Жизнь и судьба: Воспоминания - Аза Тахо-Годи

Зато как радостно и открыто пришли уже в 1958 году Михаил Федотович и наш общий друг Василий Васильевич Соколов (философ, университетский профессор) к нам в гости совершенно неожиданно, никого не предупреждая. Оказалось, они пришли меня поздравить с докторской степенью и решили порадоваться вместе с нами. У меня ничего не было приготовлено, но зато были котлеты с жареной картошкой и чай с шоколадом — Алексей Федорович любил настоящий хороший шоколад (тогда он еще бывал, а сейчас всё подделки). А потом начался экзамен. Алексей Федорович посадил Михаила Федотовича на диван, сел рядом и стал детально проверять знание Михаилом Федотовичем лекций по эстетике Гегеля: «А ну-ка, Миша, скажи мне, что говорится в этом параграфе, а в этом, а в другом и т. д. и т. д.». Михаил Федотович отвечал, как ученик-отличник, и Алексей Федорович остался очень доволен. Ведь Михаил Федотович готовился к защите докторской по Гегелю, и Алексей Федорович счел необходимым проэкзаменовать своего младшего коллегу. Присутствовавшие очень веселились.

Поздравил меня со степенью и Борис Иванович Пуришев (он германист, искусствовед и после возвращения из плена претерпел много неприятностей в МГПИ, где долгие годы работал). Подарил мне забавную крохотную фаянсовую уточку — видимо, чтобы я пустилась в осторожное недалекое от берега плавание. Я вообще никогда не собирала ставшие очень модными маленькие фигурки, которыми обыватели уснащают полки шкафов (и даже книжных), но эту взяла, хотя и спрятала. Борис Иванович строгий ценитель хорошей посуды. Я всякий раз трепетала, когда он переворачивал чашку, чтобы рассмотреть клеймо. Но благодаря Мусеньке чашечки были достойные.

Дома, на обеде после защиты, угощала нескольких гостей индейкой с трюфелями наша домработница Нюра. Великолепная повариха, работала раньше у министра госбезопасности Абакумова. Ушла от него — непрерывно болела голова. Нас тоже вскоре оставила.

Мы же с А. Ф. после моей защиты заболели тяжелейшим гриппом и с трудом поправились.

В 1960-е годы Михаил Федотович быстро пошел в гору. Он и заведующий кафедрой марксистско-ленинской эстетики в МГУ, и заведующий сектором эстетики в Институте философии Академии наук СССР, в издательстве «Искусство» член редколлегии известной серии «История эстетики в памятниках и документах», член редколлегии «Философское наследие» в издательстве «Мысль». Мы встречались в это время в основном в издательстве «Искусство», где Алексей Федорович тоже в это время стал членом редколлегии названной серии.

Михаил Федотович уговорил Алексея Федоровича не отказываться от участия в праздновании юбилея Платона 22 мая 1973 года в торжественной обстановке в Институте философии АН СССР.

Алексей Федорович выступил там с докладом, напечатанным через много лет в сборнике «Платон и его эпоха» (1979) под названием «Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба». «Как же Платону без Лосева?» — говорил Михаил Федотович. Действительно, с 1968 года стало выходить собрание сочинений Платона под редакцией А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса, с моими комментариями (завершилось в 1972 году), а в 1974 году выйдет третий том «Истории античной эстетики», посвященный Платону, — «Высокая классика».

Кажется, как просто — стали издавать сочинения Платона. А сколько неприятностей пережили и мы с Алексеем Федоровичем, и само издательство «Мысль»! Начались обязательные доносы и, конечно, на самый верх, в ЦК партии. Платона, идеалиста, издавать, да еще полного, да еще в четырех томах. Эк, куда хватили! Издатели в свою очередь как могли вывертывались. Не хотите полного — не надо. Не хотите в четырех томах — не будем. Придумывают хитрость — исключают второстепенные диалоги вредного старика Платона (потом издадут отдельный том как бы совершенно независимо «Платон. Диалоги»). Третий том разбили на две части (печатали отдельно), и получился Платон в трех томах (будьте довольны, доносчики), но в четырех книгах. Если уж издавать (старинный перевод XIX века совсем неудобен, хотя в свое время серьезный и нужный; собрание 1920-х годов не завершено), то для нашего советского читателя как обойтись без предисловия? А кто напишет? Кто? Ну, само собой разумеется — Лосев Алексей Федорович, уж он-то себя проявил знатоком в платонизме, и не только в ранних книгах, но и в «Философской энциклопедии», апробированной высшим руководством (всем известно, кого подразумевают), которая выходит в свет том за томом.

