Школьный бунтарь (ЛП) - Харт Калли

Боже. Если сейчас я хотя бы раздвину губы, то просто взорвусь. Я изо всех сил стискиваю зубы, но гнев не утихает. Мне приходится отвести от нее взгляд, снова отвернуться к окну и смотреть на зимний пейзаж, пока молча киплю от злости.

Вдох.

Один. Два. Три. Четыре.

Выдох.

Один. Два. Три. Четыре.

Вдох.

Один. Два. Три. Четыре.

Выдох.

Ронда фыркает, она явно не может избавиться от собственного гнева. Но когда она снова заговаривает, ее голос звучит гораздо спокойнее.

— В конечном счете, какой-нибудь надутый старикан рассмотрит твое дело. Он будет принимать во внимание твой возраст, и то, как ты решил украсить свое тело, и тот факт, что ты ездишь по гребаной смертельной штуке, и в итоге он очень быстро сформирует свое мнение. А потом посмотрит на твое досье, лежащее перед ним, и прочтет, что десять дней назад тебя поймали в разрытой могиле, когда ты мочился на мертвеца. Как ты думаешь, что он скажет по этому поводу?

Я уже чувствую, как мои волосы снова встают дыбом. Делаю все возможное, чтобы держать себя в руках, когда снова смотрю на нее.

— Ну, не знаю. Может быть, у старого ублюдка есть чувство юмора. Или какое-то чувство справедливости?

Ронда медленно отодвигается от стола на стуле. Она встает и пересекает свой убогий кабинет, снимая сумочку с крючка на задней стороне двери.

— Ты мне нравишься, Алекс. Я действительно имею это в виду. Ты умный ребенок. Твои оценки... — она вскидывает руки, ее глаза закатываются к потолку. — Если бы ты хотел поступить в колледж, я ни на секунду не сомневаюсь, что ты бы получил стипендию из-за своих оценок. Однако я не собираюсь тратить свое дыхание, пытаясь агитировать тебя. Вместо этого дам тебе несколько разумных советов. Тебе нужно исправить свою посещаемость. Нужно начать наращивать дополнительные баллы. Нужно создать стабильную, чистую, безопасную домашнюю среду. Нужно найти работу…

— У меня есть работа.

— Заткнись и послушай меня пять минут. У тебя нет никакой работы. Ты протираешь столики в забегаловке до раннего утра, а это ни что иное, как огромная, гигантская жирная галочка против тебя. Ты не думал о том, кто будет присматривать за Беном, пока тебя не будет до двух часов ночи перед школой? Нет. Эй, милый. Тебе нужна нормальная работа, с разумными рабочими часами, и потенциал, чтобы построить карьеру. Если ты хочешь иметь хоть малейший шанс стать законным опекуном Бена, то ничего, повторяю, ничего из этого не подлежит обсуждению. У тебя есть семь месяцев, чтобы выполнить все это. Ты справишься?

Мой язык прилип к небу. Мне хочется разнести в щепки всю мебель в кабинете Ронды, но вместо этого я спокойно встаю и хватаю куртку со спинки стула.

— Полагаю, у меня нет выбора, не так ли?

Глава 5.

— Тебе нужно быть дома к четырем, чтобы присмотреть за Максом, Сил. Мне нужно работать допоздна, а твой отец уехал в Спокан на какую-то конференцию. Никто из нас не вернется раньше полуночи. — Моя мама спешит, лихорадочно роется в своей сумке в поисках чего-то. Я вонзаю нож в масло, рассеянно намазывая немного на свой тост. — Ты можешь накормить его ужином, дорогая? И я не имею в виду пиццу. Настоящей едой, в которой есть хотя бы немного витаминов. На столике есть сорок баксов, если ты захочешь сходить за продуктами.

Это становится все более и более частым, подсовывание мне Макса. Вполне возможно, что все семнадцатилетние дети, когда вырастают достаточно взрослыми, начинают играть роль запасных родителей, но моим родителям и в голову не пришло бы просить меня возиться с ним или кормить его в начале прошлого года. Такое чувство, будто что-то изменилось, и не только дерьмо в школе. В моем доме произошел какой-то динамический сдвиг, который кажется мне явно неприятным. Едва заметный, но неправильный.

— Сегодня вечером я преподаю Грегори и Лу. Каждую среду, помнишь?

