Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Кондратович сопроводил эту запись очень точной характеристикой подобных трудностей:

«Литературная энциклопедия» – одно из тех изданий, которые у нас заранее обречены на огонь по всей площади. Мы не можем жить без иерархии, которая выражается в списках (ищут, кто включен, кого нет), в эпитетах, в факте упоминания или неупоминания, в объеме высказываний и т. п. С этим каждый раз сталкиваются докладчики (из-за чего писательские доклады, скажем, на писательских съездах больше похожи на прейскурант), авторы итоговых статей. И с этим в полном объеме столкнулась «Лит. энциклопедия». Стоило появиться первому тóму, как посыпались письма обиженных: почему не включили этого и того, почему об этом с библиографией, а о том без, почему этому посвящена большая статья, а тому маленькая. Групповые и личные страсти взыграли. И письма, конечно, посыпались не в адрес самой энциклопедии, а в редакции газет и журналов, в ЦК – не меньше того. Письма-доносы. Статьи-доносы.

«Памятные книжные даты» выпускались до начала 90-х годов. Последний выпуск вышел в 1991 году с датами этого года, а далее условия издательской деятельности и читательские потребности настолько изменились, что такое издание не могло не умереть. Об этом написал в «Книжном обозрении» член редколлегии издания и один из активных его авторов Андрей Зорин. Я, преданный идеям, вызвавшим к жизни «Памятные книжные даты», болезненно воспринял этот «некролог» и попытался возразить Зорину в той же газете, но позднее уже для себя самого вынужден был признать его правоту.

Несостоявшиеся издания

Одно из них – работа об А.П. Чехове как редакторе собственного собрания сочинений, которую собиралась написать Елизавета Николаевна Коншина, старейшая сотрудница Отдела рукописей ГБЛ, много лет занимавшаяся хранящимся в этом отделе архивом Чехова.

Скажу честно, что хотя мы и заключили с Коншиной договор на такую книгу (а может быть, статью об этом), я сомневался, можно ли назвать редактированием работу автора над подготовкой к изданию не чего иного, как собственного собрания сочинений. Наверно, моя точка зрения была узколобой. Ведь опыт такого выдающегося человека мог послужить уроком для редакторов. Но это я понимаю сейчас, а тогда был иного мнения. Считал, что работа Чехова относится к области творческого процесса писателя.

Сейчас я бы уже не был столь категоричен: ведь из того, как, например, правит свое сочинение мастер слова, редактор издательства может извлечь много полезных уроков, хоть это и не редактирование в собственном смысле слова.

Что же касается темы Коншиной, то речь ведь шла о работе автора – А.П. Чехова – над собранием своих сочинений, т. е. о его взглядах на то, как такое собрание сочинение, в частности, должно быть построено. А мнение на этот счет такого человека, как Чехов, полезно знать современным издательским работникам.

Почему же работа, задуманная Е.Н. Коншиной, не была опубликована?

К сожалению, память не сохранила причину, помешавшую состояться этому изданию (или статье в сборнике «Редактор и книга»).

Но у меня сохранились письмо и открытка Елизаветы Николаевны, написанные в отчаянии из-за невозможности связаться со мной по телефону

Сначала прибыло письмо:

Глубокоуважаемый Аркадий Эммануилович!

Почти три недели не могу к Вам дозвониться (по тел. В 400-32-476), либо занято, либо никто не подходит. А Вы мне нужны очень по двум делам:

Во-первых, я хочу просить отсрочку, потому что из льготного января у меня ничего не получается; каждый день меня рвут на всякие консультации о Чехове, предстоит два доклада (в Институте мировой литературы и у нас в библиотеке), и я прихожу домой с котлом или кочаном капусты вместо головы на плечах! Мне жалко кончать книгу так второпях. Что мне нужно делать, чтобы получить отсрочку? Кому писать? Как подать? Мне хотелось бы до половины марта, потому что 5 февраля последний (третий) доклад. Будьте добры, дозвонитесь до меня или напишите мне. Я с своей стороны буду пытаться дозвониться Вам и получить от Вас ответ.

Во-вторых, мне очень хотелось бы показать Вам одно место текста и спросить Вас, как его следует технически оформить для типографии.

Из этого следует, что мне нужно к Вам приехать и для заявления об отсрочке, и для совета. Когда Вам было бы удобно? Если Вы будете мне отвечать письменно, то назначьте два-три дня на выбор и укажите часы, и… если можно – маршрут. На чем ехать от Ленинской библиотеки? И как Вас разыскать в здании?

Вот все мои горестные вопросы. Не сердитесь на меня за задержку. Она меньше всего входила в мои планы.

С терпеливой надеждой жду Вашего ответа. Жму руку. С уважением Е. Коншина.

С болью читаю эти строки замечательного специалиста, чудесной женщины, впечатляющий рассказ о которой написала в своих воспоминаниях «Просто жизнь» С.В. Житомирская; не помню, что именно я ответил ей, но, видимо, что-то ответил, так как в открытке ко мне, написанной позднее, она спрашивает уже о судьбе рукописи:

6/VII-60

Глубокоуважаемый Аркадий Эммануилович!

Какова судьба моей книги? Если не трудно, пришлите мне открыточку. По телефону меня сейчас трудно поймать, потому что по условиям работы я часто отсутствую на своем месте, а работаю в помещении, далеком от телефона. Я пыталась несколько раз Вам позвонить, но обычно бывает занят не только Ваш коммутатор, а даже вся станция «В» – наберешь три цифры, и уже пищит в ухо сигнал занятости. Буду Вам очень признательна за сообщение.

Не может быть, чтобы я не ответил, но вся переписка, видимо, осталась в архиве издательства. Вспомнить же точно, что помешало опубликовать ее работу, если она была представлена, не могу. Тут нужна точность. Житомирская об этой ее работе ничего не пишет. Видимо, Коншина о ней в отделе не говорила.

Все же одну работу Елизаветы Николаевны Коншиной мы опубликовали в третьем выпуске сборника «Редактор и книга». Называлась эта работа так: «Чехов – редактор Короленко (Две главы рассказа Короленко “Лес шумит” с редакторской правкой Чехова) / Подготовка текста и коммент. Е.Н. Коншиной». Правка А.П. Чехова была, собственно, вычеркиванием лишнего в тексте рассказа. Поучительный мастер-класс!

К несостоявшимся изданиям относятся и две задуманные мною книги: «Занимательное книговедение» и «Биографии знаменитых книг». Виноват в этом я один. Не взял на себя ответственность быть их составителем, не проявил энергии и воли, чтобы найти себе достойную замену. Вот и остались замыслы только в виде заглавий.

Еще в начале 1968 года я писал Риссу, в надежде привлечь его в качестве автора, каким я представляю себе книгу «Занимательное книговедение»: