет, — хихикнула Делька. — Откуда она вообще взялась?

— Это долгая история, — отмахнулась я, — расскажу как-нибудь. У тебя-то что случилось?

За всем приключившимся в лавке сыр-бором Адель слегка повеселела и не выглядела такой уж озабоченной, как на крыльце, но стоило вернуть её к насущным проблемам, как вновь помрачнела.

— Джульетта умерла, — хмуро сообщила Делька.

— Скворцонни? — зачем-то уточнила я, хотя и так было ясно. Иных общих знакомых по имени Джульетта у нас не было, но подруга все равно кивнула. — Как? Когда?

— Неделю назад. А узнали только сегодня, когда нарочный из Клёнека привез пакет от её душеприказчика. Мы с отцом едва с кладбища вернулись — у матушки сегодня годовщина, — напомнила Адель, видя мой недоуменный взгляд.

Я лишь кивнула, да, точно, Редзян, отец Адели, уже лет двадцать, как безутешный вдовец.

— А тут только с нарочным переговорили, даже в дом толком не вошли, как мажордом на батеньку налетел с воплями «обокрали, убили, ограбили», — вздохнула Делька, — и ведь не в первый раз — неделю назад только горничную уволили, потому как рылась, где не следует. И это человек проверенный, иных в доме не держат. Ну, батенька лицом малость изменился, меня поспешно услал подальше. Я-то все равно к тебе собиралась… А пакет от Джульетты на моё имя был, ну его и забрала. Пока ехала, открыла, посмотрела. Там рукопись для тебя, так что заказ в силе, не переживай…

Ответный кивок получился слишком глупым. Какой заказ, какая рукопись, на Адели лица нет!

— Делька, а ну выкладывай все! — потребовала я. — Что такого страшного было в том пакете, что ты сидишь, словно у тебя несварение.

Подруга секунду помешкала, а после дрожащими пальцами вынула из-за корсажа сложенный в несколько раз лист бумаги.

— Это письмо от Джульетты, — выдохнула она.

Я забрала послание и углубилась в россыпь маленьких округлых буковок.

Та-ак… Дорогая моя Адель… угу, взаимное эпистолярное лобызание в щеки, природа-погода, уведомление о том, что если сие достигло рук получателя, то отправительница померла. Дальше… О, Делька нынче ещё более завидная невеста, чем раньше… Ну никто не говорил, что пани Скворцонни бедна. Ага! А вот и обо мне пара слов. Рукопись, контракт, куда отправить по завершении работ… Я быстро пробегала глазами убористые строчки, но споткнулась на очередном абзаце, и вытаращилась на письмо, словно на ядовитую гадюку. Что-о?!

— Ты из-за этого сидишь, будто пуганная мышь? — ваша покорная слуга повернула листок к Адели, указав на имя её матери в строке.

Подруга судорожно кивнула.

— А-алана, — запинаясь, выдавила она, — знаю, что мой отец не самый светлый и безобидный человек в Растии, да и с Джульеттой они не ладили, но её подозрения про маму…

— Да какие уж тут подозрения, она прямым текстом пишет, что он убил Агнешку, — скривилась я.

Вот уж точно, не было печали, мракобесы накачали.

— Ну вот как ты думаешь, могло…

— Да никак не думаю, — прервала я подругу, — с твоим батенькой стараюсь не пересекаться, но ты-то его лучше знаешь.

— В том-то и дело, что знаю, — красивое лицо Адели застыло маской, у губ прорезались глубокие складки. — Поэтому хочу сама во всем разобраться! — выпалила она. — Джульетта, конечно, батеньку не жаловала, но и на пустом месте такого бы говорить не стала. А меня он после смерти маменьки так холил, лелеял, что чуть не молился! — Делька порывисто выхватила у из моих рук листок и, сложив, вернула за корсаж.

— Разве что у него напрямую спросишь, — в моем голосе прорезался здоровый скепсис. — Если что и было, так за столько лет быльем поросло.

— Нет! Маменькина комната заперта с момента похорон, если там порыться, то, мало ли что всплывет! Лана, мне нужно знать! Поможешь мне или, может, ты Вилька попросишь разобраться?

— Э нет, только не Балта, — хмыкнула я. — Он-то уж точно поставит твоего батеньку в известность о странных изысканиях его любимой доченьки, а меня сожрет за пособничество в оных. Сами справимся. Что мы, глупее Ночной стражи, что ли? Да и в любом случае наше знание при нас и останется.

Адель согласно кивнула в ответ.

Из записок Бальтазара Виька капитана Ночной стражи

В голове ещё шумело от предсмертных криков столичных воров. Алхимия самая мерзкая человеческая выдумка, даже хуже магии. От одной мысли о липких разводах в кабинете Мнишека меня перекосило. Сделав несколько глубоких вдохов, я всё же нашел в себе силы спуститься с крыльца во двор и, поглощенный безрадостными мыслями, чуть не налетел на Марека.

— Пан Вильк! Ужас, какое дело! Нужно спешить!

Парнишку, за заслуги в прошлом деле и при моей рекомендации, повысили до младшего дознавателя. Но мне всё чаще казалось, что ума в рыжей голове так и не прибавилось. Только сырой ветер между ушами и гуляет, развевая сиреневые рюши дородной полутролльки. После отъезда Люсинды этот оболтус неделю ходил пришибленный.

— Кипелленскому радетелю явился куць и потребовал отпустить грехи?

— Что? — он так захлопал рыжими ресницами, что чуть не взлетел.

— Когда закончится этот день? — я мученически закатил глаза. — Что стряслось?

— Пан Ремиц просит вас немедленно прибыть в Школу Высших Искусств.

Осталось только зажмуриться и садануть тростью по брусчатке Редзянова двора. Если Габриэль решил таким образом затащить меня на дружеские посиделки — прокляну! Самой чёрной-пречёрной магией. И совесть не замучит.

— Зачем? — еле выдавил я.

Марек наклонился ближе и прошептал:

— Парты ожили.

— Это же Школа Высших Искусств!

— Двери сами открываются и закрываются.

— Это же Школа Высших Искусств! — тупо повторил я.

Склоняясь к мысли помимо Габриэля проклясть и своего надоедливого подчинённого.

— Книжный шкаф наступил на ногу декану. Реторты с колбами сами зелья смешивали да плескали на адептов, а то и преподавателей. И теперь у некоторых уважаемых панов рога повыросли не хуже, чем у оленей в княжьих угодьях. А кое у кого ещё и копыта с хвостами, чисто куцьи родичи! Мусорные ведра расплескивали помои прямо во время занятий. Про уборные и вовсе говорить неудобно. Даже женские потеряли всякий стыд.

Тяжело вздохнув,