Творения, том 8, книга 1. Толкование на Евангелие от Иоанна. - Иоанн Златоуст

Если бы, с другой стороны, Он был меньше Родившего, и иного существа, а между тем Его почли бы равным, то не сделал ли бы Он всего, чтобы не считали Его таким? Но Он поступает напротив, говоря: «Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне» (Ин. 10:37). Равным образом и тогда, когда говорит, что «Я в Отце и Отец во Мне» (14:10), Он указывает нам на равенство. Ему следовало бы со всей силой опровергнуть это, если бы Он был меньше, и решительно никогда не говорить: «Я в Отце и Отец во Мне», или: «Я и Отец — одно» (10:30), или: «видевший Меня видел Отца» (14:9). А между тем Он, когда у Него была речь о силе, говорил: «Я и Отец — одно» (10:30), и когда была речь о власти, опять говорил: «как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (5:21). Но этого Он не мог бы делать, если бы был другого существа; а если бы и мог, то Ему не следовало бы этого говорить, чтобы не подумали, что (у Них) одно и тоже существо. Если для того, чтобы не считали Его противником Богу, Он часто говорит и то, что Ему несвойственно, то тем более следовало (поступить так) в том случае. Но Он и словами: «дабы все чтили Сына, как чтут Отца» (Ин. 5:23), и словами: дела, «что творит Он», и Я также творю (ст. 19), и тем, что называет Себя воскрешением и жизнью (11:25) и светом миру (8:12), — показывает, что Он равен Родившему, и утверждает то предположение, какое составили себе иудеи. Видишь ли, как много Он говорил, чтобы защитить Себя в том, что Он не разоряет закона? А мнение о равенстве Своем с Отцом не только не опровергает, но и утверждает. Так и в то время когда они сказали: ты говоришь хулу, потому что творишь Себя Богом (Ин. 10:33), Он подтвердил это, указав на равенство дел.

2. Но зачем я говорю о том, что Сын так поступал (говорил о Себе уничиженно), когда и Отец, не восприявший плоти, делает тоже самое? И Он, ради спасения слушающих, попустил сказать о Себе много уничиженного. Так слова: «воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?» (Быт. 3:9), и: «посмотрю, точно ли они поступают так, каков вопль на них» (18:21), и: «теперь Я знаю, что боишься ты Бога» (22:12), и: «будут ли они слушать, или не будут» (Иез. 3:11), и: «о, если бы сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дни, дабы хорошо было им и сынам их вовек!» (Втор. 5:29) сего народа, и также: «нет между богами, как Ты, Господи» (Пс. 85:8), — это и многое другое подобное, встречающееся в ветхом завете, очевидно недостойно величества Божия. И об Ахаве также сказано: «кто увлек бы» Мне «Ахава» (2 Пар. 18:19)? Да и самого Себя всегда ставит выше языческих богов — чрез сравнение Себя с ними. Все это недостойно Бога, но достойно в других отношениях: Он столько человеколюбив, что для нашего спасения пренебрегает выражениями, подобающими Его достоинству. Ведь и то самое недостойно, что Он соделался человеком, что принял зрак раба, что произносил уничиженные речи, и облачался в смиренные одежды, — недостойно, если кто станет смотреть на Его величие, но достойно, если кто помыслит о неизреченном богатстве Его человеколюбия. Но есть и другая причина уничиженности Его речей. Какая именно? Та, что Отца знали и исповедывали, а Его не знали. Поэтому Он часто обращается к Отцу, так как Его уже исповедывали, а сам Он как будто еще не был достоин веры, — не по собственной немощи, но по неразумию и слабости слушателей. Поэтому Он и молится и говорит: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Ведь если Он, «оживляет, кого хочет» (Ин. 5:21), и живит так же, как Отец, то для чего обращается с молитвой? Но уже время приступить к самому предмету. «Отняли камень [от пещеры], где лежал умерший. Иисус же возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин. 11:41, 42). Спросим еретика: от молитвы ли Он получил силу и воскресил мертвого? Как же другое Он без молитвы совершал, говоря, например: тебе говорю, демон, «выйди из него» (Мк. 9:25), и еще: «хочу, очистись» (Мк. 1:41), также: «возьми постель твою и ходи» (Ин. 5:8), и: «прощаются тебе грехи твои» (Мф. 9:2), и говоря морю: «умолкни, перестань» (Мк. 4:39)? Да и чем Он будет больше апостолов, если и сам творит чудеса через молитву? Притом и они не все делали по молитве, а часто и без молитвы, призывая имя Иисуса. Если же имя Его имело такую силу, то как Он сам мог нуждаться в молитве? А если бы Он нуждался в молитве, то и