Агентство 'Экзорцист': RUBEDO - Михаил Ежов

— С вами хотят поговорить, господин Блаунт.

— Кто?

— Узнаете. В своё время.

— Как вы оказались в лесу? Следили за мной?

Капитан пожал плечами.

— С какого момента? С самого начала?

— Почти.

— Почему?

— Было не понятно, какую вы играете во всём этом роль.

— Роль?

Полицейский махнул рукой.

— Не придирайтесь к словам!

— Значит, теперь вам моя роль понятна?

— Более или менее.

— И в чём же она состоит?

— Вам не со мной говорить надо, — ответил капитан. — По крайней мере, пока.

Я не стал настаивать и снова спрашивать, к кому меня везут: в конце концов, это скоро выяснится. Зато стало ясно, что обвинения в убийстве нет, и Резерби упомянул о нём лишь для того, чтобы оправдать задержание.

Дальше ехали молча.

Быстро теплело, и там, где лежал ещё утром снег, теперь блестели лужицы. Небо прояснилось, и солнце поднималось, разгоняя остатки белых прозрачных облаков.

Я заметил, что справа несколько раз промелькнула в переулках машина. Похоже, люди в ней следили за полицейским автомобилем.

Наш водитель сбросил скорость, и машина начала останавливаться возле тротуара. Я поднял глаза на двухэтажное жёлтое здание, у крыльца которого дежурили солдаты в вардогах и с автоматами. В нишах виднелись боевые роботы.

Мне был хорошо известен этот дом — как и каждому жителю Лондона. Я не мог поверить, что меня привезли именно сюда. Неужели сам премьер-министр Питер Саймон, о котором я только накануне размышлял, изъявил желание выслушать меня?

Здание охранялось не хуже какой-нибудь крепости, и двое часовых под козырьком парадного подъезда были только малой частью персонала, призванного обеспечивать безопасность премьер-министра, уже пережившего четыре покушения.

О лорде Питере Саймоне говорили и писали много. Часто ругали и критиковали, насколько позволяла политическая обстановки — в основном по углам и вполголоса — но многие и открыто восхищались: кто искренне, а кто с льстивой угодливостью. Однозначно можно было утверждать одно — равнодушным премьер-министр Британии не оставлял никого. Даже я, далёкий от политики, знал о нём много и, в целом, склонялся на сторону тех, кто недавно назначенным на пост премьер-министра государственным мужем восхищался. Особенно запомнился подробно описанный в газетах и Сети эпизод, имевший место ещё в бытность лорда Саймона губернатором Манчестера.

Как известно, террористы убивали чиновников направо и налево, невзирая ни на какие меры, предпринимаемые охранкой.

И вот в Манчестере собралась на какой-то улице или, может, площади, озлобленная, бунтующая толпа. По какому поводу, не помню.

Лорд Саймон врезался в неё, чтобы держать речь. Кругом крики, ругань, в атмосфере чувствуется электричество и готовность к насилию. Навстречу лорду Саймону протискивается человек с «убийством во взгляде», как потом красочно описывал очевидец этого события один из штатных репортёров. Не растерявшись, Питер Саймон бросил ему на руки своё пальто, сопроводив этот жест одним-единственным словом «Держи!» Сбитый с толку бунтарь замер с губернаторским пальто в руках. Саймон же спокойно начал свою речь перед толпой, которая спустя некоторое время мирно разошлась.

Были и другие случаи, когда Манчестерскому главе приходилось проявлять личное мужество. Так что восхищаться лордом Саймоном было легко, если не причислять себя к революционерам, которым новый премьер-министр, конечно, угодить не мог и не пытался.

Об этом я думал, входя вслед за капитаном в просторную прихожую, где за конторкой сидел полицейский с пышными усами и глубоко посаженными цепкими глазами. Резерби показал ему удостоверение и пропуск, а также какие-то бумаги с печатями. Вполголоса сказал про меня — это было ясно из брошенного в мою сторону косого взгляда. Вся процедура заняла несколько минут, после чего откуда-то появился господин в коричневой тройке.

— Позвольте, уважаемый, — с ленцой растягивая слова, обратился он ко мне. — Досмотреть, — пояснил он, видя, что я не понимаю, что от меня требуется.

— Пожалуйста, — кивнул я.

Полицейский быстро и профессионально похлопал меня со всех сторон, заглянул в карманы, прощупал швы. Извлёк и выложил на стол целый арсенал. Не забыл и про лезвие, скрытое в трости.

— Интересная штучка, — прокомментировал он. — И пистолет у вас хороший. Разрешите поглядеть?

— Сколько угодно. Только не прострелите себе что-нибудь.

Полицейский усмехнулся.

— Собрались на войну или опасаетесь грабителей? — спросил он. — С таким-то арсеналом.

— На улицах нынче неспокойно, — ответил я.

— Вы же собирались этим утром на дуэль, — заметил Резерби.

— Ну… я не собирался умирать, — не придумал я лучшего ответа.

Да и какая разница, что говорить? Меня привезли сюда, а не я заявился с оружием, чтобы совершить покушение на премьер-министра.

Полицейский за конторкой поднял трубку стоявшего на конторке телефона, ткнул в несколько кнопок, подождал ответа и начал докладывать.

— Вас ждут, — кратко сказал он Резерби. — В дубовый кабинет, — добавил он, обращаясь к проводившему обыск коллеге. — Проводи, Тони.

Тот кивнул, положил пистолет на конторку и направился к широкой мраморной лестнице, ведущей на второй этаж.

Поднимаясь вслед за ним, я подумал, что оба предшественника лорда Саймона на посту премьер-министра были убиты революционерами. Как бы та же участь не постигла и Питера Саймона. Почему-то эта мысль расстроила меня, хотя прежде я никогда не задумывался ни о чём подобном.

Глава 14

Навстречу пробежало несколько человек — кто в гражданском, а кто в форме. Некоторые держали под мышкой документы. Все кивали полицейскому в коричневой тройке, и тот отвечал им тем же. Я подумал, что народу мало из-за раннего часа, а вскоре, наверное, дом наполнится служащими всех мастей. А ведь здесь премьер-министр жил с семьёй — интересно, каково обитать там, где постоянно присутствуют посторонние люди?

Дубовый кабинет располагался в конце коридора второго этажа. У дверей дежурили вооружённые охранники. Первым вошёл мой провожатый. Через минуту он появился и открыл для нас дверь. Я увидел молодого человека с прилизанным чёрными волосами и ястребиным носом, на кончике которого каким-то чудом удерживались очки в золотой оправе. Очевидно, это был секретарь.

— Извольте раздеться, господа, — проговорил он, указав на вешалку в углу.

Резерби снял пальто и оставил его рядом с чьей-то влажно пахнувшей шубой. Я последовал его примеру.

Секретарь пропустил нас в кабинет и плотно прикрыл тяжёлую дверь.

В комнате было сильно накурено, окна закрывали тяжёлые зелёные портьеры. Такого же цвета толстый ковёр покрывал весь пол.