Радужная Нить - Асия Уэно

Почувствовав себя увереннее благодаря этой сомнительной похвале и не только ей, я откинулся на спину, уставившись в небесную бесконечность. Звёзды успели потускнеть, ветерок колыхал метёлочки травы над головой, что-то тёплое щекотало щёку. Ай, это же хвост! Точнее, один из завитков, а остальное…

— А я всё гадал, когда же ты соблаговолишь его заметить, — ворчливо сказал Ю, как только я вскинул голову.

— А ты не подставляй! — прыснул я. — Извини, разве сразу привыкнешь? Тем более, что он тут повсюду…

— Хвосты Химико ему, видите ли, не мешали, — прозвучал едкий ответ. — А мой единственный драгоценный хвост…

— Ладно, разжалобил, несчастный. Впредь обещаю относиться к нему бережно!

— Было бы сказано… Хорошо, разрешаю меня задобрить и тем заслужить высочайшее прощение.

Догадавшись по намёку, я придвинулся ближе и снова занялся гривой. Эх, гребешок бы, расчесать всё это богатство…

— Забыл, где находишься? — строго спросил мой друг. — За чем дело-то стало?

Я вспомнил, как требовал татами в Пустом Сне, а затем усомнился, сработает ли мой приказ здесь. Хотя, Ю ведь сам только что сказал?..

— Могу я попросить гребень? — с поклоном обратился я в никуда. — А то одного ки-рина блохи одолели.

— Остряк… — недовольно заметил тот, и указал носом куда-то в траву. — Бери, раз уж выклянчил. Хотя обманывать нехорошо, нет на мне никаких блох. А вот вежливость — это правильно, она в почёте повсюду.

Гребешок, будто забытый кем-то, был широким костяным, с черепаховыми вставками. Я занялся распутыванием прядей, ки-рин снова заурчал, перемежая горловые звуки удовольствия с капризными просьбами не дёргать, не запутывать и не царапать; за этим занятием нас и настигло утро.

Когда рассветные лучи проросли из-за вершины, я понял, почему Гору Вечной Жизни также именуют Золотой. Камень. Там, где огненные поцелуи солнца касались скал, их поверхность блестела, будто покрытая позолотой. Я спросил у Ю, действительно ли эта громада сложена из драгоценных металлов и камней, как повествует легенда, но тот звонко рассмеялся.

— Кошачье золото так обманчиво! Помнишь сказку о путнике, попавшем в подземное Королевство Кошек и едва унёсшем оттуда ноги? Он ещё и кое-что другое оттуда утащил, отковыряв от облицовки тронного зала Повелительницы.

— Что? — спросил я, обожающий подобные истории. Эта была мне незнакома.

— Золотые кристаллы. Бедняга не знал, как выглядит самородное золото, и принял за него кошачью обманку, которую попытался продать, за что и потерял с таким трудом обретённую свободу. Мораль сей сказки — не воруй даже у негостеприимного хозяина!

Я, прикрыв глаза рукой, вновь посмотрел на роскошное великолепие, являющее собой одну лишь видимость, и подумал, что так даже лучше. Золото сразу напоминает о делах и деньгах, оно выдохлось, утратило аромат прекрасного и волшебного с тех пор, как люди принялись чеканить из него дай-сэны. Так что, если возымею наглость унести камешек на память, он будет для меня дороже любого золота! Переведя взгляд на Ю, я заметил тёплую искорку в его глазах, таких же тёмных и глубоких, как в человеческом облике, и решился.

— Может быть, пора поговорить начистоту?

— Торопыга… Я бы на твоём месте наслаждался последними мгновениями безмятежного существования и продлевал их, как мог! Кстати, этим я и занимаюсь на протяжении всего нашего знакомства.

— Не люблю пребывать в неведении.

— Напрасно. Неведение — истинное счастье, — выразительно покачал головой он. — Но я не собираюсь спорить с таким упрямцем, как ты. Идём.

— Охотно. — Я спрятал гребень за пазуху и поднялся на ноги. — Но куда, мы же только что пришли?

— Остров велик и богат на восхитительные виды. Это место прекрасно подходит для знакомства с Горой, но она же и будет отвлекать твоё неустойчивое внимание от важных вещей. Сейчас я предпочту уголок поуютнее. Например, выше по течению того ручейка, у которого я тебя встретил.

— Ещё кто кого встретил, — пробурчал я, снова пристраиваясь в хвост моему другу. В траве было сложно не наступить на него, а мне казалось, что такого обращения его чувствительный владелец может не оценить.

Забирая слегка вверх по склону, мы вскоре едва не свалились в канавку, над которой травы нависали так плотно, что её не было заметно. По каменистому дну тёк ручей намного полноводнее первого знакомца. Мы попробовали воду, показавшуюся мне столь же сладкой. Наверно, в легенде о том, что родники Священной Горы сочатся медовой влагой вечности, скрывается определённая доля истины. Пить уже и не хотелось, но оторваться не было сил.

— Она ведь не даёт бессмертия? — уточнил я, перед тем, как снова припасть к прохладной струйке.

— Не больше, чем обычная, — топнул копытцем ки-рин. — Хочешь — пей, хочешь — не пей. Здесь нельзя умереть от жажды или голода. Впрочем, по иным причинам — тоже.

Я сделал несколько коротких глотков, наслаждаясь вкусом, плеснул водой на лицо, и тут до меня дошло.

— Постой-ка, Ю! Ты намекаешь, что всё бессмертие Горы Хорай заключено в пребывании здесь? Что оно неотъемлемо от этого места, его нельзя увезти, подарить кому-то, кто здесь не был? Что оно — как воздух? Неужели я напрасно?..

Я смотрел на ки-рина, не замечая, как струйки воды стекают по шее. Обманщик! Зачем он притащил меня сюда?! Да, знаю, я сам рвался к этим берегам. За снадобьем и, каюсь, одолеваемый любопытством. Но мой проводник-то понимал, будь он неладен, что здесь не обрести желаемого?!

— Успокоился? — с некоторой холодностью в голосе осведомился тот. В иное время я бы почувствовал себя виноватым, но не сейчас. — Вижу, что нет. А ведь я предупреждал, да не намекал, а прямо тебе говорил: не существует эликсира бессмертия! Нет его, понимаешь? Но ты же упрямый, вбил себе в голову, что приказ императора должен быть выполнен во что бы то ни стало. Интересно, попросил бы он луну с неба в горсти принести — как бы ты поступил? Полез на самое высокое дерево?

— Набрал воды в ладони и дал ему полюбоваться на отражение, — отрезал я, вспомнив одну из загадок, которыми так любил упражнять наши умы наставник.

— И расстался бы с жизнью, — с горечью молвил мой собеседник. — Твой дядя не показался мне человеком, способным удовольствоваться отражением луны. Таким, как он, подавай целую, в нераздельное пользование! Потому-то время Алой Нити и истекло! Череда подобных правителей истончила её, некогда такую прочную, истёрла и обесцветила. Известно ли тебе, для кого твой милосердный повелитель предназначал снадобье?

— Ну как же, — опешил я, — для младшего принца! Что за вопрос? Разве волнение Сына Пламени за участь господина Коори было наигранным? Разве он не любит последнего сына безмерно?