имя Его не имело бы силы. И нуждался ли Он в какой молитве, когда творил человека? Не великое ли там равночестие? Сказано ведь: «сотворим человека» (Быт. 1:26). Да и что было бы немощнее, если бы Он нуждался в молитве? Но посмотрим, какая это и молитва: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня». Кто когда–нибудь молился так? Прежде, чем сказал что–нибудь, говорит: «благодарю Тебя», показывая тем, что не нуждается в молитве. «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня». Это Он сказал не потому, что сам не мог, но потому, что (у Них) одна воля. Но для чего же Он и принял вид молящегося? Послушай не меня, но Его самого; а Он говорит: «для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня». Не сказал: «чтобы поверили», что Я меньше, что Я имею нужду в помощи свыше, что без молитвы не могу сотворить, но: «что Ты послал Меня». А между тем молитва означает все это, если будем просто понимать ее. Не сказал: Ты послал Меня немощного, знакомого с рабством, не делающего ничего собственною силою. Но оставив все это, чтобы ты не предполагал ничего подобного, представляет истинную причину молитвы, именно: чтобы не считали Меня противником Божиим, чтобы не говорили, что Я не от Бога, чтобы показать, что это дело совершается по Твоей воле. Если бы Я был противником Божиим, как бы так говорит Он, то не последовало бы это (чудо). А выражение: «Ты услышал Меня» употребляется и о друзьях и о равночестных. «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня», — то есть, чтобы совершилась Моя воля, для этого Мне не нужна молитва, но она нужна, чтобы убедить, что у Тебя и у Меня — одно хотение. Для чего же молишься? Для немощных и неразумных. «Сказав это, Он воззвал громким голосом» (ст. 43). Почему же Он не сказал: во имя Отца Моего, гряди вон? Почему не сказал: Отче, воскреси его? Почему напротив, оставив все это и приняв на Себя вид молящегося, Он показывает Свое могущество? И это дело Его премудрости, — в словах, высказывает снисхождение, а в делах — власть. Так как ни в чем другом не могли обвинять Его, как только в том, будто Он не от Бога, и этим именно обольщали народ, то вот это самое Он с особенной очевидностью и показывает в Своих словах, и притом так, как того требовала их немощь. Он мог и иначе показать согласие (Свое с Отцом), а вместе собственное достоинство, но народ не мог до того возвыситься. «Лазарь! иди вон», говорит Он (ст. 43), — сообразно с тем, что прежде сказал: «наступает время, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5:25). Чтобы ты не подумал, что Он от другого получил силу, Он наперед сказал тебе об этом, а потом доказал самым делом. И не сказал: воскресни, но: «иди вон», обращаясь к мертвому, как к живому.

3. Что может сравниться с такой властью? Но если Он совершает это не собственной силой, то что Он будет иметь большего перед апостолами, которые говорят: «что смотрите на нас, как будто бы мы своею силою или благочестием сделали то, что он ходит» (Деян. 3:12)? Если, действуя не своей силой, Он не присовокупляет того, что говорили о себе апостолы, то они будут некоторым образом даже более Его любомудрствующими, потому что отклоняли от себя славу. И в другом месте: «мужи! что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки» (Деян. 14:15). Таким образом апостолы, ничего не делавшие собственною силою, так и говорили, чтобы убедить в этом. Ужели же Он, зная такое о Себе мнение, не опроверг бы его, если бы точно действовал не Своею властью? Но кто может утверждать это? Между тем, Христос поступает напротив, говоря: «сказал [сие] для народа, здесь стоящего, чтобы поверили», так что, если бы веровали, то не было бы надобности и в молитве. И если бы молитва не была несообразна с Его достоинством, то для чего Он в народе поставляет причину (молитвы)? Почему также не сказал: чтобы поверили, что Я не равен Тебе? Это именно следовало бы сказать в соответствие (бывшему о Нем) мнению. Когда подозревали Его в нарушении закона, Он прежде, чем они сказали что–нибудь, произнес эти слова: «не думайте, что Я пришел нарушить закон» (Мф. 5:17); а здесь утверждает их предположение. Словом: к чему нужны были такие околичности и загадки? Довольно было сказать: Я не равен, и тем решить дело. Что же, скажешь, не говорил ли Он, «не для того, чтобы творить волю Мою» (Ин. 6:38)? Но и это (говорил) прикровенно, приноровительно к их немощи, и по той же причине, по которой была и молитва. Что