Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

Юноша скромно кивнул, отгоняя позорные воспоминания.

– Ох, малой, есть рассеянный склероз, а есть пьяный… Хорошо, поехали по второму разу.

Я работал в компании, которую возглавляли Мечтатель, отец Эль, ну и Денис подвязывался в то время к руководству. Шустрый был пацанчик – из «золотой» молодежи, но не дебил и не бездельник, ухватистый, фишку, что называется, рубил. Вы с ним чем-то похожи, кстати, только его не жизнь заставила вертеться, а сам он на месте не любил сидеть, обожал движуху, чтобы кровь не застаивалась.

Никита поморщился, его покоробила не столько подколка собеседника, сколько сравнение с персонажем, в чей адрес он посылал тонны проклятий. К тому же выходило, что сравнение не в его, Ника, пользу.

От внимательного Володи гримаса юноши не укрылась:

– Я его тоже с трудом выносил. Из-за Эль. Многие были в нее влюблены, не девушка была – огонь. Даже ураган… Или цунами. ́ Я пробовал к ней подкатывать, но сам понимаешь, дочь босса, да еще и бдительный женишок невдалеке ошивается… Кстати, Эль хоть раз упоминала Володю из Снабжения?

Ник задумался на секунду, затем отрицательно покачал головой. Не хотелось расстраивать гостя, но против истины не попрешь.

– Оно и понятно, – Володя горестно вздохнул. – Вот и говорю, что без шансов… А я до сих пор ее помню. Как услышал голос на диктофоне – дыхание свело, прошлое перед глазами встало… Ну, да ладно, в баню розовые сопли! Как уже сказал, служил я в отделе Снабжения – начальником. Тоже не последний человек в фирме. Ближе к Катастрофе Мечтатель перебросил мой отдел на обеспечение Объекта складскими запасами. По официальной легенде Объект являлся именно складом, перегрузочным центром в подбрюшье мегаполиса. Лажа, конечно, полная, не строят «перегрузы» в жопе мира, вдалеке от нормальных дорог, да еще и без «железки»…

– Железки? – перебил рассказчика Ник.

– Железнодорожной ветки. Это нонсенс – крупный склад без человеческой логистики. Стоп, не грузись, уже не в ту степь понесло. Хочу сказать, склад этот липовый изначально странным показался. ́ А когда мне выкатили перечень закупок, вовсе за голову схватился. Компания много чем занималась, но, например, мёд в промышленных масштабах не запасала никогда! А сколько неликвида пришлось вытаскивать у вояк с СДХ…

Ник деликатно кашлянул.

– Складов длительного хранения, – Володя быстро поправился. – Короче, просек я тему, что Мечтатель, в ту пору он один вел Объект, мутит что-то, и начал копать. И докопался до того, что СБ… служба безопасности за этим не слишком достойным занятием меня и повязала. Предстал я пред светлые очи бигбосса, думал, память мне будут неприятными способами отбивать. А Мечтатель возьми и сказани, мол, раз ты, уважаемый Владимир Аристархович, и так до всего сам дошел, не желаешь ли поработать на благо фирмы в открытую?

«Аристархович», – мысленно отметил Ник. Редкое отчество, но раньше он его где-то слышал. Еще бы вспомнить, где…

– Выбора особого у меня не было, да и не криминал оказался, как я поначалу решил. Не особо законным закупом оружия занимался другой человек, а мне поручили дефицит труднодоставаемый искать, причем – в самые сжатые сроки. Впрочем, меня трудностями и работой не испугаешь.

За все труды обещал Мечтатель мне и моей семье место теплое на Объекте, в Убежище то есть. Кстати, в приватных беседах он Объект иначе чем Обителью не называл… Точно, блин, мечтатель… Хотел оборудовать рай подземный, чтобы с комфортом переждать приближающийся ад земной.

– Откуда он знал, что Катастрофа приближается? Она ведь для всех стала полной неожиданностью.

– Выходит, не для всех. Высоко сидел, далеко глядел… Думаю, кто-то из высших чинов, с кем он общался, шепнул по дружбе. Скорее всего, в самом начале Обитель задумывалась как коммерческий объект, уже потом Мечтатель сориентировался по ветру и ее перепрофилировал.

– Если тебе место в Обители обещали, почему ты здесь?

– Не повезло, – Володя закусил нервно губу. – Точный день не знал никто… Накануне мне позвонили, сказали срочно прибыть с семьей и вещами в поселок, где жило все руководство компании и их приближенные люди, – эвакуация планировалась оттуда. «Велика вероятность удара в течение двенадцати часов» – на всю жизнь эти слова в память врезались… А я в то время в Европе был. Проклятая командировка… Домой вылетел первым рейсом, но время потерял.́ И семью тоже. Они без меня ехать не хотели, ждали до последнего… Мне кажется, до конца и не верили, что такое возможно. А когда началось… Извини, Никитка, тяжело все это… Не хочу лишний раз душу терзать, раны, вроде, и зажили давно, а чуть ткнешь – кровоточат…

– Извини.

