Однажды в России - Константин Столяров

- Вить, ты не против, если я прикончу омара? Не могу без содрогания смотреть на его мертвое тело.

- Сделай одолжение... В Комарово, не обессудь, особых изысков тебе не подадут, но накормят досыта, обстирают и не будут отвлекать празднословием. Лариса ежедневно готовит еду для персонала и, смею надеяться, ни в чем не уступит поварам из Дома творчества в Переделкине.

- Не напоминай про Переделкино, - взмолился Добрынин, с полузакрытыми глазами наслаждаясь омаром. - Я по горло сыт тамошними зразами, отварной свеклой и писательскими сварами.

- В будние дни пиши, а в уик-энд отвлекайся от трудов праведных за рюмкой коньяка у Иосифа Прекрасного, - добродушно рассуждал Вороновский. - Или для разнообразия съезди в Питер, пообщайся с Тизенгаузами.

- Неловко мне перед Андрюхой, - признался Добрынин, переключаясь с омара на малосольную лососину. - А Марина - та вообще волком смотрит. Обещанную Горбачевой квартиру им ведь так и не дали.

- У коммунистов слова неизменно расходились с делами, - философски заметил Вороновский. - На расплату они жидковаты, их конек - обещания.

- Где ты так загорел? - полюбопытствовал Добрынин, с завистью поглядывая на свежее, холеное лицо Вороновского. - По тебе не скажешь, что на дворе зима.

- В Мехико.

- Каким ветром тебя туда занесло?

- Хороший вопрос! - Вороновский улыбнулся.- Берлинские финансисты подбили сыграть на понижение мексиканской валюты. Вот я и совместил приятное с полезным.

- Вить, почему ты не ведешь дел с Россией? - Добрынин перестал жевать и ногтем поскреб бородку. - У нас ушлые люди загребают деньгу лопатой, а ты брезгуешь, прилетаешь сюда раз в год, да и то на сутки-двое. В чем причина?

- Видишь ли, Арик, здесь бизнес в основном построен на том, кто кого облапошит: партнер тебя или ты - партнера. Вдобавок, насколько я знаю, приходится постоянно лавировать между Сциллой и Харибдой - власти предержащие и криминальные структуры наперебой норовят запустить лапу в твой карман, морщась, объяснил Вороновский. - А мне в пятьдесят семь лет все это ни к чему, с меня хватит.

- Ты ни на грош не веришь в реформаторские устремления наших правителей?

- В сказке про Красную Шапочку, если мне не изменяет память. Серый Волк умело притворялся бабушкой. Надо ли растолковывать тебе, писателю, зачем он это делал? - Вороновский негромко рассмеялся и поднял рюмку. - Прозит!

Добрынин выпил рюмку холодной водки "Абсолют", закусил в меру горячим жюльеном из дичи и прочувствованно сказал:

- Витя, солнце, ты истинный друг!.. Завтра же складываю переметную суму, беру в охапку пишущую машинку и на "Стреле" отчаливаю в Питер!

- Милости прошу. Я распоряжусь, чтобы тебя встретили на Московском вокзале. И вот еще что... - Вороновский поднял вверх палец, призывая ко вниманию. - Не сочти за труд выгуливать моего Якова. Бедный пес, должно быть, извелся от тоски по хозяевам. Будь любезен, позаботься о нем, прояви ласку. Я могу на тебя рассчитывать?

- За кого ты меня принимаешь? Попасу твоего Яшу, будь спокоен. Чего ты не перевез его в Германию?

- Мы же не сидим на месте. А путешествовать с собакой - немыслимое дело, сплошная морока, - ответил Вороновский, снова наполняя рюмки. - В прошлом году я так и не сумел вырваться на отдых в Комарове, а этим летом, где-нибудь ближе к июлю, мы с Еленой непременно приедем на пару месяцев, составим компанию тебе и Якову. Выпьем за меньших братьев. Они хоть и бессловесные, но верные до гроба. Прозит!..

Добрынин приехал в Комарове 12 марта, занял одну из гостевых комнат и без раскачки начал работу над сатирическим романом "Культурный досуг" с эскизных набросков отдельных сцен и эпизодов.

Завершив подготовительный период, он потратил еще несколько недель на то, чтобы соблюсти пропорции между реальностью и причудливой фантасмагорией, а ближе к середине мая, отталкиваясь от набросков и документального материала из архива Мосгорсуда, приступил к ритмичной работе, ежедневно выдавая на-гора по шесть страниц машинописного текста. Теперь он придерживался строгого распорядка дня: вставал в восемь утра, после завтрака усаживался за стол и ручкой писал черновики, в четырнадцать часов обедал и уходил с Яковом на прогулку вдоль Приморского шоссе, с шестнадцати до девятнадцати часов набело перепечатывал написанное накануне, после ужина два с половиной часа слонялся по Комарову, снова выгуливая Якова, а в десять вечера, позевывая, укладывался спать.

