Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов - Фрэнк Сноуден

громко высказываются такие «зеленые» неправительственные организации, как Всемирное движение за сохранение тропических лесов (WRF), Союз обеспокоенных ученых (UCS) и Гринпис. Они поднимают вопрос негативных последствий сложившейся ситуации, в их числе утрата биоразнообразия, исчезновение лесов, которое усугубляет парниковый эффект и глобальное потепление, вытеснение населения с исконных территорий, низкие зарплаты работников плантаций и тяжелые условия труда, неблагоприятные долгосрочные перспективы стран, производящих сырье для мирового рынка, и неспособность многолетних культур, таких как масличная пальма, реагировать на колебания рынка.

Возникновение лихорадки Эбола означает, что, кроме всего вышеперечисленного, обезлесение напрямую влияет на здоровье населения и распространение болезней. Районы, где с 1976 г. происходили вспышки Эболы, идеально совпадают с территорией уничтожения лесов в Центральной и Западной Африке. Связь между Эболой и исчезновением лесов обусловлена тем, что фрагментарная вырубка нарушает среду обитания фруктоядных летучих мышей. До развития агробизнеса эти рукокрылые обычно жили высоко в пологе леса, вдали от мест, где люди ведут какую-либо деятельность. Однако вырубка лесов вынудила «летающих лисиц», как называют крыланов местные жители, искать пропитание все ближе к человеческому жилью и в садах с редко растущими деревьями и кустарниками. Поскольку с 1990 г. в бассейне реки Мано было уничтожено больше ¾ коренных лесов, крыланам приходилось сталкиваться с людьми все чаще и ближе. Согласно докладу 2009 г., «три страны уничтожили на своих территориях более 75 % лесов, что неизбежно привело к контактам крыланов, зараженных вирусом Эбола, с людьми»{278}.

Вырубка лесов в Западной Африке позволила вирусу Эбола перейти от летучих мышей к людям. И это погубило малыша Эмиля Уамуно, который залез в дупло фруктового дерева возле дома ровно из тех же соображений, из которых дети в развитых странах забираются, например, на яблони. Эмилю ужасно не повезло, потому что дерево стояло на краю деревни Мельанду, которая уже не примыкала, как раньше, к лесу, а была окружена «ландшафтом, сильно измененным плантациями»{279}. Из-за того что лес превратился в плантации масличных пальм, всего примерно в 50 метрах от дома Эмиля, в дупле дерева, где он решил поиграть, ночевали тысячи летучих мышей, чьи экскременты почти наверняка и стали источником инфекции.

Более того, спутниковые снимки высокого разрешения позволили соотнести первые случаи всех вспышек лихорадки Эбола начиная с 2004 г. с изменениями модели землепользования, происходившими в тот период. Результаты показывают, что несчастный случай с Эмилем был частью общей тенденции, имевшей место в Центральной и Западной Африке. В двенадцати известных вспышках Эболы, произошедших с 2004 по 2016 г., нулевой пациент неизменно обнаруживался там, где за пару лет до того производилось фрагментарное или полное уничтожение леса. Точно известно, что 8 из 12 нулевых пациентов находились в «горячих точках фрагментации лесов». Кроме того, из трех случаев явных исключений один произошел очень близко к зоне сильной фрагментации, а второй был связан с охотой и браконьерством в лесу. Только один из двенадцати нулевых пациентов оказался исключением в полном смысле.

В дальнейшем стало очевидно и другое последствие фрагментации лесов. По сравнению с популяциями летучих мышей, обитавших в кронах коренных лесов, во фрагментированных зонах оказалось чрезмерно много фруктоядных видов, служащих природным резервуаром вируса Эбола, а насекомоядные виды, которые не переносят болезнь, в новые места обитания не переселялись. Возможно, эта тенденция связана с тем, что при вырубке была разрушена среда обитания насекомых. В результате фрагментация лесов не только увеличила частоту контактов людей с летучими мышами, но и гарантировала, что контакты эти происходят именно с тем видом, который переносит болезнь. В заключении доклада 2017 г. говорится:

Согласно нашим данным, случаи перехода Ebolavirus из природных резервуаров к людям происходят преимущественно в населенных районах, покрытых лесами, где из-за вырубки граница леса изменилась, увеличив его фрагментацию. ‹…› Высокая степень фрагментации лесов и ее увеличение с течением времени могут служить надежным индикатором учащения контактов людей с дикой природой и, вероятно, улучшения условий некоторых видов-резервуаров{280}.