– Обитель не так далеко отсюда, правда, дороги нормальной к ней и до Катастрофы не было, успели только гравийку засыпать, но теперь все одно… Напрямки километров десять, не больше. Вкруголя побольше, но не смертельно.

– А что с воротами, ты так и не объяснил…

– Вот неугомонный, у меня уже в горле пересохло. Будь человеком, налей что-нибудь покрепче, – Володя сделал характерный жест из оттопыренного мизинца и поднятого большого пальца. – От чая мерзостного уже тошнит.

– Есть коньяк и виски, – без сожаления предложил Никита. Скоро дом опустеет и пить древний алкоголь станет все равно некому.

– Ого, богато живешь! – гость искренне порадовался проявленному радушию. – Если жаба не задавит, плесни чуть-чуть «конины», век буду благодарен.

Юноша достал из сейфа обе бутыли с предложенными напитками и продемонстрировал ошалевшему от невиданного зрелища компаньону:

– Точно коньяк? – самому Нику хотелось виски, однако пить вразнобой казалось невежливым.

– Ну, даешь! Зеленый змей-искуситель! – Володя продолжал восторженно таращиться на жидкие драгоценности. – Я ж сейчас слюной изойду, ирод ты малолетний. А можно по капле того и другого, а? Иначе от необходимости выбора башню сорвет к чертям поганым!

– Легко. Хоть дядя бы и не одобрил.

– Согласен, но я себе не прощу, что отказался от вискаря, выбрав коньяк. И наоборот.

Никита разлил (а не накапал, как поступил бы более прижимистый хозяин!) по бокалам виски:

– Давай за моего дядю, раз уж мы покусились на его запасы?

– Земля ему пухом!

«Чокаться» не стали, гость жестом остановил Никиту – «не принято». Прежде чем пригубить вожделенный напиток, Володя долго и с наслаждением его обнюхивал, а когда, наконец, отпил, от удовольствия закатил глаза:

– Кайф! Напиток богов… Спасибо, юнга, уважил.

– Если горло промочил…

– Все, рассказываю, слушай. Мечтатель некоторые важные системы Обители замкнул на себя. Таков уж человек был, любил все контролировать, руку на пульсе держать. Но осуждать его не за что, считай, проект процентов на семьдесят – восемьдесят его, отец Эль присоединился лишь на последних этапах. Так вот, открытие гермозатвора относилось к исключительной компетенции Мечтателя. Закрыть ворота можно и вручную, система позволяла, но только не открыть. После его преждевременной кончины допуска к управляющему гермой компьютеру не стало… Как ты мне сам поведал, обойти электронику не смогли, что совсем не удивительно, учитывая, что в Обители все делалось на совесть. НО! – Володя многозначительно поднял указательный палец: – Но Мечтатель учел возможность собственной смерти, подконтрольные лишь ему системы должны были продолжать работать в автономном режиме, без вмешательства извне. Для гермы он в свое время выставил таймер, и автоматика раз в четыре года самостоятельно открывает ворота… Я ответил на твой вопрос?

Вместо ответа Никита разлил коньяк по опустевшим бокалам.

– Продуманный мужик, – задумчиво протянул он, «чокаясь» с Володей.

– Не то слово. Видел бы ты эту Обитель! Отгрохать такое, даже имея денег в достатке, далеко не каждому под силу. Серьезное убежище.

– Надеюсь, еще увижу, – алкоголь неожиданно быстро ударил юноше в голову, подарив сладостное ощущение легкой, ненавязчивой эйфории.

– Ты уже понял, когда Обитель вскроется в следующий раз? – гость крутил бокал с коньяком перед глазами, любуясь игрой света в магическом напитке.

– Это просто. Ворота впервые закрылись в день Катастрофы, значит, открывают в тот же самый день, спустя четыре года.

– Продолжай, – Володя ободряюще улыбнулся хозяину.

– 2017 год, двадцать первый, двадцать пятый, – начал считать вслух Никита, – двадцать девятый, наконец, тридцать третий… До Праздника Общей Беды осталось девять дней. Через девять дней ворота откроются в пятый раз. Мы снова работаем в цейтноте.

– Праздник Общей Беды? – гость многозначительно хмыкнул. – Никогда не слышал, чтобы день Катастрофы так называли… Но мне нравится. Это же из какой-то песни?