Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули

свою революционную «сознательность», Авдеев и его внутренняя охрана с каждым днем становились все менее и менее надежными для Свердлова и Голощекина и тем более непригодными для подготовляемого последними убийства Царской Семьи. Не случайно, как утверждает И. Ф. Плотников, по свидетельствам близких Авдеева, тот, узнав об убийстве Царской Семьи, сокрушался{866}. Юровский в 1934 году в беседе со старыми большевиками рассказывал: «Насколько разложение дошло далеко, показывает следующий случай: Авдеев, обращаясь к Николаю, называет его — Николай Александрович. Тот ему предлагает папиросу, Авдеев берет, оба закуривают, и это сразу показало мне «простоту нравов»{867}. Именно этой «простотой нравов», установившейся между Царем и Авдеевым, в первую очередь и объясняется замена Авдеева и его команды на Юровского и его людей. «Нет сомнений, — пишет Н. А. Соколов, — общение с Царем и его Семьей что-то пробудило в пьяной душе

Авдеева и его товарищей. Это было замечено. Их выгнали, а всех остальных отстранили от внутренней охраны»{868}.

Комендант Юровский

Официальной причиной снятия Авдеева и Мошкина стало «их моральное разложение», выразившееся в пьянстве и воровстве царских вещей. Сам Юровский говорил об этом: «Мое назначение комендантом в Дом особого назначения было вызвано, как я думаю, во-первых, разложением коменданта, ближайших помощников, что не могло не сказаться, и сказалось, на охране внешней и внутренней в особенности. Проявилось разложение в пьянстве, растаскивании вещей и т. д., а отсюда — ослабление нужной бдительности. Авдеев и другие были арестованы и преданы суду, потом решили, чтобы люди искупили вину на фронте рядовыми бойцами (кара ожидалась вначале очень суровая в отношении их)»{869}.

Однако выше мы уже убедились, насколько эта причина была надуманной. Обвиняемый Ф. Проскуряков вообще заявил на допросе, что борьбу с кражами будто бы начал сам Авдеев: «Приблизительно в самых последних числах июня или в первых числах июля месяца Авдеев арестовал Мошкина за то, что он украл что-то из царских вещей, кажется, какой-то золотой крестик»{870}.

Тем не менее очевидно, что Авдеев и Мошкин были сняты Белобородовым по приказанию из Москвы. Немедленно после смещения бывшего коменданта и его помощника в Москву полетела следующая телеграмма: «Москва. Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина. Сыромолотов как раз поехал для организации дела согласно указаниям центра. Опасения напрасны точка Авдеев сменен его помощник Мошкин арестован вместо Авдеева Юровский внутренний караул весь сменен заменяется другими Белобородов»{871}.

Напомним, что 4 июля (по так называемому «новому стилю») 1918 года Голощекин находился в Москве, официально для участия в работе Всероссийского съезда Советов. На самом деле именно тогда он, совместно со Свердловым, активно добивается согласия Ленина на убийство Царской Семьи и, получив от того отказ, в свою очередь, получает от Свердлова тайные указания об организации злодеяния.

Вот что пишет по поводу этой телеграммы Соколов: «Когда Яков Юровский внедрился в дом Ипатьева, Шая Голощекин отсутствовал в Екатеринбурге. Он в это время находился в Москве и жил на квартире у Свердлова.

Но Белобородов в тот же день сообщил ему телеграфно о происшедшей в доме Ипатьева перемене. Телеграмма Белобородова имела следующее содержание: Москва. Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина. Авдеев сменен его помощник Мошкин арестован вместо Авдеева Юровский внутренний караул весь сменен заменяется другими точка. Белобородов»{872}.

При этом Соколов пишет в сноске: «Первая часть телеграммы не имеет значения для дела. Точно установлено, что в ней идет речь о вывозе денег из Екатеринбурга в Пермь, куда для этой цели и ездил комиссар финансов Сыромолотов».

Но вернемся в Ипатьевский дом, в котором черной тенью появился Юровский.

Янкель Хаимович (или, как он называл себя по-русски, Яков Михайлович) Юровский, согласно лично им заполненным анкетным данным, родился в 1878 году в г. Томске. Все, что связано с жизнью этого человека, полно неясности. С одной стороны, Ленин назвал его «надежнейшим коммунистом», а с другой — в советское время очень не любили говорить и писать о Юровском. Кроме бездарной повести Я. Л. Резника «Чекист», о Янкеле Юровском нет ни одной книги, ни одной его биографии{873}. Имя Юровского не упоминается ни в одной советской энциклопедии, даже в энциклопедии «Гражданской войны и интервенции в СССР», хотя его дочь — Римма Юровская, глава уральского комсомола, часто встречается в советской справочной литературе. Надо сказать, что как ранее, так и сейчас определенные силы, с одной стороны, пытаются представить Юровского этаким серым безграмотным исполнителем решений Уральского Совета, а с другой — наоборот, приписывают Юровскому решающую роль в Екатеринбургском злодеянии. Как в первом, так и во втором случае эти попытки призваны скрыть истинных организаторов убийства Царской Семьи.

В последнее время в западной литературе, посвященной убийству Царской Семьи, о Юровском стала появляться какая-то фантастическая информация. Так, например, некоторые зарубежные исследователи отрицают, что Юровский по национальности был еврей. Вот что пишет один из них, Р. Масси, когда ведет речь о национальности убийц Царской Семьи: «Пятеро из них, как и Юровский, были русские, шестеро — латышами»{874}. Но еще дальше в фальсификации жизни Юровского пошли американские историки Г. Кинг и П. Вильсон. Они сочинили целую жизнь Юровского, которого авторы причисляют… к «православным антисемитам»! Вот что пишут Кинг и Вильсон: «Большинство исследователей приходят к выводу, что Юровские были евреи. Это мнение отвечало интересам белых и монархистов, которые утверждали, что большевики в подавляющем большинстве были евреями — этими традиционными козлами отпущения в России, которых принято считать виновниками всех бед. /…/ Так, еще Роберт Вильтон писал о «Янкеле Юровском, сыне крещеного еврея». Это намеренное изменение Вилыпоном имени Юровского с христианского «Яков» на еврейское «Янкель» свидетельствует как о личном антисемитизме Вильтона, так и о его склонности фабриковать информацию. /…/ Известная мемуаристка Марина Грей (кстати, дочь белого генерала Деникина) не только повторяет утверждение Вильтона, но и развивает его, называя убийцу царя в своей книге о Юровском «Янкель Хаимович». Это история, по всей видимости, получила всеобщее признание, поскольку в своей книге «Enquette judi-caire sur l’Assasinat de la Famille Impériale Russe»[18] ссылается на показания, полученные непосредственно от старшего брата Юровского, Леонтия, который