Экскременты космических лосей - Крюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он проснулся, было всё ещё светло. Зная, что стемнеет нескоро, Иннокентий решил подготовиться к приёму гостей заранее. «Добуду из себя немного чистого энтузиазма, – подумал он. – Надо деда позвать». С этими мыслями Гоблинович открыл шторы – и тут же увидел странную картину: дед стоял, согнувшись, и рассматривал что-то на заднем дворе.
Заинтригованный, Гоблинович вышел из дома и направился туда, где только что видел Бабельянца.
– Эй, – крикнул он издалека, – ты что там нашёл?
Услышав окрик, Бабельянц выпрямился и повернул голову.
– Иди скорей сюда! – ответил он.
Приблизившись, Иннокентий не поверил своим глазам: на сухой, потрескавшейся почве, где ещё вчера не могло ничего родиться, за несколько часов выросла трава. Она занимала лишь небольшой участок, как бы очерченный неправильной линией. Только теперь Гоблинович понял, что именно здесь он вылил буро-коричневую жижу из канистры.
– Ну и дела! – воскликнул Иннокентий и, подумав, добавил: – Знаешь, дед… Принеси-ка мне свою книжонку!
Бабельянц принёс «Порево», и вместе они отправились в мансарду. Теперь «испытуемым» был Гоблинович. Бабельянц присоединил к нему провода, закрыл крышку, включил питание и принялся читать. После того, как процедура была окончена, он побежал смотреть ёмкость – и нашёл там точно такую же буро-коричневую жижу, какую недавно получили из него.
– Давай удобрим русланник, – предложил Бабельянц. – А то что-то он загрустил…
– Давай лучше моногамию, – сказал Иннокентий, одеваясь. – Говорят, она уже давно не цвела… Хотя, можем удобрить обоих.
Елдыринцы отправились в оранжерею и добавили в грунт, на котором росли русланник и моногамия, немного коричневой жижи. Гоблинович побоялся добавлять всю: что, если она погубит растения? После этого оба друга отправились по делам. Бабельянц пошёл дочитывать книгу, а Иннокентий – готовиться к приезду подпольщиков.
Последующая ночь прошла в хлопотах. Сначала приехали подпольщики. Гоблинович издали заметил их наземные аппараты, которые двигались со стороны агропромышленного комплекса. Подпольщики умудрились рассчитать время между патрулями, и действовать нужно было второпях. Наконец, в дверь постучали.
– Кто там? – спросил Гоблинович.
– Это я, почтальон Печкин, – ответил командир отряда. – Принёс заметку про вашего мальчика.
Гоблинович открыл дверь – и несколько качкоидов молча внесли в дом контейнеры.
– Вниз, – быстро сказал Гоблинович.
В холле находилась лестница в подвал. Иннокентий заранее подготовил тайник – и качкоиды поставили туда груз.
– Есть ещё? – спросил Гоблинович, когда они закончили.
Командир отряда отрицательно покачал головой, и Иннокентий принялся задвигать систему створок в псевдошкафу. Подпольщики уехали. Вскоре после этого над домом пролетел патруль. «Только бы не нагрянул обыск!» – молился Иннокентий. Полночи он мучительно ждал, пытаясь отвлечь себя кофечаем и новостями. За окнами простирался тёмный пустырь, и только где-то вдалеке виднелись редкие огни агропромышленного комплекса. С другой стороны от дома мирно спал посёлок.
Старик был в своей комнате. Возможно, он тоже спал, а возможно – продолжал читать. Иннокентий посмотрел на часы. «Пора идти на крышу, – подумал он. – Скоро могут явиться партизаны».
Гоблинович поднялся в диспетчерскую – небольшое помещение перед ангаром. Он провёл там несколько джоселинских часов, неустанно глядя в небо через специальные приборы. За это время над посёлком пролетело ещё два патруля. «Только б не попались!» – волновался Гоблинович.
Наконец, он заметил приближающийся аппарат. Кто-то позвонил ему по радиосвязи. Гоблинович включил динамик – и услышал фрагмент популярной песни. Это и была кодовая фраза. Иннокентий повернул несколько рычагов – и открылись ворота ангара. Вскоре там оказался небольшой аппарат. Гоблинович открыл двери диспетчерской и пропустил партизан внутрь.
– Где груз? – спросил один из партизан. – У нас мало времени.
Гоблинович повёл их в подвал, открыл тайник и помог перенести контейнеры на борт аппарата. Только тогда, когда корабль скрылся в ночном небе, Иннокентий вздохнул спокойно. Очередное задание было выполнено. Партизаны оставили ему кодовую фразу для следующей встречи с подпольщиками. Заперев все двери, Гоблинович спустился в свою комнату и лёг спать.
Проснулся он от того, что в дверь отчаянно барабанили. Шторы были закрыты, однако Иннокентий догадался, что на дворе по-прежнему ночь.
– Кеша! – послышался из-за двери голос Бабельянца. – Кеша, открывай! Моногамия зацвела!
Гоблинович встал с постели, обулся и открыл дверь. Они с Бабельянцем спустились в оранжерею – и тут же замерли от восхищения: моногамия вся была покрыта ярко-алыми цветами.
– Вот это да! – воскликнул старик. – Ты помнишь, Кеша, вчера ведь были только зелёные бутоны?
– Да уж, диво дивное, – согласился Гоблинович.
– Кеша, – восхищённо продолжал Бабельянц, – на этом ведь можно заработать!
Иннокентий усмехнулся: дед, как всегда, бредил мифическими идеями заработка. А вот самого Гоблиновича беспокоил совсем другой вопрос: как дрянная книжонка могла превратиться в хорошее удобрение?
Когда наступил день, елдыринцы снова направились в книжную лавку и приобрели ещё два романа: «Брутальный Брутал» и «Киберфаллос».
– Посмотрим, что за книги в мужской секции! – сказал Гоблинович. – Подождём только, пока наши организмы восстановят чистый энтузиазм…
Через несколько дней по джоселинскому счёту елдыринцы вновь отправились в мансарду.
– Тебе откуда отрывок читать? – спросил Гоблинович.
– Из «Киберфаллоса»! – ответил Бабельянц, не задумываясь.
Иннокентий установил материализатор на четыре карло-сагана, включил питание и принялся читать книгу. Когда раздался сигнал о том, что работа окончена, Иннокентий пошёл проверять ёмкость – и обнаружил там отвратительную, вонючую жижу.
– Ну как? – взволнованно спросил Бабельянц.
– Сработало! – торжествующе воскликнул Гоблинович.
Потом они проделали то же самое с романом «Брутальный Брутал». Теперь «пациентом» был Иннокентий. «Брутальная» жижа имела немного другой оттенок, чем у «Киберфаллоса», но воняла так же омерзительно. Елдыринцы снова отправились в оранжерею и удобрили ею растения. Результат не заставил себя ждать: совсем скоро какие-то из них зацвели, а остальные просто выглядели здоровыми.
– Иннокентий! Мы будем богаты! – кричал Бабельянц.
С тех пор друзья стали наведывать в книжную лавку так часто, как только позволяли им финансы. Спустя некоторое время они подписались на библиотечный канал, и им стало доступно ещё больше литературы. Елдыринцы экспериментировали с разными книгами. Далеко не из каждого романа можно было получить жижу.
– Зато если уж попадётся настоящий шедевр – то можно озолотиться! – говорил старик, целуя «Бабское порево».
Иннокентий понимал: они с Бабельянцем совершили важное открытие. «Так и всю планету озеленить можно», – размышлял он, когда оставался один в своей комнате. Однако партизаны вряд ли одобрили бы его увлечение «имперскими» книгами. По мнению Хельмимиры, литература деградировала, и только древние произведения можно было брать за образец. Покупать и использовать «ширпотреб», как называла она книги имперских писателей, означало предавать свои идеалы. Гоблинович думал рассказать всё Исааку, но
