Однажды в России - Константин Столяров

Теперь оставалось ждать, клюнет фигурантка или не клюнет, что Затуловский и делал, вернувшись на 39-й километр и с холодной усмешкой поглядывая на уоки-токи фирмы "Моторола". В шестнадцать часов пятнадцать минут портативная радиостанция заговорила сочным басом агента Окуня: "Третий - первому. Мальвина на серой коробочке следует к вам. Повторяю, Мальвина на серой коробочке следует к вам. Как поняли? Прием!" - "Первый - третьему, - мгновенно отозвался Затуловский. - Вас понял. Сколько Бармалеев в коробочке? Прием!" - "Бармалеев нет, - доложил Окунь. - В коробочке один Буратино. Как поняли? Прием!" "Первый - третьему. Вас понял. Конец связи!"

"Газик" с Пичугиным и Баздыревым, тоже располагавшими "Моторолой", умчался в направлении Санкт-Петербурга, чтобы занять исходную позицию для атаки, а неприметные "жигули" третьей модели, за рулем которых сидел Затуловский, медленно потянулись к Сестрорецку. У Разлива "девятка" цвета мокрого асфальта обогнала его, после чего Роман Валентинович пристроился ей в хвост, на всякий случай пропустив вперед горбатого "запорожца". Агент Окунь не ошибся - в "девятке" ехали только жена и пасынок Вороновского. Миновав поворот к строящейся дамбе, Затуловский трижды нажал на кнопку "Моторолы", предупреждая Пичугина о приближении "девятки", в ответ на что услышал двойной щелчок - "мы готовы". Теперь спешить было незачем, он снизил скорость до пятидесяти километров в час и снял темные очки. Ну, Пичугин, не подведи!

Когда "жигули" Затуловского проследовали мимо места засады, "девятки", как и следовало ожидать, на обочине уже не было, ее, по-видимому, отогнали в лесопосадку. А еще через две минуты из "Моторолы" послышался радостный голос Пичугина: "Второй - первому. Пять плюс один. Повторяю, пять плюс один. Прием!" - "Первый - второму. Вас понял. Конец связи!" - сухо сказал Затуловский и отключил "Моторолу"...

У себя дома Затуловский приготовил ванну с бадузаном и, нежась в теплой воде с шапкой мыльной пены, подвел предварительные итоги. Его долготерпение вознаграждено сполна: условная фраза "пять плюс один" означала, что захват произведен мастерски и опергруппа с заложниками беспрепятственно отбыла на базу в Рощино. По такому поводу позволительно выпить рюмочку, но Роман Валентинович отказался от рискованного намерения - алкоголь может разбередить язву, а в болезненном состоянии ему будет сложнее дожимать Вороновского. Лучше после ванны попить чаю с сухариком и для душевного подъема вообразить, что творится в Комарово. Сатрап и его охрана, должно быть, сидят как на иголках. Пусть привыкают, подлецы, ему торопиться незачем. Прежде чем вступать в переговоры о контрибуции, он, Затуловский, потомит их, помаринует, чтобы довести до кондиции.

Смежив веки в приятной истоме, Затуловский мысленно выстроил перед собой всех людей, так или иначе задействованных в операции, и проверил каждого на прочность. Окунь о существе операции не осведомлен и только зафиксировал выезд темно-серой "девятки" с женщиной и подростком. В прошлом Окунь многократно привлекался для выполнения задач оперативного характера, излишнего любопытства не проявлял, о Вороновском понятия не имеет, так что с ним все в ажуре. Спокойный выполнил поручение до конца - в девятнадцать ноль-ноль на запрос Затуловского справочная Куйбышевской больницы сообщила, что больной по фамилии Холмогоров к ним по "скорой помощи" не поступал. Следовательно, здесь тоже полный ажур. Шапиро известно, что где-то проводится операция с участием Пичугина и Баздырева, но ее целей он не знает и поручение прикрыть телефоны Холмогорова с ней едва ли свяжет. Таким образом, более или менее в курсе дела всего четверо: он, Затуловский, Холмогоров и Пичугин с Баздыревым. Последние двое работают за деньги и временно отсечены от внешних контактов, а в дальнейшем, когда все останется позади, инстинкт самосохранения заставит их держать языки на привязи. Относительно Холмогорова и подавно беспокоиться не о чем: из боязни снова отведать тюремной похлебки он ни при каких обстоятельствах не признается в том, что содействовал похищению собственного сына...

Часом позже, когда Затуловский с чашкой чаю сидел перед телевизором, из Усть-Нарвы позвонила Инна. Роман Валентинович обрадовал ее сообщением о прекрасном самочувствии и заверил, что через месяц-полтора окончательно переберется в Таллин.

