Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

И я наконец добираюсь до ноутбука.

Юнидатус Тарот интересен и девчонкам, дружно охарактеризовавшим его как гадкого типа с явно дурными намерениями. Я опять тру подбородок, невольно вспоминая прикосновения.

Информации в сети о Юнидатусе Тароте много – и в то же время почти нет. Сплошь деловая информация, минимум о личном.

Потомственный архисоветник, не женат, пост казначея Нарака занимает уже сотню лет. В скандалах не замечен, хобби неизвестно. Фактически распоряжается бюджетом, в связи с чем считается самым влиятельным архидемоном мира.

То есть когда Леонхашарт рассказывал о страшном ужасном секторе Возмездие, он умолчал о том, что даже это жуткое ведомство зависит от воли Юнидатуса Та рота.

Зачем же тогда казначею выдавать нам странные броши? Может, там вовсе не микрофоны или шпионское оборудование (он ведь может вытрясти информацию у сектора Возмездие), а что‑нибудь другое?

Но что это может быть?

И зачем?

Кажется, надо посоветоваться с… Леонхашартом. Сердце сжимается, а потом начинает неистово стучать, по телу прокатывает волна жара, а на спине выступают мурашки. Но следом за приятным теплом приходит холод обиды: после той чудесной ночи поцелуев Леонхашарт даже не пытался со мной связаться. И никакие напоминания о том, что он сейчас занят попыткой выяснить истинные цели сектора Возмездие, а нам не стоит афишировать отношения, и его внимание ко мне может выйти боком, и ему надо отвлечь врагов от меня, а еще я сама велела ему побывать на свиданиях со всеми невестами – никакие аргументы не могут окончательно изгнать обиду на него.

Это ведь нелогично – обижаться на него.

Я точно знаю, что сейчас нравлюсь ему больше остальных девушек.

И все же эмоции прут в совсем неприятную сторону.

Борясь с ними, я включаю мессенджер. Даже если эти сообщения просматриваются кем‑то еще, мое любопытство в данном случае выглядит вполне обоснованно, и я печатаю:

«Привет! Что ты можешь сказать о Юнидатусе Тароте?»

«У него очень трудно выпросить деньги, – быстро приходит ответ. – А что?»

«Он инспектировал четвертый факультет, просто любопытно стало».

На самом деле мне хотелось узнать, не замечен ли казначей в применении магии, но такое лучше спрашивать при личной встрече.

Ответа от Леонхашарта все нет и нет. От нечего делать я разглядываю панель с вынесенными на быстрый вызов смайлами.

У Леонхашарта, наверное, такие же… и сердечко среди них. И он мог бы…

Решительно отбрасываю эти упорно не туда ползущие мысли. Сердечек мне в переписке, видите ли, не хватает. Ну что такое, а?

– Ой! – вскрикивает Катари.

Я резко оборачиваюсь: одеяло, под которым стоял стакан с утопленными брошами, сдернуто в сторону и почти упало с кровати, сам стакан опрокинут, мокрое пятно разлилось по простыне, а брошек нет…

У Лиссы широко распахнуты глаза. Манакриза странно смотрит на место рядом с кроватью.

– Ийк! – раздается из пустоты, и в воздухе смутным всполохом марева очерчивается фигура Саламандры.

Кажется, я знаю, куда делись броши, и мне это совсем не нравится.

* * *

Сообщение Насти отрывает Леонхашарта от изучения срочного запроса Архисовета и, мягко говоря, удивляет. Юнидатус Тарот, конечно, общается со всеми секторами по делам финансирования, порой снисходил до выездов на места, но лично инспектировать четвертый факультет?

«Все больше и больше странных событий происходит в Нараке», – Леонхашарт сводит вкладку с запросом вниз и открывает основную страницу рабочего кабинета на сайте Архисовета. В несколько кликов добирается до раздела подключения к камерам сектора четвертого факультета и удивленно вскидывает брови.

«Ведутся технические работы. Записи с камер не ведутся».

Но дело в том, что технические работы проводили совсем недавно, при установке более современной охранной системы.

