Как пальцы в воде - Виолетта Горлова

Спустя некоторое время я смог поднести руку поближе к своим глазам: светящийся циферблат часов «обрадовал» меня тем обстоятельством, что мой «анабиоз» длился почти пять часов! Ужас открытия вспрыснул хорошую дозу адреналина и норадреналина в мои скованные льдом сосуды, немного разогрев их. Мне удалось с трудом подняться на ноги. Откуда-то, из глубины моих полудохлых внутренностей, подкатила волна тошнотворной массы, но в последнюю секунду мне удалось извергнуть ее в сторону от своего, пока еще живого, тела. От слабости ноги не держали меня, дрожали все части моего жалкого существа, я казался себе дряхлым стариком, страдающим болезнью Паркинсона в самой ее последней стадии. Очень хотелось пить. Появилась мечта: о речке, ведре воды, дожде, снеге, грязной луже, моче и даже не своей собственной, наконец. Ничего этого не было, в том числе и мочи, ее я, видимо, излил, пребывая в блаженной прострации. Пришлось поставить мысленный запрет на это желание хотя бы до тех пор, пока не выберусь из этой могилы. Хорошо, что куртка была на месте, но очков ночного видения не было; зато в одном из карманов ветровки был фонарик. Вынув его, я стал проверять содержимое всех остальных отделений куртки: все было на месте, за исключением смартфона. Осветив все вокруг, я осознал, что мысль о могиле отнюдь не являлась преувеличенным силлогизмом; мой кейс лежал в одном из углов прямоугольного вместилища для усопших. Я смог добрести до этого угла, ставшим для меня символом оптимизма и веры в прямом и переносном смысле, потому что здесь, кроме моего рабочего чемоданчика, стоял старый деревянный крест, кем-то заботливо прислоненный к земляной стене. Стало быть, меня не собирались убивать, даже решили оказать некоторую помощь для возвращения в реальную жизнь. А, собственно говоря, зачем меня теперь убивать? Все улики, вероятно, уже уничтожены. Тем не менее«…даже в безысходности есть надежда на борьбу». Что я могу доказать? Очевидно, не получится даже доказать, что на меня было совершено нападение. Я до сих пор чувствовал себя недостаточно протрезвевшим, хотя помнил только то, что выпил совсем немного. Но, вполне возможно, что мои новые «друзья», с которыми мне пока не удалось познакомиться, помогли мне дойти до предельной алкогольной кондиции или вкололи какую-нибудь гадость, хотя похоже, меня вырубили электрошокером (чувствовалось небольшое жжение в левом боку). (Странно только, как это могло у них получиться? Но размышлять об этом я буду позже, если, конечно, мне удастся выбраться из этой ловушки.) Для мистификации потенциальных окружающих облили алкоголем, поэтому от моей одежды и несло спиртным, как от бочки с забродившим суслом. Или мои враги посчитали, что своим нормальным видом и запахом я могу оскорбить эстетические чувства моих нынешних соседей? В таком случае, чувство юмора мистера Х и Ко находится за гранью моего понимания.

Первым делом, я вынул из кейса бутылку с водой и выпил ее залпом. Стало чуть легче. Сделав шаг, я вступил, похоже, в собственную мочу и рвоту. Но «вступление» в свои же нечистоты подействовало на меня жизнеутверждающим образом: вкупе со стыдом я вдруг почувствовал злость, а вместе с ней и сокрушительную ярость, направленную на своего неизвестного врага (впрочем, моей вины в случившемся было немало).

