Агентство 'Экзорцист': RUBEDO - Михаил Ежов

расследование. Всё-таки, попросил меня о нём Первый советник Его Величества. А это что-нибудь да значит.

— Думаете, я подхожу на эту роль? — после паузы спросила Софи.

— Это сами решайте. Если не хотите, я ничего рассказывать не стану.

— Не уж, говорите! Нет ничего хуже неведения.

С этим я был категорически не согласен, но спорить не стал и остаток пути потратил на то, чтобы рассказать о последних событиях своей жизни, умолчав лишь о самых пикантных из них. Времени было немного, но я не вдавался в детали, обрисовав общее положение дел и, так сказать, главных фигурантов расследования. Софи слушала, округлив глаза, качала головой, восклицала, но не перебивала. Когда я, наконец, замолчал, машина как раз подкатила к тротуару факультета, где проходил бал.

— Теперь вы всё знаете, — сказал я, вылезая первым и подавая девушке руку, чтобы помочь ей выбраться из салона. — Всё ещё готовы помогать?

— Безусловно! Хотя я не очень понимаю, какое всё это имеет отношение к похищению Майкла, — в тоне Софи не было упрёка, но я почувствовал укол совести.

Всё-таки, воспитанник волновал её больше интересов страны. Наверное, для женщины это простительно. В любом случае, я обрисовал ей ситуацию, и она сама решила продолжать. Моя совесть чиста.

Ничего не ответив, я предложил Софи локоть. Она взялась за него, и мы направились к массивным дверям, широко распахнутым навстречу гостям.

Глава 10

Здание факультета было залито светом — все окна пылали, и в них двигались чёрные силуэты гостей, приехавших заранее. Окруженный более современными, похожими на коробки зданиями, университет казался островком старины посреди накатывающего волнами океана прогресса.

Машин на улице было немного, большинство прибыло в такси, которые тут же уезжали. Собирались и офицеры — тут и там мелькали мундиры. Их приглашали выпускники, а начальство приветствовало появление военных, считая, что люди в форме украшают бал. К тому же, требовалось компенсировать разницу в соотношении между представителями мужского и женского полов.

Народу было много, и люди всё прибывали. Посреди буйства красок стояли и расхаживали похожие на пингвинов кавалеры в таких же чёрных фраках и белых рубашках, как у меня.

— Сделаем круг по залу, — шепнула Софи. — Пусть нас заметят.

Мы прошлись, разглядывая гостей. Бартенса ещё не было. Я здоровался со знакомыми, большинство которых было без спутниц. Студенты поглядывали на красавицу в нежно-оранжевом платье с удивлением и завистью. Кто-то даже тихонько присвистнул, когда мы прошли мимо.

Началось торжество. Вышел ректор, сухопарый лорд Перси, шестидесятидвухлетний старик с зачёсанными на плешь седыми волосами, торжественный, в чёрном фраке с алой гвоздикой в петлице и с орденом на шее. Откашлявшись, он дождался, пока студенты и другие гости образуют полукруг перед кафедрой, и заговорил о том, каким важным событием отмечен этот бал. Его слушали с весёлым вниманием и бурно хлопали.

Наконец, лорд Перси объявил бал открытым, грянул приглашённый из филармонии оркестр, и кавалеры ангажировали дам на полонез. Затем последовали две кадрили и мазурка. Выписанные из ресторана «Парнас» лакеи в зелёных ливреях обносили приглашенных конфетами, прохладительными напитками и мороженым в виде разноцветных шариков. В соседних залах, где были накрыты длинные столы, высились глыбы льда, блюда со сладостями, торты, фрукты и ведёрки, полные шампанского.

Бартенс приехал ровно в половине девятого — минута в минуту. К тому времени все уже собрались, поскольку опоздания не допускались. Соответственно, появление молодого аристократа и его спутницы не прошло незамеченным. Бартенс был одет, как все, в чёрный фрак и белую сорочку, а державшая его под руку женщина — в тёмно-синее с переливами платье. Каштановые волосы поддерживались диадемой, а на груди сверкали бриллианты, в подлинности которых сомнений не было — по крайней мере, у меня, признавшего в спутнице Бартенса не кого иного, как графиню фон Раскуль. Она улыбалась, обводя присутствующих слегка надменным взглядом и явно была возбуждена предстоящим торжеством. К Бартенсу подошёл Тед Готли, поцеловал графине ручку. Сам он был с миловидной девушкой в золотистом платье с открытыми плечами и золотой сеточкой на рыжих волосах, в которые были вставлены шпильки с крупными жемчужинами.

Бартенс, Раскуль и Готли со своей дамой отошли в сторону, что-то обсуждая. Дирижёр объявил мазурку. Гости распределились по танцевальному залу. Через пару минут Бартенс заметил меня, окинул оценивающим взглядом Софи и приподнял тонкие брови, словно не веря своим глазам. Нужное впечатление было произведено. Софи тоже это заметила.

— Ваш враг разглядывает меня! — шепнула она, наклонив голову к моему плечу. — Может, узнал? Хотя вряд ли: в прошлую нашу встречу он едва посмотрел в мою сторону.

— Не может быть.

— Честное слово. Как только понял, что я не член семьи Кирзби — то есть, не ровня ему. Мой отец занимался коммерцией, пока не разорился, а мать была третьей дочерью продавца сельскохозяйственной техники и приданое имела весьма скромное. Оно легло в основу папиных операций, но он оказался в делах неудачлив. Едва не угодил в тюрьму за долги, — было заметно, что, хотя девушка рассказывает о себе, тема не доставляет ей удовольствия.

Я тем временем встретился взглядом с фон Раскуль. Как только она узнала меня, в голубых глазах вспыхнула такая ненависть, что я едва не сбился с такта. Хе-хе!

— Почему эта женщина так на вас смотрит?! — шепнула Софи. — Вы что, знакомы?

— Это графиня фон Раскуль, — ответил я.

— Та самая?!

— Да.

— Вы знали, что она придёт?

— Разумеется, нет. Для меня это сюрприз. Вот, значит, для какого молодого красавца она задумала сделать операцию в клинике Рессенса. Что ж, они очень подходят друг другу.

— Кажется, она несколько… старовата для вашего недруга, — заметила Софи. — Интересно, зачем она ему. Он ведь достаточно богат, чтобы не польститься на её деньги?

— Более чем богат, — подтвердил я.

— Наверное, это любовь.

— Вероятно.

После мазурки гостей пригласили к ужину. Каждый стол был сервирован на двенадцать человек. После непродолжительного перерыва в танцах (приглашённые закусывали и поднимали тосты, причём пили в основном шампанское и виски) начинался котильон.

— Я всегда завидовала таким людям, как ваш враг, — сказала вдруг Софи, пока мы танцевали.

— Почему? — спросил я удивлённо.

— Им не нужно пытаться продать себя.

— Что вы имеете в виду?

— Он родился богатым, а значит, независимым. Как и вы, кстати. А