На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

одного свободного столика. Обычная рабочая атмосфера, но увидев начальника, к Бориславу подошла администратор и на ухо сообщила, что одного из поваров только что увезли в ожоговое отделение: готовя кляр для темпуры, тот получил весьма внушительный ожог. Ресторатор спросил, кто повез повара, и тут же достал мобильник. Пара коротких фраз, слова поддержки и вот он уже исчез в своем кабинете. Ингеборга осталась у административной стойки, где Борислав просил его подождать. А через несколько минут он вновь появился в зале в белой рубашке, бандамой на голове, в повязанном фартуке. Он подошел к девушке и попросил о другой встрече, потому что сегодня, скорее всего, допоздна будет занят. Она кивнула в ответ: ни упреков, ни вздохов, напротив даже какое-то участие в глазах.

А он как в старые добрые времена встал к плите. И Ингеборга увидела его за работой: кухня-то открытая. Ни одного лишнего движения. Иной раз будто и не говорил ничего: посмотрел, и всем всё становилось понятно. Пропала какая-то излишняя суета, словно к оркестру вышел дирижёр, без которого все играли вразнобой. Официанты засновали еще шустрей, люди беседовали за столами, а из динамиков лилась приятная японская музыка…

От плиты Борислав смог отойти только в половине десятого. К своему удивлению он нашел Ингеборгу в своем кабинете, куда ввалился потный и уставший. Девушка подняла голову от бумаг, где что-то записывала и улыбнулась. Переводчик не теряла времени даром и накидала речь Бориславу, с которой тот собирался ехать на встречу с суши—мастером из Китая. славка от неожиданности даже растерялся. И он вдруг понял, что перед ней не нужно пускать пыль в глаза. Не нужно прикидываться кем-то, не нужно играть роль богача. А когда девушка стала откланиваться, спросил, а не знает ли Ингеборга китайский. Девушка вновь улыбнулась. На эту встречу с китайцем он поехал с ней.

Они подружились. Ингеборга была единственной, кто называл Славку Борисом. Он не возражал. Она была настолько своя, что однажды, когда на его брюках лопнул боковой шов — зацепился за что-то, благо не порвалось до дыры — положение спасла Инга. Оказалось, что девушка только из швейного магазина, и у нее есть и нитки, и иголки, и она могла бы помочь, если Борислав снимет брюки. Борислав снял брюки без тени смущения, девушка ловко зашила штаны и вернула их хозяину. Тоже без смущения.

А потом были просто рестораны. Просто встречи, которые всё больше походили на свидания. И они оба это понимали. А потом и тот разговор…

Славка приехал за девушкой домой. Они собирались в театр. Парень поднялся в квартиру, Ингеборга распахнула дверь и пригласила войти. Писатель показался в дверях своего кабинета, прищурился, прикусив душку очков, что держал в руках, и недовольно вздохнул. Он позвал дочь к себе. Та так и прошла в туфлях за отцом, извинившись перед Славой…

Ресторатор кривился от услышанного, но когда из кабинета вылетела взбешенная, красная, как знамя Ильича, Ингеборга, он сделал вид, что ничего не слышал. А девушка в тот момент была сама как революция! Она едва держала себя в руках, всю дорогу до Мариинки сжимая в пальцах ручку от сумки. В тот день Борислав впервые взял Инну за руку, и девушка не выдернула ее из широкой горячей ладони…

В ней не было лжи. Не было игры. Настоящая. Искренняя. Вот только он подкачал.

Уже закрывая за другом дверь, Славка еще раз повторит про себя, что у каждого на всё есть свои причины. У Инги, чтобы сбежать, у Вадима, чтобы жениться на ней — ведь что-то должно было произойти такое, чтобы парень, не верящий ни в верных женщин, ни в любовь, по своей воли пошел в Загс. И у Борислава есть причина так врать другу о мнимом переезде в Колпино. Просто он точно знал: Вадим скажет об этом Инне, и она вновь будет спокойно дышать. Будет жить без боязни возможной встречи с насильником—женихом. Что еще нужно?

Вадим вернется домой уже после полуночи. Он долго просидит на кухне, не включая свет. До конца отпуска оставались считанные дни. И до получения Инной паспорта тоже.

«Уедет? Или останется?»— спрашивал он себя.

Ему хотелось, чтоб осталась…

Глава ХХIV. Сила гравитации.

С тех пор, как девушка узнала, что Борислав вынужден был перебраться в Колпино из-за открытия нового ресторана, она действительно выдохнула. Вадим заметил, что из ее лица ушли напряженность и страх. Одного он не знал. Инна зачеркивала дни в календаре, оставшиеся до получения паспорта. И с каждым днем крепла в решении, что уедет в Москву. А ведь перед отъездом нужно будет оформить развод. Нужно будет уйти из этого дома. Забыть Альку. Забыть Вадима. Уйти, не оглядываясь. Уйти, навсегда перечеркнув эти несколько месяцев жизни. Уйти, несмотря ни на что. Уйти, как бы ни хотелось остаться…

Ремонт в квартире был почти завершен. Наводили последние штрихи. Вадим протаскался с Инной все выходные в поисках новых штор. У нее уже рябило в глазах от расцветок и ярких вывесок магазинов, но нужное они так и не нашли. Уже вернувшись домой, она поймала себя на мысли, что старается зря. А зачем так убиваться, коли собралась уезжать? Ей ведь не жить в этой шикарной квартире, так какая разница какого оттенка и качества портьеры? Инна смотрела на Вадима и понимала, что отнестись к обустройству этого дома по-другому не может. Это всё равно, что в душу плюнуть ему и Альке.

Алька стала для девушки источником вдохновения! Инна шила всё свободное время, даже по ночам. Алька иной раза и не знала, что ей готовит невестка: мастер обходилась без примерок, а потом удивляла малышку новой эксклюзивной вещью. Инну будто накрыло творчество. Она рисовала даже в свободные минуты на работе. Под папками меню у нее лежал блокнот с карандашом в креплении. Такого с ней еще не было. Вадим сунулся к ней с деньгами, она лишь отмахнулась.

Романов хотел выбросить старую мебель — жена не дала. Она умудрилась всю ее продать. Денег, что выручили за продажу, хватило на дорогостоящий мягкий уголок в гостиную. В бабушкином кабинете как раз закончили наводить порядок. Длинная комната—пенал была забыта хозяевами квартиры, которые не утруждали себя оформлением интерьера