Она перестает делать то, что делала, ее руки расслабляются, операция на открытом сердце, которую она делала над своей сумочкой, внезапно забывается.

— Дерьмо. — Мама закрывает глаза; шестеренки в ее голове усиленно работают, пока она пытается найти решение этой проблемы. — Прости. Напомни ещё раз, сколько они тебе платят? Пятьдесят баксов? Вместо этого я могу просто дать тебе наличные, чтобы компенсировать это.

— Проблема не в деньгах. Доктор Кумбс высаживает их здесь, чтобы он мог навестить их маму. Она все еще в больнице Святого Иуды, и я не могу просто отменить встречу в последнюю секунду.

— Гейл в коме, Сильвер. Она не заметит, если Дэвид не появится сегодня вечером.

— Мама! Господи Иисусе!

Она реагирует на мой тон, резко поворачивает голову и наконец смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Мама выглядит так, будто вот-вот накричит на меня, но тут же останавливает себя. Она сжимает пальцами переносицу и делает глубокий вдох.

— Боже, я... это было действительно бесчувственно. Я даже не знаю, что со мной сегодня утром. Извини. Конечно, Дэвиду нужно повидаться с Гейл. И да, тебе нужно присмотреть за близнецами. Не беспокойся об этом. Я что-нибудь придумаю, пока буду на работе.

Я ничего не говорю. Когда я отрываю кусок от своего тоста, мне кажется, что я вгрызаюсь в здоровый кусок вины. Роняю свой холодный завтрак на тарелку и отодвигаю ее.

— Я заберу Макса до того, как приедут мальчики. Он может играть в Halo, пока буду заниматься с ними. Потом я возьму его с собой в магазин.

Моя мама чуть не падает от облегчения. Она скользит через кухню в своих носках, обнимая меня руками, окутывая меня ароматом от Гуччи.

— Сильвер, официально: ты самая лучшая, черт возьми. Мне очень жаль, что я возлагаю это на тебя, и я действительно ценю это. Мы с твоим папой постараемся сделать так, чтобы один из нас всегда был здесь по вечерам, хорошо? Это просто форс-мажор. — Она целует меня в макушку, сжимая мое плечо, а потом возвращается к своей сумке, напевая себе под нос, пока роется в ней, совершенно забыв обо всем.

Маму Грегори и Лу протаранили на перекрестке у гипермаркета месяц назад, и с тех пор она находится в коме. До несчастного случая именно Гейл приводила мальчиков на урок игры на гитаре, и они с моей мамой — лучшие подруги еще со школьных времен — сидели на кухне за стойкой для завтрака и пили «Совиньон Блан», пока урок не заканчивался.

Мама проплакала три дня после несчастного случая с Гейл. Черная туча опустилась на дом, и никто не мог произнести ни слова в сторону мамы, не вызвав новый шквал слез. После третьего дня, когда Гейл выглядела так, будто не собирается умирать, но все были не уверены, когда она проснется, мама просто... перестала плакать.

Она ни разу не навещала её.

Прошло много времени с тех пор, как я всерьез задумывалась над тем, что мне надеть в школу, но в последние несколько недель, с тех пор как появился Алекс Моретти и все испортил, я постоянно вносила изменения. Каждый день делалась какая-нибудь небольшая уступка. Все началось с одинаковых носков, хотя их никто и не видел. Потом соответствующее нижнее белье. Красивая резинка для волос. Бальзам для губ, а затем настоящий блеск для губ. На прошлой неделе я вытащила свою любимую футболку Билли Джоэла, потому что она выглядела немного поношенной и потрепанной.

Но сегодня я совершила нечто немыслимое. Когда я иду через вход в школу, опустив голову, я чувствую себя невероятно неловко в черном топе с завязками и кружевной отделкой, который ношу под своей толстовкой. Было чертовски глупо носить что-то, что не полностью покрывает мою кожу. Очень, очень глупо было надевать его ради Алекса Моретти, когда он даже не смотрел в мою сторону последние две недели, я и сама решила в первый же день, что тоже не хочу, чтобы он меня заметил, но...

Когда мне было одиннадцать лет, было полное солнечное затмение, и все предупреждали меня, чтобы я не смотрела на солнце без специальных очков, которые нам выдали в школе. Я знала, что это может повредить глазам, но ничего не могла с собой поделать. Должна была взглянуть туда.