Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

Красиво сделано. Кузьмич знает свое дело. Если я пропущу удар, лодку просто выкинет на мелководье. В лучшем случае, сильно замедлюсь. В худшем — выйду из гонки.

У меня была секунда на реакцию. Резко сбросить скорость? Волна пройдет впереди, но я потеряю преимущество. Принять удар? Есть риск просто вылететь на берег.

Я выбрал третий вариант.

Создал встречное течение в полуметре от борта. Небольшое, почти незаметное, но в нужный момент и в нужном месте.

Волна встретилась с течением. Энергии столкнулись, погасили друг друга. Вместо сокрушительного вала нас качнуло как в детской ванночке.

— Повезло! — крикнул Волнов. — Волна ушла в сторону!

Повезло. Да, конечно.

Кузьмич снова оглянулся. Его физиономия выглядела озадачанной. Его фирменный прием не сработал. Он что-то крикнул Добролюбову, тот сидел рядом с каменным лицом, вцепившись в поручни.

Мы прошли первые пятьсот метров от старта. Канал расширился, превратившись в небольшой залив. Здесь было глубоко, метров пять, не меньше. Вода темная, почти черная. И холодная — я чувствовал это даже без магии, по тому, как от поверхности поднимался легкий туман.

Километр от старта. Четверть пути. Мы шли ноздря в ноздрю, как говорят наездники.

А потом началось самое интересное.

Канал, оставаясь глубоким, стал сужаться. Раньше тут проходил торговый путь, но постепенно его забросили. Вода была мутная от поднятого со дна ила, пахло тиной и гниющими водорослями. Кузьмич снова поднажал и его катер стал уходить вперед.

«Капля, ищи!»

«Ищу, Данила! Сейчас! Пока ничего! Сейчас найду! Вот!»

Я почувствовал холод. Настолько слился ощущениями с Каплей, что студёный водяной поток на какой-то миг окатил всё тело.

Вот она — моя дорога. У левого берега, прямо со дна било несклько родников. Судя по интенсивности, тут выходила на поверхность целая подземная речка. Она создавала мощное подводное течение. Невидимая река внутри реки. Быстрая струя метра в четыре в ширину.

Я направил лодку точно в поток. Попадание было как прыжок на движущуюся повозку, резкий толчок, ускорение, ощущение полета. Скорость выросла разом на треть. Мы неслись теперь не благодаря камням, а вместе с самой водой.

— Ух ты! — Волнов обернулся, глаза круглые от изумления. — Что это? Мы как будто с горы покатились!

— Снова течение, на этот раз со дна, холодное.

— А вы откуда знаете?

— Опыт, — уклончиво ответил я. — Я же ныряльщик.

Разрыв сокращался стремительно. Пять корпусов… четыре… три…

Кузьмич заметил наш маневр. Он что-то крикнул Добролюбову, показал рукой в нашу сторону. Потом резко крутанул штурвал, пытаясь тоже поймать течение.

Но катер был слишком широким. Он зацепил только край потока, да и то ненадолго, глубокая осадка не позволяла идти так близко к берегу. Пришлось вернуться на фарватер.

Два корпуса разрыва… полтора…

Кузьмич попытался снова создать поперечную волну, но я был готов. В момент его маневра резко ушел к самому берегу, где глубина была меньше метра. Волна разбилась о мелководье, превратившись в безобидную рябь.

Один корпус!

Мы шли буквально в метре друг от друга. Тяжёлый катер возвышался над нашей лодочкой, так что край его борта был выше моей головы.

Волна от него била в борт, так что мне приходилось выкручивать рычаг вправо, просто чтобы оставаться на курсе.

Полкорпуса!

И тут катер начал смещаться. Медленно, буквально по сантиметру. Ближе, еще ближе.

— Да что ж он делает, ирод⁈ — заорал Волнов. — Кузьмич, мать твою за ногу! Ты сдурел!

Я бросил взгляд на механика, стоящего у штурвала. Он не смотрел в нашу сторону, а его махина тем временем постепенно приближалась к нам.

Ультиматум, вот что это такое. Сбрось ход, или тебя раздавит. Не знаю, готов ли был Кузьмич пойти до конца. Думаю, большинство его противников ломалось раньше, не выдержав морального давления.

Борт катера и обрывистый берег выглядели в точности как молот и наковальня.

«Данила!» — испуганно заверещала Капля, — «Палки! Палки со дна! Опасно!»

Я увидел всё её глазами. Прямо поперёк нашего курса из дна словно гнилые зубы торчали брёвна старой пристани. Её самой не было и в помине. Сверху вода была совершенно гладкой, мирной, поросшей кувшинками.

Моя лодка неслась прямо на них. Столкновение неизбежно. Справа берег, слева катер.

Знал ли об этой ловушке сам Кузьмич? Мозг стремительно просчитывал варианты. Нет, не знал. Его правый борт приходится точно на крайнюю сваю. Пропорет от носа до кормы, так что катер отправится на дно.

До преграды осталось десять метров, пять, один…

Я сосредоточился и вода стала плотной. Тот самый водный щит, который отбивал атаки, только лежащий плашмя под наклоном и закрывший брёвна.

— Держись! — только успел крикнуть я.

Лодка подпрыгнула, вылетев из воды всем корпусом и спустя пару метров с размаха плюхнулась брюхом прямо в кувшинки. Брызги окатили всё вокруг, включая Кузьмича.

Но тому было не до этого.

Щит прикрыл весь ряд брёвен, так что катер просто оттолкнуло в сторону. Опытный речник тут же выкрутил штурвал, вернувшись на курс.

Я видел, как он взволнованно крикнул что-то Добролюбову, тот полез в трюм. Сообразили, что наткнулись на препятствие и теперь ищут течь. Ничего там нет, вам повезло, что рядом был Архимаг.

Наверное, я мог бы просто ничего не делать и дать Кузьмичу утопить свой катер. В конце концов он сам создал эту ситуацию.

Победа в гонке и посрамление противника были бы мне обеспечены. Но это был бы уже не я.

— Отрываемся! — Волнов едва не подскакивал в лодке от радости, большого труда стоило удержать его на месте. — Гляди-ка!

Но его радость была преждевременной. Течение стало ослабевать. Мы снова вышли на прямой и широкий участок.

И тут катер Кузьмича показал, на что способен. На прямой воде, без помех и хитростей, промышленный движитель выдал всю мощь. Катер рванул вперед как спущенная с поводка гончая.

К маяку мы вышли вровень. Я видел профиль Добролюбова, неподвижный, как у статуи. Рядом Кузьмич орудовал рычагами и вентилями своего механического чуда, что-то постоянно подкручивая и регулируя.

Отсюда я увидел русалочий остров. Клочок земли метров тридцать в длину, поросший чахлыми ивами. Они склонились над водой, словно пытались напиться, но боялись упасть. По правилам, остров надо было обогнуть слева.

Мы оба прошли его по широкой дуге. А дальше,

Три корпуса разрыва… четыре… пять…

— Всё! — простонал Волнов. — Конец! Проиграли! Он нас делает, как детей.

Действительно делает. И проблема во встречном течении. То что раньше помогало, теперь стало помехой. Катер Кузьмича куда более мощный и тяжелый, пёр против течения как утюг. А нашу лодочку сносило.

Оставалось выбрать