Очерки истории гражданской войны и иностранной военной интервенции на Украине (1918—1920) - Николай Иванович Супруненко

остановились паровозостроительный и патронный заводы. На заседании Донецкого областного комитета профсоюза горняков отмечалось, что наступление капиталистов приняло широкие размеры: «Почти повсеместно делаются попытки отменить восьмичасовой рабочий день и ввести десяти- и двенадцатичасовой, понизить заработную плату до размеров осени прошлого года, поднять цены на продукты. Во многих местах объявляется поголовный расчёт… Рассчитанных рабочих в течение 24 часов выселяют, при содействии власти, из квартир…»[78]

С помощью немецких властей и войск помещики, не ожидая формального восстановления своих прав, взыскивали с крестьян огромные «контрибуции за убытки, причинённые поместьям». Житомирская уездная земская управа предложила «сельскому комитету объявить жителям села Турчиновки, что если в течение двух дней ими не будет возвращено в местную экономию всё разграбленное имущество, то виновные в расхищении такового понесут самое суровое наказание, вплоть до расстрела. Причинённые экономии убытки будут взысканы со всего общества»[79]. В Чигиринском уезде Киевской губернии немецкий комендант приказал крестьянам в течение недели возвратить помещикам весь сельскохозяйственный инвентарь, скот, птицу и другое имущество. «Все уничтоженные постройки,— говорилось в приказе,— должны быть восстановлены в кратчайший срок… или оплачены по соглашению с потерпевшими собственниками»[80].

В апреле 1918 г. представители капиталистов и помещиков подали «меморандум» в Совет министров Центральной рады. Главные требования «меморандума» сводились к следующему: восстановление частной собственности, ликвидация рабочего контроля, разрешение купли-продажи земли, обеспечение восстановления разгромленных помещичьих имений[81]. Однако Центральная рада после своих демагогических речей и обещаний рабочим и крестьянам не сочла возможным сделать такой шаг немедленно и оттягивала удовлетворение этих требований буржуазии и помещиков.

В связи с тем, что оккупация Украины в основном была завершена, Центральная рада уже не нужна была немцам. В свою очередь капиталисты и помещики полагали, что штыки немецких оккупантов — достаточно мощная сила для защиты их классовых интересов, и, таким образом, тоже не видели в Раде необходимости. В этом отношении показательна резолюция, принятая собранием земельных собственников, предпринимателей и купцов 17 апреля в Харькове. «Украинская Центральная рада,— говорилось в резолюции, была вызвана к жизни в момент, когда было необходимо образовать самостийную Украину, а когда эта задача уже решена, она не может более считаться законодательным и представительным органом Украины»[82]. Другими словами, подготовив условия для реставрации буржуазно-помещичьего строя, Центральная рада должна была уступить своё место кадетско-октябристским и другим буржуазно-помещичьим душителям украинского народа.

Важная социальная опора Центральной рады — кулачество — была не удовлетворена её политикой: Рада оказалась неспособной защищать интересы кулачества от деревенской бедноты. Обязавшись поставлять хлеб в Германию и Австро-Венгрию, Рада была вынуждена существенно нажимать на кулачество, требуя от него значительных хлебных поставок. Трудящиеся же отвернулись от Центральной рады ещё в ноябре 1917 г., особенно после предательства в Брест-Литовске.

Поведение Центральной рады всё более вызывало раздражение оккупантов. Они полагали, что Рада недостаточно быстро выкачивала из сёл Украины хлеб, мясо и жиры. Оккупантам не нравилась также и социальная демагогия Рады. Они готовы были разогнать Раду, но вынуждены были терпеть её до окончательного оформления договоров, экономически закабалявших Украину.

22 апреля 1918 г. Центральная рада подписала договор о поставках в Германию и Австро-Венгрию 61 млн пудов хлеба, 2750 тыс. пудов рогатого скота (в живом весе), 400—500 млн яиц и много промышленного сырья. После этого она стала ненужной оккупантам, и они решили заменить её более удобной ширмой. 29 апреля в помещении киевского цирка был созван съезд помещиков и кулаков (так называемых хлеборобов). На этом съезде оккупанты инсценировали избрание одного из богатейших украинских помещиков П. Скоропадского гетманом Украины. Так осуществился «государственный переворот» и реставрировалась на Украине буржуазно-помещичья власть в виде более удобной формы порабощения украинского народа немецкими империалистами. Общественность Украины никак не реагировала на разгон Центральной рады, так как последняя изжила себя целиком. Интересно отметить, что ещё до переворота Скоропадский в письменной форме обязался оккупантам выполнять все их требования. На следующий день после переворота он опубликовал «грамоту», содержание которой было согласовано с оккупантами, и провозгласил восстановление частной собственности на Украине. Новоиспечённый гетман «уведомлял» украинский народ, что Украинская народная республика преобразовывается в «Украинскую державу», а верховная власть «отныне принадлежит» исключительно ему, Скоропадскому. Премьер-министром и министром внутренних дел гетман назначил Ф. Лизогуба (октябрист). В этот же день у начальника штаба оккупационной армии генерала Тренера состоялось совещание представителей немецкого командования и гетмана по вопросу о правительственной программе и о составе «правительства». Здесь был сформирован гетманский «кабинет министров» из людей, зависимых, как и сам Скоропадский, от оккупантов. Немецкие генералы продиктовали и программу действий гетманских министров. В своей официальной переписке с правительством немецкий посол Мумм с циничной откровенностью писал: гетманское правительство является «только куклой в наших руках, а правительственные распоряжения обслуживают исключительно наши интересы»[83].

Оценивая совершившийся переворот, В. И. Ленин писал, что там произошла «реставрация буржуазно-помещичьего монархизма в Украине при поддержке кадетско-октябристских элементов всероссийской буржуазии и при помощи германских войск…»[84]

Буржуазные и так называемые социалистические партии (украинские социал-демократы, украинские эсеры), входившие в состав Центральной рады, продолжали и после переворота 29 апреля пресмыкаться перед немецкими оккупантами. Они обратились к генералу Тренеру с просьбой предоставить их партиям место в гетманском «правительстве». Приняв делегацию во главе с В. Винниченко и С. Ефремовым, Тренер ответил, что он не может удовлетворить их просьбу, так как кабинет министров уже образован; если же у них есть желание помогать гетману, то они могут получить 3—4 пока ещё свободных министерских портфеля, однако по этому вопросу им следует обратиться непосредственно к Скоропадскому.

Гетманский аппарат власти комплектовался из представителей помещиков, капиталистов и дореволюционной чиновной бюрократии. Губернскими и уездными старостами назначались местные помещики, бывшие царские губернаторы и другие реакционные чиновники. Для охраны буржуазно-помещичьего строя была создана «державна варта» (стража). На службу в «державну варту» привлекались в первую очередь царские жандармы и полицейские.

На Украину под защиту гетманской власти ринулась русская белогвардейщина. В Киев переехали правления петроградских и московских банков, крупные промышленники и финансисты, знать царского двора. Большинство из них занялось разными спекулятивными аферами, а все вместе — собиранием контрреволюционных сил для свержения Советской власти в России.

Капиталисты и помещики объединяли свои силы для организованного наступления на трудящихся и проведения в жизнь политики гетманского «правительства». В мае 1918 г. состоялся специальный съезд представителей промышленников, банкиров и помещиков, на котором присутствовало 1 тыс. делегатов[85]. В президиуме этого сборища буржуазно-помещичьей реакции красовались такие известные деятели октябристов и кадетов, как князь