Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

совсем недавно наблюдали воочию, и Мэри постепенно успокоилась. Казалось, что он не требовал многого в ответ, кроме случайной улыбки, когда вспоминал что-то особенно приятное или высказывал дельную мысль. Разговор протекал достаточно хорошо, и лишь изредка она задавала вопросы, которые, как ей казалось, превосходно подходили к ее настроению.

– Не хотите ли вы туда вернуться? – вежливо поинтересовалась Мэри. – Может быть, в другую часть Озерного края?

– По правде говоря, мисс Беннет, в следующий раз я хотел бы поехать за границу – в Италию, если получится. Если уж холмы Уэстморленда так подействовали на нас, представьте себе влияние Альп!

– Я не уверена, что полюбила горы. Восхождение на Скофелл в грозу, похоже, отбило у меня всякую охоту к скалолазанию.

Мистер Райдер вежливо рассмеялся. Было очевидно, что он не считал их тяжелый, утомительный спуск достойным дальнейшего упоминания.

– А что вы, мисс Беннет? Чем вы занимались после нашего возвращения? Что вы читаете сейчас?

– Стыдно признаться, но в данный момент я не занята ничем особенным. Похоже, я растеряла прилежание, которого требует любая серьезная книга.

– Звучит так непохоже на вас. Но у меня есть идеальное решение. Вам нужны рецензии – то что надо для отвлеченного ума. Вы можете читать то, что вам нравится, и игнорировать остальное, перебирая статьи в поисках лучшей, как груши в миске. Позвольте мне принести вам образец. Что вы предпочитаете: «Эдинбург» или «Квотерли»?

– Мистер Хейворд иногда давал мне «Эдинбург». Но он сказал, что его суждениям нельзя полностью доверять.

– Это потому, что рецензенты этого журнала не всегда были добры к его обожаемому Вордсворту. Вы знаете, как предан он объекту своей симпатии.

Мэри отвернулась и закрыла сахарницу крышкой.

– Вы видели его с тех пор, как мы вернулись в Лондон?

– Нет, – ответил мистер Райдер. – Я думаю, он все еще со своей семьей. Для вас не будет удивительным узнать, что он очень послушный сын.

Мистеру Райдеру больше нечего было сказать о местонахождении своего друга, и он не мог предположить, когда тот появится в Лондоне. Возможно, чувствуя, что эта тема полностью исчерпана, вскоре он объявил, что вынужден уйти.

– У меня назначена встреча с моими банкирами. В последнее время я по горло увяз в делах, из-за чего даже этот короткий перерыв стал для меня немного преступным удовольствием, как прогулянный урок.

Он допил остатки чая и непринужденно встал, собираясь покинуть гостиную миссис Гардинер.

– Я принесу вам копии рецензий из «Эдинбурга» и «Квотерли» – вы сами выберете, что вам более по душе. Для меня же это станет прекрасным поводом навестить вас снова.

Спустя несколько дней мистер Райдер вернулся с обещанными экземплярами журналов. Конечно, теперь необходимо было из вежливости пригласить его на чай, во время которого он заявил о своем намерении вернуться еще раз, чтобы услышать, что Мэри думает о рецензиях. Вскоре он стал появляться в гостиной на Грейсчерч-стрит почти так же часто, как когда-то его друг.

– У вас, похоже, много времени, которое вы можете посвятить самому себе, – заметила миссис Гардинер где-то через неделю, когда мистер Райдер снова оказался в ее гостиной, пил чай и ел ее пирожные. – Конечно, мы всегда рады вас видеть – что же нам в противном случае было делать со смородиновыми пирогами? – но сейчас вы кажетесь несколько одиноким. Что насчет мисс Бингли? Я не видела ее уже какое-то время.

– Она навещает своего брата, но, думаю, скоро вернется.

– А есть ли какие-нибудь новости о мистере Хейворде? Мы ничего не слышали от него с тех пор, как покинули Озерный край.

Мистер Райдер отряхнул жилет от крошек.

– Ни единой весточки. Но я надеюсь, что скоро он даст о себе знать. Том не любит долго молчать.

Мэри положила руки себе на колени, с видом, как она надеялась, полнейшей безмятежности, которую, впрочем, совсем не ощущала. Компания мистера Райдера только заставляла ее еще больше скучать по его другу. Его посещения только обострили в ней чувство утраты и покинутости. Чем лучше она узнавала мистера Райдера, тем больше тосковала по мистеру Хейворду.

Не то чтобы компания мистера Райдера была неприятной. Теперь Мэри привыкла к нему. Она узнала его лучшие стороны, и теперь его менее симпатичные черты характера уже не беспокоили ее так, как раньше. Даже то, что говорил мистер Райдер чаще всего о себе, своих мыслях и планах, уже не раздражало Мэри; через некоторое время это даже начинало успокаивать, как и его нежелание рассуждать о морали с оценочных позиций; это свойство давало ему возможность легко переносить недостатки – как чужие, так и собственные. Он предпочитал, чтобы вещи были приятными, а не наоборот, но, как подозревала Мэри, на самом деле не испытывал сильных переживаний. Он жаждал ощущений, но она сомневалась, что у него возникали действительно глубокие и длительные страсти. Это потребовало бы слишком много хлопот. Чувства мистера Райдера были похожи на варенье, намазанное тонким слоем на хлеб с маслом, – сладко, всеобъемлюще и легкодоступно, но неглубоко.

Вряд ли кто мог менее напоминать мистера Хейворда. Его привязанность она сравнивала с говяжьим бульоном – готовится долго, зато получается крепким, насыщенным и безусловно утоляет внутренний голод. Мэри позабавило, когда она подумала, какое смешное получилось сравнение. И все же, даже улыбнувшись про себя, она почувствовала резкий укол сожаления. Ей не хватало острого ума и слова мистера Хейворда. Она скучала по теплоте его улыбки, по огоньку в глазах, который замечала, бывало, встретившись с ним взглядом за обеденным столом. Она надеялась, что с течением времени станет меньше скучать по нем, но отнюдь, получилось наоборот.

– Вы писали мистеру Хейворду, сэр? Может, его стоит немного расшевелить, чтобы завязалась переписка?

– Боюсь, я как писатель не очень хорош. Нет, в случае с Томом остается только ждать. Он полон решимости испытать наше терпение, но мы не уступим. Он напишет, когда будет готов, и ни минутой раньше.

Мэри согласно кивала словам мистера Райдера с напускной серьезностью, но каждый день ждала письма от мистера Хейворда и каждый день испытывала разочарование. Когда приходила почта, Мэри призывала все свое хладнокровие и, раз за разом не находя желаемого, недрогнувшей рукой складывала письма обратно на поднос. Так продолжалось уже почти три недели; однако каждое утро она вопреки всему надеялась, что сегодня заветное письмо точно придет.

И вот однажды утром, когда Мэри с племянницей сидела за пианино, готовясь начать урок, к ним подошла миссис Гардинер с, что сразу бросилось в глаза, почтовым конвертом в руках.

– У меня очень неожиданные новости, – объявила миссис Гардинер. – Похоже, скоро у нас будет гость. Твоя мать собирается сюда, Мэри. Она хочет приехать на следующей неделе.

– 86 –

Поездка миссис Беннет в Лондон, как она подробно объясняла любому, кто был готов задать неосторожный вопрос по