Как и обещал Вороновский, стряпня Ларисы пришлась Добрынину по вкусу. Столовался он в новом здании охраны, два года назад построенном между гаражом и сторожкой. Алексей Алексеевич по-прежнему жил в сторожке с немецкой овчаркой по кличке Бакс, шофер Володя поселился на втором этаже нового здания, а весь первый этаж, не считая кухни, отвели под караульное помещение, где перед шестью телемониторами круглосуточно дежурил сменный охранник с автоматом АК-74. Так что, включая Ларису, за стол обычно садились вчетвером, что в какой-то мере скрашивало одиночество Добрынина. Правда, сотрапезники в его присутствии предпочитали помалкивать, на что он ничуть не обижался кагэбэшники, что с них возьмешь? Когда его одолевала потребность в застольном разговоре, он шел на дачу к Крестовоздвиженским, однако не злоупотреблял их гостеприимством: обильные возлияния мешали работе, да и Ирина Борисовна особо не жаловала Добрынина, как, кстати, и жены других его приятелей, неодобрительно смотревшие на старого холостяка. Впрочем, его это не огорчало каждый волен жить по своим канонам, на всех не угодишь.

К июлю, поджидая Вороновского, он закончил одиннадцать глав романа, но тут зачастили дожди, похолодало, и Вороновский отсрочил приезд на месяц, появившись в Комарово со всем семейством только в начале августа. Жизнь в доме над обрывом моментально забила ключом, прием следовал за приемом, однако Добрынин устоял - в застолье пил не больше трех рюмок, не обжирался до изнеможения и день за днем продолжал писать, не снижая установленной нормы.

Без ущерба для романа он дважды в неделю после обеда отправлялся вдвоем с Вороновским за грибами. Елена и Саша не разделяли этого увлечения, что вполне устраивало Добрынина - наедине ему было удобнее говорить с Виктором о сюжетных коллизиях "Культурного досуга".

В четверг, 25 августа, они на "волге" приехали к Пухтоловой горе и, вооружившись острыми ножами, приступили к сбору шампиньонов. Впереди рыскал Яков, метавшийся среди папоротников, за ним в десятке метров друг от друга медленно двигались Вороновский и Добрынин, а в отдалении, не упуская их из виду, следовал новый охранник Валерий с пистолетом Стечкина под ветровкой.

Спину припекало солнце, от мшистой земли, после ночного ливня напитавшейся влагой, поднимались невидимые глазу испарения, а Вороновский, словно в издевку, выбрал настолько трудный маршрут вверх и вниз по сопкам, что часа через полтора Добрынина разморило. С него сошло семь потов, прежде чем, сполна набрав корзину, он на последнем дыхании приплелся к промежуточному финишу. Обычно они делали два захода в лес, доводя валовой сбор до четырех корзин, но сейчас, жадно припав к горлышку двухлитровой пластиковой бутыли с "Боржоми", Аристарх Иванович чувствовал себя загнанной лошадью и сомневался в том, что выдержит еще один перегон.

- Уфф! - Оторвавшись от бутыли, он перевел дух, стащил с себя насквозь мокрую футболку и вылил на голову остаток "Боржоми".

- Перешел к водным процедурам? - насмешливо осведомился Вороновский, перекладывавший собранные шампиньоны в багажник "волги". - Арик, дорогой, напрасно ты не следишь за собой. Вон какое отрастил брюхо, жуть. Повышай нагрузки, обжора, не то, помяни мое слово, свалишься с инфарктом.

- Типун тебе на язык!

- Сколько лет твержу - не ешь тортов и пирожных, а тебе хоть бы хны.

- Душно, - пожаловался Добрынин, прихлопнув слепня, впившегося в предплечье. - К ночи, видно, опять грянет гроза... Нет в тебе сочувствия, Вить, черт тебя дери. Человек любит заварной крем, а ты...

Вороновский поднял голову и из-под длинного козырька ковбойской шапочки взглянул на небо. Он не ощущал усталости, а его белая майка со следами паутины и прицепившимися сосновыми иглами спереди была совершенно сухой. Только на спине, между лопатками, сужаясь книзу, темнело треугольное пятно пота.

- Позволю себе не согласиться, грозой, по-моему, не пахнет, - сказал он, переводя взгляд на Добрынина. - Ну как, готов к труду и обороне?

- Не гони картину, дай остынуть... Вить, ты прочитал первую часть моего опуса? - Вороновский кивнул.

- Каково же твое впечатление?

- Не скрою, смеялся до слез.

- А что скажешь про недостатки?

- Напрасно ты, Арик, так смакуешь постельные баталии, - досадливо поморщившись, сказал Вороновский.

- Это ты зря, - возразил Добрынин. - Такие мастеровитые бестселлерщики, как Сидни Шелдон и Гарольд Роббинс, сплошь и рядом используют метафоры вроде цилиндра с поршнем или болта с гайкой, а в "Культурном досуге" ничего похожего нет.