Лосев написал предисловие блестящее. Но и его следует обсудить. Однако зав редакцией «Философское наследие», молодой еще человек В. С. Костюченко (занимается индийской философией), побаивается по-старинному, как бы чего не вышло, если написал Лосев, тот самый, бывший, отлученный философ. И не известно, чем бы закончилось заседание редколлегии «Философского наследия» зимним снежным днем (даже бойкий Василий Васильевич Соколов как-то сник после речи завреда), если бы не встал, стуча палкой, А. Ф. и не произнес гневную речь со ссылками на Ленина об умных идеалистах (цитаты ленинские у Лосева бьют во врагов без промаха — для того цитаты классиков и существуют в обиходе старого профессора). Тут начал смущаться завред, но ждет поддержки от ученых собратьев. И поддержка пришла, но не ему, а Лосеву. И пришла от профессора Гулыги (вот когда мы впервые с ним повстречались). Он внимательно изучил предисловие да еще умудрился дать своему соседу, человеку не философскому, а обычному, без предрассудков, и тот все понял правильно. И особенно ему понравилось, что материалист несомненный (по Ленину) Демокрит называл свои атомы «идеями» — вот здорово. Мы с А. Ф. люди непросвещенные, не знаем, что Арсений Владимирович Гулыга в Институте философии Академии наук славится остротой ума и слова, а также великими знаниями в хитросплетениях мысли немецких идеалистов[374].

Замечательная речь Арсения Владимировича, его апология, защита Платона и Лосева все сразу решили. Ну, уж если сам Гулыга так говорит, значит, быть по сему, и вопрос решили положительно — статья принята, отвечают за ответственное редактирование А. Ф. Лосев и В. Ф. Асмус. А каких переживаний стоило это решение самому автору статьи, лучше всех знаю я.

Большим другом Алексея Федоровича стал Арсений Владимирович Гулыга (1921–1996). Несмотря на то, что Арсений Владимирович был сыном казачьего генерала, расстрелянного в 1938 году, он все-таки умудрился поступить в ИФЛИ (туда, где о преподавании Лосева и слышать не хотели), а завершил свое образование уже после войны (он ее участник) на философском факультете МГУ в 1945 году, когда там Алексея Федоровича уже и след простыл. Этот замечательный историк философии, эстетик, доктор философских наук, профессор — личность исключительно яркая. Знаток немецкой философии, Канта, Гегеля, Шеллинга, исследователь документов из немецких архивов, он опубликовал в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия» прекрасные книги об этих великих философах, да еще оказался знатоком Вл. Соловьева, Н. Федорова, о. П. Флоренского, В. В. Розанова и даже Мих. Зощенко (на немецком опубликовал его любопытную психологическую вещь «Перед восходом солнца» и подарил нам). После истории с изданием Платона и пошло сближение этих двух людей. Алексей Федорович называл Арсения Владимировича «собратом в философии», «братом во Шеллинге». Они обменивались книжными дарами с трогательными автографами. Алексей Федорович даже выдавал на дом Арсению Владимировичу тома из полного немецкого Шеллинга, которого не было в Ленинской библиотеке. Арсений Владимирович посвятил Алексею Федоровичу свою книгу о Канте, издавая ее по-немецки в Германии, и говорил, что признался стотысячным тиражом в любви к Алексею Федоровичу. Он же помог издать в Германии «Диалектику художественной формы» (русский текст с немецкими комментариями) и перевести в Германии «Диалектику мифа». И хотя перевод оказался не очень удачным, но за ним пошли и в других странах переводить эту замечательную лосевскую многострадальную книгу. Арсений Владимирович привлек Лосева выступить на X Гегелевском конгрессе в Москве и даже принял все меры, чтобы философа Лосева приняли в Союз писателей СССР, когда Алексею Федоровичу исполнилось 90 лет, — небывалое событие. А какие усилия Арсений Владимирович приложил, чтобы в 1983 году спасти от уничтожения небольшую книжку Алексея Федоровича «Владимир Соловьев» (издательство «Мысль»).

Алексей Федорович иной раз посмеивался и говорил, что два казака хорошо понимают друг друга — один донской, другой — кубанский. Независимый, всегда имеющий свое мнение, не считающийся с официальной идеологией — таким в моей памяти остался этот удивительный человек, наш с Алексеем Федоровичем друг.

В 1973 году Алексею Федоровичу исполнилось 80 лет. Никакого празднования, подобного, например, его первому в жизни 75-летнему юбилею, не было. Но должен был появиться из печати том о Платоне «Высокая классика». Том вышел в 1974 году с приложением, посвященным 80-летию Алексея Федоровича, и с его портретом. Теперь это одна из самых известных фотографий. Алексей Федорович в своей любимой качалке, летом, под кленами. Фотографировал с большим тщанием профессор М. Ф. Овсянников, на что есть специальное указание в книге. Самое забавное, что за фотографию полагался гонорар — один рубль. Михаил Федотович благоразумно от гонорара отказался.