Петербургские очерки - Пётр Владимирович Долгоруков

председатель Государственного совета и Комитета министров Д. Н. Блудов, товарищ его по этим двум званиям кн. П. П. Гагарин. Партию стародуров в Совете министров составляют: министр двора и уделов граф В. Ф. Адлерберг, начальник II Отделения Собственной канцелярии барон М. А. Корф, начальник III Отделения Собственной канцелярии князь В. А. Долгоруков, главноуправляющий Почтовым департаментом И. М. Толстой, министр юстиции Д. Н. Замятин, министр государственных имуществ А. А. Зеленой. Первые четыре — стародуры закоренелые, упорные, но Д. Н. Замятин и А. А. Зеленой не столь упрямы; они не только не вступают в борьбу с константиновцами, но еще при всех возможных случаях стараются угодить им и заслужить их расположение, хотя в душе остаются стародурами. Граф Панин со времени увольнения своего с Министерства юстиции, то есть с октября 1862 г., перестал заходить в Совет министров, но злой дух его еще парит над этим Советом… Из числа коренных стародуров, там заседающих, один лишь барон Корф не лишен дара слова: он говорит плавно… и умеет довольно складно проповедовать ерунду, хотя он мыслит вкривь и вкось, но по крайней мере мыслит, между тем как Адлерберг и Толстой не умеют ни сказать двух порядочных слов, ни сообразить полупонятия: у них мозг заменен какой-то губкой, и на долю графа Панина выпала обязанность промачивать и напитывать эти губки своим стародурным составом. Всякий раз, как возникает в Совете вопрос серьезный, для этих господ непонятный, они спешат прибегнуть к графу Панину за наставлениями, а так как они ровно ничего ни в чем не смыслят, то и беспрестанно обращаются к графу Панину.

Что касается до кн. А. М. Горчакова, гр. Блудова и кн. Павла Павловича Гагарина, эти три человека умные и честные, хотя, подобно константиновцам, желают реформ, но всегда были противниками конституции. С кн. Горчаковым и гр. Блудовым я находился в сношениях самых коротких, самых дружеских и самых интимных; мне вполне известны их честность, бескорыстие, пламенная любовь к России и личная бескорыстная преданность государю. Но сердце человеческое имеет столько изгибов сокровенных, что разуму человеческому недоступно полное исследование этих изгибов. Достигнув до Андреевских лент, пользуясь заслуженным влиянием и почетом, столь же заслуженным, князьям Горчакову и Гагарину и гр. Блудову показались бы весьма неприятными обязанности ладить с представителями земства, из провинции прибывшими, гораздо младшими их по летам, и всходить на кафедру, чтобы защищать свои действия и свою политику перед палатами».

4

Князь Дмитрий Александрович Оболенский. О нем Долгоруков пишет[354] по случаю его возможной кандидатуры в министры юстиции: «В настоящее время идет очень ожесточенная борьба за пост министра юстиции. Одна особа, которая благодаря своей суетливости добилась известной доли влияния и очень старается всех уверить, что она ужасно влиятельна [великая княгиня Елена Павловна], всячески хлопочет о назначении статс-секретаря князя Дмитрия Оболенского, юриста по образованию, но человека ничтожного, усердного царедворца, обладающего особого рода ловкостью, которая часто соединяется, как это и имеет место в настоящем случае, с узостью ума и заключается в умении прокрадываться в милость нужных ему людей. Хотя и Рюрикович по происхождению, он одарен смешным свойством, которое обычно бывает уделом плохо воспитанных выскочек, — быть очень раболепным в отношении людей, которые могут ему быть полезны, и невежей в отношении всех других».

5

Н. А. Огарев. Характеристику его Долгоруков дает в № 2 «Le Véridique»[355]: «Генерал-адъютант Николай Александрович Огарев, родившийся в 1810 году, племянник по матери графа Клейнмихеля, прославившегося своим роковым могуществом и печальной известностью при Николае… Протекции дяди он был обязан назначению адъютантом при великом князе Михаиле Павловиче, в доверие которого он быстро и ловко проник, и после его смерти был назначен генерал-адъютантом императора Николая. Граф Клейнмихель управлял в то время Министерством путей сообщения; ему были подчинены все дороги, постройки и прочие строения; он был строителем железной дороги от Петербурга в Москву, которая стоила баснословных денег. Всем известно, каково было управление Клейнмихеля, а его племянник Огарев пользовался у него большим доверием, которое было полезно очень многим и в первую очередь ему самому. Все знают господствующую в высших сферах России манию мундиров и военной формы. Огарев воспользовался этим, чтоб добиться должности великого реформатора военных форм и мундиров. В комнате перед его кабинетом в течение всего года можно видеть унтер-офицеров и солдат, обладающих некоторыми способностями к рисованию, прилагающих эти свои способности под мудрым руководством самого генерала, к рисованию новых костюмов и к набрасыванию эскизов перемен в существующих. Это мудрое и полезное времяпрепровождение заслужило ему эпитет «государственного обер-закройщика». При вступлении на престол Александра II граф Клейнмихель потерял свой министерский портфель и свой кредит при дворе, но Огарев приобрел нового покровителя в лице всемогущего графа А. В. Адлерберга, и он извлекает из этого покровительства все возможные выгоды. Ныне он имеет доступ к его величеству в качестве постоянного участника его охот и пирушек. Огарев неглуп; в нем много хитрости, никаких способностей, кроме одной — много и красно говорить, он гибок, подобострастен, ласков; у него всегда в запасе смешное словечко; он мастер рассказывать шутовские анекдоты, и единственный талант, которым он владеет, и владеет, надо сказать, в совершенстве, — это талант мимики, необходимой для такого рода анекдотов. Он — постоянный участник охотничьих поездок и ужинов его величества».

6

Императрица Мария Александровна. Любопытно сравнить характеристику Марии Александровны, данную Долгоруковым, с характеристикой ее в записках А. Ф. Тютчевой[356]. Несмотря на разницу положения обоих авторов, их отзывы в существенном совпадают. Дневники А. Ф. Тютчевой подтверждают и то, что Долгоруков пишет об интригах, имевших целью обезвредить влияние императрицы в 1856 году. «Много говорят о молодой императрице, об ее уме и о той роли, которую она призвана сыграть. Мне рассказывали, что есть усердные люди, которые заботятся о том, чтобы эти разговоры дошли до императора, дабы предостеречь его от влияния, которое могла бы получить императрица»[357]. Об Анне Федоровне Тютчевой см. вступительную статью С. В. Бахрушина к ее «Воспоминаниям и дневникам», напечатанным в 1928–1929 гг. в «Записях прошлого» под заголовком «При дворе двух императоров»[358].

7

В. П. Бажанов. О нем Долгоруков говорит в «Le Véridique»[359]: «Ловкий, хитрый, предприимчивый и смелый, отец Бажанов пользуется доверием императора и большим влиянием при дворе, У него все внешние ухватки генерала, и, когда