Поначалу мне удалось выбросить из могилы свой кейс. Ураган эмоций так захлестнул все мое существо, что я получил огромнейшую порцию гормонального смерча, преобразовавшегося в бурный всплеск энергии; в конечном итоге это обстоятельство помогло мне проявить обезьянье мастерство и за несколько мгновений взобраться на крест. Нащупав у края какое-то металлическое ограждение, я подтянул свое ожившее тело и перебросить его на какие-то камешки, впоследствии оказавшиеся чьими-то костями. Фонариком осветив их, я почти пришел в чувство, увидев голый череп в страшном оскале, венчавший хорошо сохранившийся скелет. Мне оставалось только принести свои извинения этим останкам чьей-то былой физической сущности за неосторожное вторжение в его жилище. Хотя я был уверен, что и крест, и этот скелет сюда были принесены тем же мистером Х, чтобы лишний раз поиздеваться надо мной. Да, приходилось признать, что мои враги обладают своеобразным чувством юмора и не обременяют себя высокими морально-нравственными принципами. А то, что в группу мистера Х входило минимум два человека – теперь уж можно было не сомневаться. Погрузочно-разгрузочные работы с моим «наэлектризованным» телом не мог проделать один человек. Нет, теоретически, конечно, можно представить, но ведь и в особняке Лоры был маневр у парадного входа на отвлечение моего внимания. Почти без усилий с моей стороны, память стала воспроизводить картину произошедшего до того момента, как нечто упало (?) мне на голову, хотя, подозреваю: не это обстоятельство повлияло на мое сознание, вернее на его отключение. (О происхождении этого упавшего «нечто» тоже надо будет подумать!) Разумеется, хотелось бы мне еще узнать и детали проводимой на моем теле операции (возможно, оно, тело, и не самое замечательное, но я к нему привык!) Взглянуть бы на этих «кардиологов», не брезгующих подработкой в «ритуальных услугах»!.. Агрессивные намерения вновь разбудили во мне заснувшую было ярость, породив гнев. А гнев, при правильном его применении, может трансформировать окружающую действительность в форму, пригодную для ее целесообразного использования. Я даже легко отмахнулся о вновь возникшей жажде. Достав баллончик с аэрозольной краской, я нанес совсем небольшое пятно на первом же погосте, располагавшимся рядом с местом моего временного «упокоения». Затем достал из кейса складной большой рюкзак, разложил его и, поместив в него все остальное, я повесил свою ношу за спину. Осветив фонарем вязкую окружающую мглу и воочию убедившись в моих предположениях о своем местонахождении, я немного взбодрился: атмосфера заброшенного кладбища все же уютнее микроклимата благоустроенного морга, но тем не менее ненамного теплее. Чтобы согреться, нужно было принять горячий душ, выпить кофе и лечь в мягкую постель, укрывшись с головой теплым одеялом. Судя по всему, всю эту, казалось бы, малость, мне никто не спешил предоставлять. Оставался один вариант: интенсивно двигаться туда, где я смогу воспользоваться благами цивилизации. Но из-за густого тумана нельзя ничего было рассмотреть на расстоянии двух ярдов. Мне было все равно, куда направлять свои стопы, как известно, все пути ведут в Рим. В моем случае эту поговорку нужно было воспринимать в буквальном смысле.

Из-за скользких мокрых листьев, устилавших землю, первые шаги в сторону вечного города чуть было не закончились для меня фиаско, но небольшой надгробный памятник помог мне удержаться на месте. Это было весьма удачно, потому что в полураскрытой ладошке гранитного ангела сохранилась толика вожделенной влаги. Так что, похоже, обстоятельства мне благоволили. Я даже стал ощущать, что мистическая атмосфера кладбища постепенно успокаивает мою издерганную земными заботами душу. На самом деле мне, вероятно, хотелось так думать. Присев на надгробную плиту, к сожалению, не для того, чтобы подумать о вечном, я вовремя вспомнил о пешеходном навигаторе (выпивка весьма поспособствовала развитию амнезии), притаившемся в одном из карманов ветровки. Вынув его, я уже через несколько минут смог оценить свое местоположение, кроме того, мне все же пришлось признать, что у моих противников присутствует определенный кодекс чести: расстояние до Тауэр-Хилла не превышало четырех миль. Вполне возможно, что со мной хотят сразиться в равной борьбе, и поэтому на данном этапе нашего противоборства немного облегчили мне задачу, позволив благополучно вернуться к родным пенатам. Мысль, что меня пока не собираются освободить от всех земных желаний, придала мне колоссальный приток энергии, и я двинулся в путь, который, очевидно, нельзя будет назвать приятной ночной прогулкой.

Плотный занавес тумана закрывал не только предполагаемые мною небо и луну, но и поглощал все звуки ночи. Только густой, сладковато-гнилостный запах увядших листьев, тяжелые испарения сырой земли, да скудное мерцание редких звезд вселяли в меня веру, что я еще нахожусь в том же мире и в том же качестве. Я не прочь когда-нибудь испытать пребывание своей сущности в другом измерении, но желательно (для меня, во всяком случае) к этому путешествию немного подготовиться (если, конечно, мне будет это позволено).

Не очень-то уповая на вялый луч фонаря, бесплодно пытающегося прорубить узкий коридор видимости в плотном тумане ночи, я буквально нащупывал дорогу дрожащими от холода и навязанного похмелья руками. Спотыкаясь и натыкаясь на обрушившиеся старые памятники, плиты, статуи, кресты, я добрел еще до одного надгробия, на котором в смутных очертаниях угадывалась небольшая скульптура то ли девушки, то ли нимфы, держащей в руках округлой формы чашу. У меня возникло чувство, что само провидение помогает мне избежать смерти от обезвоживания и воспрянуть духом и телом.