же значит: «что Ты услышал Меня»? Значит, что у Меня нет ничего, противного Тебе. И как эти слова: «что Ты услышал Меня» — не то показывают, будто Он не имел силы (потому что в этом случае было бы не только бессилие, но и незнание, если т. е. прежде молитвы Он не знал, что Бог услышит Его, если же не знал, то как говорил: «иду разбудить его», а не сказал: иду помолиться Отцу, чтобы Он возбудил его?) — как, говорю, эти слова означают не немощь, но единомыслие, так и слова: «Ты всегда услышишь Меня». Или так должно понимать, или — что они сказаны применительно к мнению иудеев. Если же Он и знал, и не был немощен, то ясно, что Он для того говорит уничиженные слова, чтобы ты, по самой крайней уничиженности их, убедился и поневоле признал, что они (сказаны) не по сообразности с Его достоинством, но по снисхождению. Что же враги истины? Не по немощи слушателей, говорят, Христос сказал: «Ты услышал Меня», но чтобы показать Свое превосходство. Но это значило бы не показать превосходство, а крайне унизить Себя, и обнаружить, что Он ничем не больше человека. Молиться несвойственно Богу, ни тому, Кто восседит вместе с Ним на престоле. Видишь ли, что Он не почему другому стал молиться, как только по их неверию? Но посмотри, как и самое дело свидетельствует о Его могуществе. Он воззвал, и «вышел умерший, обвитый» (ст. 44). Потом, чтобы такое дело не показалось обманом чувств, — а то, что связанный вышел, казалось чудным не менее самого воскресения, — Он повелел разрешить его, чтобы они, прикоснувшись к нему и подойдя близко увидели, что это — именно он. И сказал: «пусть идет» (ст. 44). Видишь ли, как Он далек от тщеславия! Не уводит его, не повелевает ходить с Собою, чтобы не показаться кому–нибудь тщеславным: так Он был скромен! Когда чудо совершилось, одни удивлялись, а другие пошли и сказали фарисеям. Вместо того, чтобы изумиться и подивиться, — совещаются убить Его, — Его, который воскресил мертвого. Какое безумие! Думали предать смерти Того, Кто в телах других побеждал смерть. «Что нам делать? Этот Человек много чудес творит», говорят они (ст. 47). Еще называют Его человеком, получивши такое удостоверение в Его божестве. «Что нам делать»? Следовало уверовать, послужить и поклониться, и уже не почитать Его человеком. «Если оставим Его так, придут Римляне и овладеют нашим и народом» и городом (ст. 48). Что такое замышляют они сделать? Хотят уже возмутить народ, как будто бы им угрожает опасность по подозрению в похищении верховной власти. Как скоро, говорят, римляне узнают об Нем, как о предводителе народа, они заподозрят нас, возьмут и разрушат наш город. Почему же, скажи мне? Разве Он учил измене? Не заповедал ли Он давать дань кесарю? Не хотели ли вы сделать Его царем, и Он — скрылся? Не скромную ли и простую проводил Он жизнь, не имея ни дома, ни чего–либо подобного? Очевидно, они говорили так не из опасения, но из зависти. И однако же это случилось, хотя и против их ожидания: (римляне) взяли и народ и город, взяли потому, что они умертвили Его. Подлинно, дела Его были выше всякого подозрения. Кто врачевал больных, учил добродетельной жизни и заповедовал повиноваться начальству, тот, конечно, не замышлял присвоить себе верховную власть, напротив уничтожал всякое покушение на присвоение власти. Мы, говорят, заключаем так по прежде бывшим. Но те учили возмущению, а Он — напротив. Видишь ли, что их слова были притворны? В самом деле, выказывал ли Он что–нибудь подобное? Вводил ли страшных оруженосцев? Влачил ли колесницы? Не искал ли, напротив, пустынь? Но чтобы не подать вида, что они говорят по внушению своей страсти, они утверждают, что весь город находится в опасности, что обществу угрожают беды и что они боятся за последствия. Не это, а противное этому, было причиною вашего плена — настоящего (от римлян), и вавилонского, и того, который был там, при Антиохе. Не то, что у вас были люди, почитающие (Бога), но то, что между вами были неправедные, прогневляющие Бога, — вот что сделало вас пленниками. Но такова зависть! Она, ослепив душу, не позволяет ей видеть ничего должного. Не учил ли быть кроткими? Когда ударяют в одну ланиту, — обращать и другую? Великодушно переносить обиды и показывать больше готовности терпеть зло, чем сколько другие бывают склонны делать зло? Это, скажи мне, свойственно тому ли, кто замышляет похитить верховную власть? Не тому ли, напротив, кто уничтожает всякое покушение на присвоение власти?