Скрытый во тьме - Фелисити Вон

собой ни одного средства для волос, поэтому я трачу секунду на то, чтобы заплести их в косу. Когда я выхожу из ванной, Грейсона нигде не видно.

Должно быть, он уже в коридоре. Когда я смотрю в глазок, он стоит перед нашей комнатой и разговаривает по телефону. Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь, чтобы вернуться в спальню, которую я провозгласила своей.

Неважно, насколько удобен роскошный матрас или мягки простыни, я продолжаю ворочаться. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу эту дурацкую хэллоуинскую маску, а вслед за ней — образы… Мне должно быть стыдно за себя. Каждое прикосновение его пальцев преследует меня. То, как он овладевал моим телом. Как он использовал мой рот. Как он дергал меня за волосы…

— Блядь, — шиплю я, хватая подушку и засовывая ее себе между ног. Это лучше, чем ничего. И я определенно не буду трогать себя, когда рядом бродит Грейсон.

Я падаю на спину и смотрю в потолок. После всего, что я пережила, мне нужно выспаться. Поэтому я прибегаю к единственному способу, который мне помогает. Я считаю овец. Забавно, но это работает, и я проваливаюсь в сон, досчитав до четырехсот семидесяти двух овец.

Глава 5

Джаггер

Я проскальзываю мимо охранника в коридоре. Для кого-то это оказалось бы сложной задачей. Он уже несколько дней не оставляет ее без присмотра. Он постоянно маячит перед дверью или ходит за ней по пятам, как изголодавшееся по вниманию животное. Видя ее реакцию на него сегодня вечером, я думаю, что ей нравится, что он старается всегда держать ее в поле зрения. Но он не единственный, кто присматривает за ней, и так получилось, что у меня это получается лучше.

Как хорошая девочка, она заперла дверь своей спальни, надеясь уберечься от тех тварей, что бродят по ночам. Но таких монстров, как я, не остановить ни поворотом ключа, ни решетками на окнах, ни даже пулями. Под покровом ночи мы проскальзываем мимо любой защиты, а днем путешествуем при свете дня. Ничто не сможет удержать меня от нее.

Дверь захлопывается с тихим щелчком, когда я вхожу в ее комнату. Плюшевый ковер заглушает звук моих тяжелых ботинок. Она ничего не ожидает. Да и не ожидала бы. Со временем она привыкла к моему присутствию поздно ночью. Но эти визиты всегда носили невинный характер.

Я всегда держался на расстоянии, просто проверяя ее самочувствие, убеждаясь, что она дышит, что ничто не тревожит ее во сне и, самое главное, что она в безопасности. Все изменилось этой ночью. Мои желания по отношению к женщине, спящей в кровати передо мной, вышли за рамки простого наблюдения.

Я хочу прикоснуться к ней.

Вай прекрасна, даже когда спит. Ее кожа сияет под янтарным светом Эйфелевой башни, проникающим в окно. То, как трепещут ее ресницы, напоминает мне лепестки ромашки на летнем ветерке. Ее губы приоткрыты и надуты, точно так же, как в тот раз, когда она взяла мой член в рот. А ее ноги… одна ее стройная ножка, высунувшаяся из-под одеяла, так и манит меня.

Кончики пальцев покалывает, чем ближе я подхожу к кровати. Единственное, что может утихомирить это чувство, — Это она. Одна ночь. Одна возможность прикоснуться к ней, и я стану зависимым.

Я опускаю руку и, как бы невзначай, провожу кончиками пальцев от ее лодыжки до колена. Желание прикоснуться еще — это дикая потребность. Хочется сделать это, но я сдерживаю себя. Я бы никогда не причинил ей боли, не так, чтобы это вызвало слезы боли на ее глазах. Я создан только для того, чтобы доставлять ей удовольствие.

Остановившись у изголовья кровати, я смотрю на Вай. Ее круглые щеки ярко-розовые на фоне загорелой кожи. Она обожает воду — речки, океаны, бассейны. Мое маленькое порочное создание обожает надевать бикини, демонстрирующее все ее великолепные изгибы, и нежиться на солнце. Прежде чем я успеваю подумать об этом, я провожу указательным пальцем по впадинке у основания ее горла. Чего бы я только не отдал, чтобы поцеловать ее в это место.

Ее глаза трепещут, и из нее вырывается сонный стон. Я отстраняюсь и сжимаю руку в кулак. За все время, что я наблюдаю за Вай, я ни разу не переступал эту черту, не прикасался к ней без ее ведома.

Прежде чем искушение возьмет верх, я отстраняюсь от нее и направляюсь к креслу в углу комнаты. Расположенное возле изножья кровати, это позволяет мне прекрасно видеть каждый изгиб ее тела, пока она спит, но при этом оставаться на достаточном расстоянии, чтобы держать руки при себе.

Прежде чем сесть, я стягиваю маску, желая иметь беспрепятственный обзор.

Она переворачивается на живот, вытягивая неприкрытую ножку. На полу рядом с ее кроватью валяется пара пижамных штанов, похожих на мужские, скорее всего, это одежда того ублюдка, в которую она одета.

И она надела их на свою голую киску.

Я дергаю за молнию, мой ноющий член отчаянно требует облегчения. Я провожу по нему ладонью через джинсы, желая, чтобы он успокоился, и от этого легкого нажатия у меня вырывается стон. Я прикусываю губу, но уже слишком поздно.

Она зашевелилась на кровати, и я стиснул зубы, пытаясь натянуть маску обратно. Я едва успеваю надвинуть ее на подбородок, как воздух наполняется ее шокированным вздохом.

— Боже мой, какого хрена ты здесь делаешь? — шипит она, садясь и полностью закрывая свое тело одеялом, прижимаясь к изголовью кровати, стараясь оказаться как можно дальше от меня.

Она этого не видит, но я улыбаюсь. Ее реакция — это нечто большее, на что я даже не мог надеяться. Вай знает, что ее охранник находится снаружи и ждет, когда она позовет его по имени. Как и подобает мудаку, он ворвется в комнату и заключит ее в свои объятия. Но она не зовет его, потому что в глубине души хочет, чтобы я был здесь.

— Я пришел понаблюдать за тобой, — честно отвечаю я, мой голос звучит приглушенно из-за маски.

— Я… что? Блядь, это ты. Ты оставлял жуткие письма, и из-за тебя меня пасет охранник. — она указывает на дверь. — Уходи. Сейчас же. Пока я не позвала его сюда. Он убьет тебя. Сто процентов убьет тебя, без вопросов, — выплевывает она, но в ее тоне нет настоящей злобы. Она блефует.

Наклонившись вперед в кресле, я сцепляю руки уперевшись локтями в колени и пристально смотрю на нее. — Ты этого хочешь, порочное создание? Ты хочешь, чтобы я