Скрытый во тьме - Фелисити Вон

И еще мне повезло, что Джаггер не причинил мне вреда прошлой ночью. И откуда мне знать, что он не причинит мне боли в следующий раз?

Он сказал, что никогда не будет мне врать, но откуда мне знать, что он говорит правду? Откуда мне знать, что он не преследователь? Ведь он следит за мной. Правда в том, что я его совсем не знаю. И я была так неосторожна прошлой ночью. Как будто я вижу его и забываю, как функционировать.

Сегодня я должна выкинуть его из головы, и первый шаг — взять эту толстовку и зарыть ее так глубоко на дно сумки, чтобы больше о ней не вспоминать. А в следующий раз я возьму ее в руки, только для того чтобы вернуть ему обратно. Вот блядь. Я уже думаю о том, когда увижу его в следующий раз.

Я откидываю одеяло и приступаю к своей утренней рутине — ну, или к тому, что я могу сделать, без своих уходовых средств.

Я еду осматривать достопримечательности Парижа с человеком, в которого я была тайно влюблена на протяжении многих лет. Который не является преследователем. Который защищает меня от преследователя. Я не знаю, как Джаггер попал сюда прошлой ночью.

Я даже не уверена, что он пробрался мимо Грейсона. Но как…

Мне приходит в голову мысль. Что, если он каким-то образом проник сюда, пока мы были на крыше? Это ведь возможно, не так ли? И он просто говорит мне, что пробрался мимо Грейсона, чтобы я разозлилась на него или усомнилась в его способности защитить меня. Я должна выбросить его из головы. И сегодняшнее свидание с Грейсоном — идеальный способ сделать это.

Водитель подъезжает к поместью с высоким железным забором. Вдали возвышается огромный особняк, словно сошедший со страниц сказки, а на раскинувшейся перед ним лужайке отдыхают люди. Кроме основных достопримечательностей Парижа, я мало что знаю об этом городе. Это место не похоже на то, что я видела на фотографиях или слышала от друзей.

Мы выходим из внедорожника, и Грейсон предлагает мне свою руку. Я беру его за руку и спрашиваю — Что это за место?

Он ведет меня через ворота и по одной из двух широких тропинок, ведущих к особняку. — Люксембургские сады. Я знаю, как сильно ты любишь цветы, а это одно из самых красивых мест в Париже.

Я подпрыгиваю на месте, глядя на него. — О, это так великолепно! Это так мило с твоей стороны, — говорю я, нахмурив брови.

Он пожимает плечами. — Ничего особенного. То, через что ты сейчас проходишь, я не пожелаю никому. Если я могу сделать что-то, чтобы тебе стало хоть немного лучше, почему бы и нет?

Я качаю головой. — Ты лучший, ты знаешь это?

Он выпрямляется и ведет меня к роще деревьев. — Вот почему твой отец приставил меня к тебе, — шутит он.

Закатывая глаза, я толкаю его бедром. — Да, да. Куда мы направимся сначала?

Он указывает на рощу деревьев, к которой мы приближаемся.

— Там находится фонтан Медичи. Это один из моих любимых уголков Парижа.

— Ты уже бывал здесь?

— Только один раз, много лет назад. Я был один, и в одиночку было не очень весело. Я подумал, что будет лучше разделить это с кем-то еще. — я закусываю внутреннюю сторону щеки. — И ты выбрал меня?

— Да. Убил двух зайцев одним выстрелом. Отличная компания, которая, как оказалось, притягивает взгляды всех присутствующих. Мне приятно осознавать, что они завидуют.

Завидуют? Грейсон всегда был добр ко мне и никогда не сдерживался, когда осыпал меня комплиментами. Но слова о том, что ему нравится знать, что люди завидуют ему, потому что он со мной, меня не устраивают. Это вызывает во мне внутреннюю тревогу, которая предупреждает, что кто-то хочет быть моим другом по неправильным причинам.

Это бессмысленно. Это же Грейсон — парень, по которому я пускала слюни с тех пор, как была подростком. Его намерения всегда были искренними. У меня нет причин полагать, что он мог бы использовать меня подобным образом. Мы друзья.

— Мы пришли, — говорит он, вырывая меня из моих раздумий

Подняв голову, я вижу, что мы находимся перед великолепной скульптурой на вершине небольшого искусственного водоема, дополненной резными греческими статуями и красивыми цветами в урнах, окружающими бассейн фонтана.

— Вау, это потрясающе, — говорю я с улыбкой. Сейчас начало осени, и цветы оранжевые, желтые и красные. Это мое любимое время года, и я не могу не улыбнуться.

— Бронзовая статуя наверху — Это Полифем. Он сын Посейдона и циклопа. Мраморная женщина внизу — Галатея. Это нимфа, в которую он влюблен и за которой ему явно нравилось шпионить. Смертный мужчина, держащий ее на руках, — Ацис, ее любовник. Из ревности Полифем бросил в Ациса валун и убил его. Но Галатея превратила Ациса в бессмертного речного духа, чтобы он мог жить дальше.

— Это так мрачно, но в то же время очаровательно, — говорю я, любуясь пленительной сценой.

— Любовь заставляет даже богов совершать безумные поступки, Вай.

Я смотрю на него краем глаза, и он наблюдает за мной, словно ему интересна моя реакция на это замечание, но прежде чем я успеваю что-то сказать, у него звонит телефон, и он тут же отвечает.

— Брэдфорд. — Он делает паузу и слушает, закатывая глаза. — Хорошо. Хорошо, принято к сведению. Спасибо.

— Что это было? — спрашиваю я, когда он нажимает на наушник.

— Нам пора. Самолет вылетает на два часа раньше, чем планировалось.

— О, черт, вот отстой, — говорю я, но мой мозг говорит совсем другое.

Облегчение разливается по моим венам, и я ненавижу себя за это, но все, о чем я могу думать, пока мы возвращаемся к взлетно-посадочной полосе, — интересно, будет ли Джаггер и дальше преследовать меня из города в город?

Глава 7

Джаггер

Любовь заставляет даже богов совершать безумные поступки, Вай.

Умоляю. Что за убогая фраза. Как Вай не видит его насквозь? Может, и видит, не знаю. Сегодня я не подошел достаточно близко, чтобы это выяснить.

Но все изменится, потому что мне совсем не понравился этот разговор. Мне не понравилось ничего из того, что я видел и слышал сегодня. Он зашел с ней слишком далеко, он должен был защищать ее, а не флиртовать с ней. Или, если уж совсем честно, приставать к ней.

Но в