Столь желанная новость так разожгла Инну, что она в воскресенье приехала в Санкт-Петербург, чтобы помочь мужу реализовать квартиру. В покупателях не было недостатка, и ближайшие дни они потратили на оформление купчей, в общей сложности выручив за трехкомнатную квартиру на Большом проспекте Васильевского острова, гараж с центральным отоплением и кое-какую домашнюю утварь 57 тысяч долларов. Уникальная дедовская библиотека, картины, бронза и старинная мебель были переправлены в Эстонию раньше, еще до закрытия границы, а ликвидация того, что не имело смысла перевозить ни в Таллин, ни в Усть-Нарву, не сопровождалась супружескими разногласиями - Инна Эльмаровна и Роман Валентинович были поистине образцовой парой, приближавшейся к серебряной свадьбе без багажа семейных конфликтов.

При продаже квартиры Затуловский оговорил, что полностью освободит ее не позже 15 октября. Пока новые владельцы заготавливают материалы и ищут подрядчиков для евроремонта, он поживет здесь, на Васильевском острове, а если ремонт начнут раньше, чем он завершит все свои дела, - ненадолго переедет на Сенную площадь, к двоюродному брату, чьими "жигулями" третьей модели пользуется по доверенности.

В пятницу, 2 сентября, проводив Инну на Балтийский вокзал, Затуловский отправился в Рощино. Подъезжая на "жигулях" к окраине поселка, он похвалил себя за удачный выбор места для базы. Зимняя дача, которую он второй год подряд снимал у выжившего из ума пенсионера, кандидата двух наук - медицинских и юридических, - уединенно располагалась между Рощином и Ушковом, в отдалении от районов массовой застройки, на поляне, с двух сторон окруженной сосновым бором. За поляной возвышался песчаный холм с дощатыми халупами, где ютились аборигены, а по другую сторону улочки с грунтовым покрытием, в низине, граничившей с болотом, там и сям торчали крошечные, похожие на скворечники, будки садоводческого товарищества, обитаемые главным образом в период школьных каникул.

У развилки Затуловский свернул на неторную просеку, на первой передаче одолел крутой подъем и, петляя между соснами, подъехал к дачной ограде с тыла. Выйдя из машины, он осмотрелся. Нигде не было ни души, вокруг царил сонный покой, нарушаемый только стуком дятла и колготней соек, клевавших перезрелую коринку за оградой. Подняв с земли палку, он гулко постучал по сосне. Дверь на дачном крыльце приоткрылась, и из проема выглянула очкастая мордочка Пичугина.

- Роман Валентинович, - крикнул он, озаряясь улыбкой. - Здравия желаю!

Затуловский жестом поманил его к себе.

- Как успехи?

- Нормалек! - доложил подбежавший к ограде Пичугин. - Слепили их без звука.

- Где содержите обоих?

- Раздельно, как вы велели: она - в подвале, а паренек - наверху.

- Как они себя ведут?

- Тетка - жутко склочная, - пожаловался Пичугин, сплевывая на землю. - Не жрет, паскуда. Держит голодовку, требует к себе сына. Гриня втолковывал ей, что в сыром подвале пареньку будет хуже, а она - ни в какую! Как вам это нравится?

- Организационные трудности возникают в каждой операции, - глубокомысленно заметил Затуловский и, помолчав, спросил: - Воду пьет?

- Пьет.

- Тогда пустяки. Скажи, Пичугин, а мальчишка как?

- С ним - без проблем. Денек похныкал, а теперь бодренький. Книжки читает, напевает вполголоса, в обед просит добавку. Они с Гриней скентовались.

- Незваные гости не беспокоили?

- В воскресенье ломился в калитку один поддатый. Пионерлагерь Гагарина спрашивал. А больше никого.

- Ладно, Пичугин, выгружай продукты, - распорядился Затуловский, открывая багажник. - Вон сколько я тебе привез, четыре полных ящика. А в порядке поощрения - бутылку водки.

- Ур-ра! - Пичугин ловко перемахнул через ограду.

- Долг платежом красен, - наставительно произнес Затуловский. - Ты мастерски произвел захват, заслужил. Можешь расслабиться, на ночь выпить стопочку. Но днем - чтоб ни грамма! Понял?

- Приказ начальника - закон для подчиненного! - воскликнул Пичугин, переносивший картонные ящики к ограде.

- А на закуску помидоры, маринованные огурчики, датская ветчина - мечта поэта. Удовлетворен?

- Роман Валентиныч, нет слов!

- У меня все, - сказал Затуловский, усаживаясь за руль. - А у тебя?

- Как быть с теткой в смысле жрачки?

- Ай-яй-яй! - пристыдил Затуловский. - Не узнаю тебя, Пичугин. Неужели сам не мог сообразить? Скажи ей, что перестанешь кормить мальчишку, если она не бросит валять ваньку. Все, свободен. Жди меня на будущей неделе.

Возвратившись в город, Затуловский в Новой Деревне остановил "жигули" у будки телефона-автомата на Школьной улице и позвонил в Комарово.