Контрольная обойма - Владимир Григорьевич Колычев

— На себя посмотри, слизняк! — презрительно скривилась Варвара.

— Я тебя сейчас ударю!

— А Сафрона ударить слабо!.. У тебя все слабо — по сравнению с ним!..

— Убирайся отсюда, сука!

— Это мой дом! Ты оставишь его мне при разводе… Чтобы к Сафрону далеко не ходить! — оскорбительно засмеялась Варвара.

— Хорошо, тогда я сам уеду!

— Сафрона испугался? — И снова она подняла его на смех.

— Думаешь, я не найду управу на твоего Сафрона?

— Не найдешь!.. Давай проваливай!

Филипп кивнул и направился к выходу. Он шел прямо на Варвару, пытаясь избежать столкновения, она сдала в сторону, споткнулась, упала.

— Давай, давай, козел! Там тебя уже ждут! — донесся ему вслед возглас.

— Кто меня ждет? Где? — Филипп развернулся к ней.

— Приговорен ты! Не доедешь до Москвы!

Говорила Варвара уверенно, а с пола поднималась коряво, ночнушка задиралась, обнажались не только ноги, она пыталась закрыться, упала раз, другой. Выглядела она глупо и нелепо, но тем не менее Филипп ей поверил.

— Кто меня приговорил?

— А зачем Сафрон к нам приходил? Это ты придурок, а я сразу все поняла!

— Что ты поняла?

— А то, что тебя заказали Сафрону!

— Ну, в какой-то степени…

— Убьет он тебя!.. Я, конечно, пыталась его уговорить не трогать тебя. Ничего не вышло, зато как вошло! — глумливо хохотнула Варвара.

— Шлюха!

— А ты убей меня! Задуши! — Она вскинула голову, открывая горло для смертельного захвата.

Но Филипп даже не шелохнулся.

— Я же отца твоего убила, — ухмыляясь, провоцировала супруга Варвара.

— Заткнись, мразь!

— Не затыкай меня! Простой убей!.. Что, страшно?… Ничтожество! — опуская голову, выплеснула она.

— Я ничтожество?! — вскипел Филипп.

Его будто в спину кто-то толкнул, он набросился на Варвару, двумя руками вцепился ей в горло и стал душить. Уложил на пол, встал перед ней на колени, не ослабляя хватку, смотрел в глаза, полные дикого ужаса.

Эти глаза уже стали закатываться, когда он разжал руки. Она захрипела, хватаясь за горло, поднялась, сняла с подставки у камина кочергу и замахнулась на Филиппа. Он шарахнулся, споткнулся, упал, а она нависла над ним.

— Ну нет, я убивать тебя не буду! — опуская руки, не своим голосом проговорила она. — Тебя и без меня убьют!.. А я в тюрьму обратно не хочу!

— Кто меня приговорил? Что ты знаешь?

— Знаю… Приходили ко мне… пока ты здесь со своей шлюхой прохлаждался!..

— Кто приходил? — поднимаясь с пола, спросил Филипп.

— А ты со своей шлюхой прохлаждался?

— Нет!.. Только не подумай, что я оправдываюсь. Кто приходил? Из «Иртышнефтепрома»?

— В принципе да, оттуда…

— Спрашивали насчет акций?

— Я сказала, что продам им за полцены.

— Продашь?

— Когда тебя не станет.

— А меня не станет?

— Я же говорю, заказали тебя.

— А тебя нет? Потому что ты согласилась?

— А что мне оставалось делать? Ты же не собирался меня вытаскивать. А они дело развалили. Все, не виноватая я!

— Но я-то все знаю.

— Плевать я на тебя хотела.

Она снова замахнулась, но в этот раз Филипп не упал. И сдал в сторону, освобождая проход.

— Вали отсюда, козел!.. — на прощание бросила Варвара. — Может, еще не поздно.

— Что не поздно?

— Да пошел ты! — донесся с лестницы возглас.

Филипп не знал, что делать. В Москву ехать опасно, ночь — страшно. Возможно, Акифьев предлагал куплю-продажу для очистки совести. Филипп отказывается, и руки у киллеров полностью развязаны. А он отказался, и наемные убийцы уже, возможно, ждут его за воротами дома.

А может, он предлагал сделку для отвода глаз. Дал неделю на раздумье, и, если Филиппа убьют в этот период, Акифьев не виноват…

Окулев решил дождаться утра и профессионалов из ФСБ, поставил задачу своим телохранителям охранять двор, заперся в гостевой спальне на первом этаже, там и заснул, заглушив страх изрядной порцией виски…

Утром его разбудил стук в дверь. В состоянии жуткого похмелья поднялся, спросил, кто там, и услышал голос Варвары. Она ругалась, но Филипп не разбирал слов, их глушили громкие хрипы. Он осторожно открыл дверь, на всякий случай отступил и, как оказалось, правильно сделал. Дверь распахнулась, Варвара влетела в комнату с ножом в руке. В эту руку Филипп и вцепился, нож выбить не смог, но и ударить Варваре не позволил.

— Убью! — ревела она.

Распухшее горло, гортанные хрипы — все это последствия вчерашней с ней схватки. Утром она проснулась, гортань распухла, горло болит, говорить получается с трудом, как тут не рассвирепеть и за нож не схватиться.

— Да успокойся ты, дура!.. К врачу тебе надо, а не меня убивать!

Филипп все-таки уложил жену на кровать, вырвал у нее из руки нож. А затем, скрутив простыню жгутом, связал ей руки, а затем и ноги.

— Я сейчас уйду! А ты давай в больницу!

Он даже не стал умываться, торопливо оделся, развязал Варваре руки и, оставив ее лежать, вышел в прихожую. Ноги она развяжет сама, пока сделает это, его уже здесь не будет.

Но в прихожей Филипп вспомнил про папку, которую оставил в каминном зале, вернулся за ней. Варвара не подавала признаков жизни, он не стал заглядывать в спальню, обулся, открыл дверь, вышел на крыльцо. Тогда Варвара и дала о себе знать. Вырвалась из дома, со всей силы толкнула Филиппа в спину. Падая, он даже успел поблагодарить ее, за то, что ножом не ударила. А ведь могла.

Юра стоял у машины, когда