Передача от человека к человеку

Между людьми Эбола передается легко, но только через прямой контакт здорового человека с инфицированными телесными жидкостями больного. Вся среда вокруг заразившегося буквально кишит вирусами, в том числе поверхности, к которым он прикасался, постельное белье, внутренние поверхности транспортных средств и личные вещи. Пациенты становятся заразны с самого начала, когда их состояние еще напоминает грипп, а не что-то посерьезнее, и это расширяет потенциал распространения эпидемии, так как пациент, вероятно недооценивая опасность своего состояния, продолжит перемещаться, вместо того чтобы оставаться в постели. Даже спустя месяцы после выздоровления вирус может передаваться через половые контакты и от матери к ребенку через грудное вскармливание. Из-за таких особенностей передачи в ходе эпидемии 2013–2016 гг. болезнь чаще всего распространялась через определенные узловые места. Основных было три: жилье, кладбища и больницы.

Дома пациенты представляли смертельную опасность для домочадцев, друзей и всех, кто о них заботился или навещал. Поэтому Эбола распространялась молниеносно, но недалеко – заражались самые близкие, те, кто вели совместное хозяйство с больными, и те, кто за ними ухаживал. Вслед за маленьким Эмилем Уамуно умерла его мать, а затем трехлетняя сестренка, бабушка, деревенская медсестра и акушерка. Потом Эболой заболели ухаживавшие за бабушкой родственники и те, кто был на ее похоронах.

Поэтому на протяжении всей эпидемии 2013–2016 гг. места, где происходили похороны и погребения были вторым по значимости местом распространения инфекции (рис. 22.1). Больше всего вирусных частиц жертва Эболы выделяет сразу после смерти. Однако местные традиции требуют, чтобы родственники и члены общины собирались для прощания с усопшим у него в комнате. Согласно обычаям и верованиям народа кисси, проживающего в Гвинее, перед похоронами над покойным нужно провести ряд погребальных ритуалов, которые в разгар эпидемии Эболы представляют чрезвычайную опасность. Когда член общины умирает, его тело остается дома еще несколько дней, чтобы скорбящие могли прийти и проститься с покойным, коснувшись его лба или поцеловав. Затем родственники торжественно омывают тело и заворачивают его в саван, а члены сообщества собираются, чтобы проводить умершего в могилу.

Рис. 22.1. Могильщик Сайду Таравалли в марте 2015 г. на кладбище Бомбали в Сьерра-Леоне, расположенном в эпицентре эпидемии Эболы. Гробовщики и могильщики подвергаются риску больше, чем кто-либо, поскольку жертвы болезни наиболее заразны сразу после смерти (фото Дэниела Стоуэлла, специалиста в области здравоохранения).

CDC Public Health Images Library

Считается, что пренебрегать этими правилами нельзя ни в коем случае, иначе душа усопшего не сможет перенестись в загробный мир. И тогда мятущийся дух остается среди живых и будет их преследовать. Даже когда население было проинформировано о том, как именно Эбола распространяется, заражения люди подчас боялись меньше, чем мести мертвых и угрызений совести за вред, причиненный покойному другу, соседу или родственнику. В общем-то, это и составляло одну из главных проблем – убедить людей соблюдать правила безопасности при прощании с умершими и их погребении. Без этого сдержать распространение заразы было невозможно. Доктор Хильда де Клерк, принимавшая участие в мероприятиях оперативного реагирования, рассказывала: «Обычно недостаточно просто убедить одного из родственников. Чтобы прервать цепочку распространения болезни, по-видимому, нужно завоевать доверие практически всех членов семьи, где есть зараженные. Это трудная задача, и именно поэтому жизненно необходимо, чтобы более активное участие в информировании населения принимали религиозные и политические власти»{281}. По этой причине важную консультативную функцию в движении за охрану общественного здоровья выполняли лингвисты и антропологи.

Третьим местом активного распространения Эболы были клиники и больницы. Во время эпидемии Эболы в Западной Африке не было профессии опаснее, чем медработник – санитар, медсестра или врач. Те, кто стояли на передовой, отдавали Эболе большую дань, они болели и умирали. Примерно 20 % жертв в трех странах долины реки Мано были медработниками. Но тем, кто осуществлял уход, не имея медицинской профессии, тоже было очень нелегко из-за постоянного страха, перегруженности и безнадежности. Причин у этого было множество, в том числе чудовищная заразность болезни и высокий риск летальности. Любой непосредственный контакт с пациентами представлял опасность.

Все связанные с болезнью риски значительно увеличивала специфика западноафриканской системы здравоохранения. Гвинея, Либерия и Сьерра-Леоне были в числе