«Совпадение или нет?» – постукивая пальцами по лбу, Леонхашарт переходит в раздел техников узнать, кто оставил заявку на проведение работ. Получается, что заявку оставил попечительский совет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всего один звонок старому приятелю Хараанту Джати – и выясняется, что тот ничего не знает о заявке на технические работы с системой слежения.

«Это очень странно, – пишет Леонхашарт в диалоге с Настей. – Расскажи подробнее, пожалуйста».

Он смотрит на смайлик‑сердечко на панели быстрого вызова. Сначала добавляет его к посланию, потом все же удаляет. И отправляет сообщение.

Ждет ответа. Но ответа почему‑то все нет и нет, не появляется даже значок, обозначающий, что собеседник что‑то пишет.

«Как было бы здорово, если бы Настя переехала ко мне…» – грустно вздыхает Леонхашарт.

А ответа все нет и нет.

* * *

Вы когда‑нибудь пытались разжать зубы почти двухметровой Саламандре? Не советую пробовать.

После неудачных переговоров и попыток лаской добиться возврата брошей, у нас начинается просто эпическая битва: летают подушки, одеяла, матрацы. Манакриза пробует себя в роли наездницы‑укротительницы. Сбросившая ее Саламандра пытается привычно бегать по потолку, но теперь она тяжелая, срывается. И все равно упрямо не желает выплюнуть броши.

Мы, конечно, припрятали кристаллы с микрофонами в ванной комнате под ворохом полотенец и закрыли ее, но не уверена, что это полностью заглушает грохот и вскрики.

К нам даже стучатся с требованием прекратить шум, но Катари выглядывает в коридор и сообщает, что у нас тут драка за женихов, как закончится, так все будет тихо.

В общем, у нас как бы развязываются руки для еще более решительных действий и Саламандру мы все же скручиваем одеялами, наваливаемся втроем. Что ничуть не приближает нас к спасению брошей: не открывает она рот и все! И никакими силами ее челюсти не разжать.

Не хочется нарываться на наказание из‑за ее прожорливости, но…

Сдавшись, мы вчетвером усаживаемся на пол возле кровати.

Невидимая Саламандра усаживается напротив, на фоне стены только яркие глаза выделяются.

– И как мы будем объяснять исчезновение брошей? – первой спрашивает Катари.

– Скажем, что украли? – предлагаю я, не сводя взгляда с Саламандры. – А ну отдай!

Она знай смотрит… невинно так.

После долгой паузы заговаривает Лисса:

– Я тут подумала… Саламандра ведь питается магией, а не металлом, да?

– Да, – подтверждаю я то, что она и так знает.

– Интересно, что за магия была в этих брошах. – Лисса закусывает губу.

– И как нам спастись от наказания? – жалобно вопрошает Катари. – Нас же накажут, если мы не будем их носить. Настя, как думаешь, она их выведет естественным путем?

– Ага, клизму ей с маслом надо сделать, – хмыкаю я.

В пустом пространстве под глазами открывается пасть, и четыре броши падают на пол. Рот Саламандра тут же захлопывают, в воздухе остаются «висеть» глаза.

– Похоже, начинать надо было с клизмы, – заключаю я, запрокидывая голову на кровать.

Вдруг становится так весело, в животе щекотно. Я усмехаюсь, эта усмешка переходит в хохот, а за мной и девчонки подтягиваются.

Мы смеемся так заливисто, дико, что слезы выступают на глазах и сидеть невозможно – мы падаем, катаемся по полу и смеемся‑смеемся‑смеемся, а Саламандра удивленно за нами наблюдает и даже броши подталкивает к нам.

* * *

На верхних этажах подземных клубов Леонхашарт, оглушенный музыкой и почти ослепленный мерцанием светильников, встречает на удивление много знакомых. Большинство из них так же, как и он, скрывают размер своих рогов, одеты попроще. Только окруженный восторженными девушками Шаакаран сверкает блестящими одеждами и золочеными рогами. Как всегда, его очарованию поддаются слишком многие: доставшуюся в наследство от котодемонов привлекательность Шаакаран использует на полную катушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})