Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Медвежья кровь, — буркнул он, выровняв горловину. Потом добавил раздражённо:

— Сказано тебе — молчи лучше. Из-за тебя вон чуть не половину разлил. Кровь это медвежья, понял?

— Понял, — неуверенно отозвался горе-эмиссар, думая про себя: «Всё равно непонятно: бензин или солярка? Навыдумывали эвфемизмов. Это же надо — медвежья кровь! Интересно, как они называют геликоптеры и аэропланы. Правда, есть русские слова «вертолёт» и «самолёт», но лучше я спрашивать не стану пока. Может быть, и нет у них тут никаких вертолётов и самолётов».

— Порядок! — заявил Матвей, когда медвежья кровь у него в канистре кончилась, мигом скрылся за машиной, там пусто грохотнуло железо.

— Ну, чего ждёшь? Лезь внутрь! — приказал он, появившись снова. Выдернул из борта жестянку, оказавшуюся обычной воронкой. Потом заорал с раздражением, заметив, что бестолковый подопечный пытается открыть дверцу:

— Да не на водительское, дубина! Справа садись!

Волков молча обошёл медведя с другой стороны и снова стал возиться с ручкой дверцы, дёргая её так и этак. Сзади что-то стукнуло и корпус машины присел на амортизаторах. Упрямая ручка подалась наконец-то, оказалось, её нужно было потянуть вверх. «А тут внутри ничего! — заметил про себя Саша, взбираясь на подножку. — Совсем как у меня в ботике, только приборов почти нет. Но сиденья удобнее. Места, правда, маловато, колени упираются».

— Сидушку под себя настрой, — посоветовал, забираясь в кабину, Матвей, словно мысли прочёл. — Внизу ручка.

Места, как выяснилось, вполне достаточно, чтобы устроиться в удобном кресле с комфортом. Между тем сатир, оказавшийся на поверку опытным водителем медведя, без дела не сидел. Дёргал за ручки, ёрзая в кресле, нажимал на педали, потом полез куда-то под… «Как это называется? Рулевое колесо?» — Полез туда рукой, что-то завыло, закашляло под полом, потом рыкнуло совершенно по-медвежьи, и всё в салоне диковинного аппарата задрожало от утробного рева.

— Укачивает тебя?

— Н-не знаю, — ответил капитан.

— «Не знаю!» — передразнил сатир, потом почему-то вздохнул. — А мне потом салон чистить. Слышь, Саша, ты если чего — кричи, чтоб остановил. Ладно, поехали.

И он совершил сложную манипуляцию рычагом, бывшим под его правой рукой. Волкова тряхнуло. Подняв глаза, он увидел, как стронулись с места и поплыли навстречу лапы неизвестных хвойных деревьев. Медведь выполз из своей берлоги и неторопливо покатил вниз, раскачиваясь и подпрыгивая на ухабах размытой дождями старой дороги. «Компенсатора инерции в нём нет, — машинально отметил про себя капитан Волков, прикусив язык, когда переднее колесо угодило в яму. — Еле ползёт, а трясёт его, как на вибростенде. И вытрясет, пожалуй, душу, если так будет всю дорогу».

Но медведь клюнул носом, накренился на повороте так, что пришлось ухватиться за подлокотник, словно нарочно для этой цели вделанный в дверь, справа мелькнуло между деревьями море, и тряска кончилась. Автомобиль пошёл плавно, наращивая скорость, по ленте прибрежного шоссе. Некоторое время Саша следил за водителем. Никак не получалось установить связь между его сложными, совершенно бессистемными движениями и поведением медведя на дороге. Матвей, ёрзая в кресле, нажимал обеими ногами попеременно на педали, вертел рулевое колесо, щёлкал какими-то переключателями и постоянно менял положение большой рукояти, при этом посвистывая и бурча под нос: «Не разогрелся ещё, тварюга», — и: «Опять вместо крови дерьма залил. Вот забьётся соплями, что тогда?». Добрую половину его действий и слов следовало признать ритуальными. Отчаявшись разобраться в управлении, капитан стал смотреть в окно. Дорога петляла, следуя изгибам прихотливо изрезанного берега, перебиралась через укрытые рваным зелёным пледом отроги невысоких гор. В прорехах покрывала — скалы, слева — всё та же выветренная зубастая гряда, справа — мысы, бухточки и до самого линялого горизонта — море: изумрудное, ультрамариновое, винноцветное, — лениво ворочаясь под солнцем, спало.

