Анти-Ахматова - Тамара Катаева

Она не упомянула ни о Гаршине (а как увязать гордо отвергнутые предложения Пастернака с тем, что доктор Гаршин не захотел жениться?), ни о Надежде Мандельштам. (Надежда Мандельштам — прямая соперница. Маловероятно, чтобы Берлин считал Ахматову великим поэтом. Свидетельницей эпохи — да, членом изысканного круга — да. Но в этом качестве Надежда Мандельштам ей ровня, а где-то даже интереснее — не так усередненно-литературна.)

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 447

<…> Единственная вещь: мне страшно хотелось выйти в уборную, но я не посмел. Это русское.

Исайя БЕРЛИН. Беседа с Дианой Абаевой-Майерс. Стр. 92

Когда Бродскому напомнили эту ремарку, он сделал свое рассеянное «да-да» и настойчиво привел свой подобный же казус при встрече с любимым им западным поэтом. Но ведь он не посвятил ему стихи о милом муже! А просто среди людей — почему бы такому не случиться? Странно, что милый жених помнит такие подробности да еще распространяется о них. Ему стыдно сказать прямо, что, мол, жениться я не намекал. Если бы у них что-то было, проскочила бы и уборная. И вода, и полотенца — мало ли что. Она знала, что это не так.

Наша беседа затянулась вплоть до позднего утра следующего дня. Я встретился с ней опять, проезжая на обратном пути из Советского Союза через Ленинград в Хельсинки. Я зашел с ней попрощаться пополудни 5 января 1946 года, и она подарила мне один из своих поэтических сборников. И больше у нас отношений не было…

Исайя БЕРЛИН. Встречи с русскими писателями. Стр. 449

Попрошу особо отметить последнюю фразу. Больше у нас отношений не было. Все.

Ты выдумал меня. Такой на свете нет…

и прочее — это все ее неустанный труд двух десятилетий.

Ахматова на меня рассердилась под конец, потому что я женился: я не имел права этого делать. Она считала, что между ней и мной какой-то союз. Было понятно, мы никогда друг друга больше не увидим, но все-таки наши отношения святы, уникальны, и ни она, ни я больше ни на кого другого, понимаете ли, не посмотрим. А я совершил невероятную вульгарность — женился.

Исайя БЕРЛИН. Беседа с Дианой Абаевой-Майерс. Стр. 90–91

Ахматова сочинила своего «Гостя из будущего» — заурядного профессора. Нелепее всего, что она даже замуж за него собиралась идти <…>. Похоже, что были все-таки и слухи, будто Берлину это могло прийти в голову… Что бы она стала делать в чуждом ей Оксфорде и чуждой ей по мысли и по культуре Англии, в обществе махрово-буржуазного Берлина и ему подобных? Конечно, в Оксфорде были светочи культуры и знаний — такие люди, как Сесиль Баура, Вивиан де лос Пинтос, или же те, кто был близок к кругу Мориса Бэринга. К этим людям Исайя отношения не имел… <…> Он, кстати, родня Генриэтте Гиршман, увековеченной в свое время Серовым. Все это — еврейская буржуазия, и что общего с Ахматовой все это имеет?

Ирина Грэм — Михаилу Кралину.

Михаил КРАЛИН. Артур и Анна. Стр. 33

Волков: Сэр Исайя напечатал свои воспоминания о встречах с Ахматовой. Об этих же встречах говорится во многих стихах Ахматовой. Если эти две версии сравнить, то создается впечатление, что речь идет о двух разных событиях. В трактовке Анны Андреевны их встреча послужила одной из причин начала «холодной войны». Да и в чисто эмоциональном плане, посудите сами: «Он не станет мне милым мужем / Но мы с ним такое заслужим / Что смутится двадцатый век». Ничего похожего у сэра Исайи вы не прочтете.

Бродский: Конечно, вы правы, он не придавал встрече с Ахматовой столь уж глобального значения.

Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 247

Бродский не может просто сказать, что Берлин вообще не придавал встрече с Ахматовой глобального значения. Только «столь уж» глобального, мол, не придавал. А вот некоторая глобальность, по его мнению, все же присутствовала. Совсем топтать Анну Андреевну Бродский не позволит.

Сам Берлин — когда в 1962 году принимал в Англии Корнея Чуковского, общался с ним, приглашал к себе в дом — даже не вспомнил о знакомстве с Ахматовой, привета не передал.

Она продолжала писать про него выставляющие его в смешном свете, по существу — позорящие — любовные стихотворения. Такое ощущение, что, проживи она подольше, его бы заставили на ней жениться. Молодой, в здравом уме Иосиф Бродский, описывая первую свою, за границей, встречу с Исайей Берлиным, утверждает, что этот Берлин вместо первых слов приветствия закричал: «Я не Эней, она не Дидона» — апеллируя к стихотворению Анны Ахматовой. То есть все, о чем он думал, — это о его взаимоотношениях с Ахматовой.

Понимаете, Бродский описал ведь первую свою встречу со мной неправильно. Он соврал, в общем. Это получилось очень мило, но он соврал. <…> Когда мы встретились, знаете, что получилось? Его Оден привез в Лондон и оставил у Стивена Спендера. Спендер мне позвонил, сказал, у меня поэт Бродский, он по-английски не очень говорит, не хотите ли с ним увидеться. Я сказал — очень. Он привел его в этот «Атенеум». Мы познакомились, потом все пошло. А он говорит, что, когда мы познакомились, первое, что я сказал: «Я не Эней, а она не Дидона». А я не знал, что она меня назвала Энеем… Дидона… Это он мне рассказал. Потом. Так что не могло начаться с того, что я сказал «Я не Эней».

Исайя БЕРЛИН. Беседа с Дианой Абаевой-Майерс. Стр. 94

Разве такой Бродский не смог бы благословить его образом: «Мол, совет да любовь»? Бродский делал для Ахматовой все. Он мог и заставить жениться.

«История», не состоявшая ни из чего большего, чем описанный Берлиным вечер, длилась двадцать лет.

Вернувшись из Англии, она рассказала о встрече с человеком, занимавшим в ее жизни особенное место. Сейчас он жил, по ее словам, в прекрасном замке, окруженном цветниками, слуги, серебро. «Я подумала, что мужчине не следует забираться в золотую клетку».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 17

Чтобы рассуждать о том, как следует и как не следует вести себя Исайе Берлину в качестве «мужчины», надо иметь на это право.

Из Бунина: барчук, чтобы забыть любовное разочарование, сходится в деревне с крестьянкой.

Когда они поднялись, — Митя поднялся, совершено пораженный разочарованием, — она, перекрывая платок, поправляя волосы, спросила оживленным шепотом, — уже как близкий человек, как любовница: «Вы, говорят, в Субботино ездили. Там поп дешево поросят продает. Правда ай нет? Вы не слыхали?»