— Окно приоткрой, душно, — попросил вдруг Матвей и завертел ручку на своей двери. «Ага, понятно!» — обрадовался Волков, установив несомненную связь между ручкой и дверным стеклом, отыскал такую же ручку в своей двери и с наслаждением подставил лицо потокам прохладного воздуха. В путешествии на медведе можно было найти приятные стороны. Пусть скорость черепашья, зато виды каковы! Даже не верилось, что над всей этой первобытной варварской красотой висит на десятикилометровой высоте исследовательское судно «Улисс» (приписка — порт Аркадия, Марс) и не просто висит, а перемещается с такой же смешной скоростью, будто на цыпочках, да ещё и повторяет без всякой видимой необходимости изгибы земной дороги.

Снова бухта. Маленькая, зажатая меж двух мысков. Один из них будто ножом срезан наискось. Остатки строения на его верхушке: стрельчатая арка из тёсаного камня — вход, не ведущий никуда. В арке — небо. Саша высунул голову подальше, пытаясь понять, что за прихоть вынудила архитектора выстроить такое над пропастью и увидел на сползших в море утёсах остатки башенных шпилей, похожие на зубцы короны.

— Спрячь башку, в ухо надует, — посоветовал сатир. — Чего там такое?

— Какие-то развалины.

— Да тут везде развалины. Вон глянь хотя бы туда.

Проследив за взглядом собеседника, Саша вынужден был согласиться. Действительно, сплошные руины, обильно поросшие ползучими растениями.

— Что здесь случилось? — изумился он. Никогда в жизни такого не видел — горы битого камня высотою этажа в три.

— Шут его знает, — равнодушно бросил Матвей. — Я спросил как-то Арона, да этот старый хрыч нет чтобы нормально ответить — понёс пургу о Посейдоне, земли колебателе, я даже слушать эту ересь не стал. А кроме него спросить больше некого. Но зуб даю, было что-то тут, есть даже указ княжий — к морю близко не подходить, чтоб не гневить богов.

— А как же сам Арон? Он-то в море ходит!

— Да что ему сделается? Всем известно, он душу продал Неназываемому. Его теперь подлые стороной обходят — опасаются, да и остальные тоже, в общем-то.

— А ты как же? — поинтересовался Саша, припомнив, что необычайно крепкий сон, застигший сатира на берегу моря, вызван был вечерними возлияниями в жилище Арона.

— Да я бы тоже держался от этого психа подальше, не будь у него бабок. Жратву я ему вожу и пойло и уж деру, слава Гермесу, как надо. Бывает… Ах ты падлю…

Болтая, водитель медведя отвлёкся. Дорога повернула, пошла вниз вдоль отвесной подпорной стены. Справа — обрыв. Серая тень метнулась из-за угла наперерез, Саша разглядел круглую голову и руку. Машину занесло — Матвей от неожиданности крутанул руль, — поволокло боком на тщедушную фигурку, потом медведь прыгнул вперёд — к пропасти. Волков вдохнуть не успел, как перед глазами зажглось: «Афина — самозапуск. Внимание! Опасность!» Белый овал лица, распяленный в крике рот и два огромных глаза по левую руку от медвежьего носа. Прямо по курсу — обрыв без ограды, море. «Обратить невозможно, — деловито сообщила электронная богиня. — Устранить? (Да/Нет)» Вглядевшись в застывшее лицо, капитан «Улисса» понял — совсем мальчишка, лет десять, и подумал, холодея: «Что значит устранить? Быстрее же думай, сейчас она сама выберет, когда решит, что времени уже… Она поняла, что это человек? Красный прямоугольник вокруг него. Поняла».

— Да! — выкрикнул, зажмурившись, Волков. В уши ввинтился оглушительный визг.

— Падлюк-а-а! — вопил, рядом Матвей. Волков приоткрыл глаза. Ничего страшного — машина не летит в море с обрыва, а катится по дороге, но как-то странно. Боком. Если б не визг под полом, можно было бы подумать, что она боком скользит по льду.

— Мать моя женщина, — сообщил вдруг ни к селу ни к городу водитель, вывернул руль, потом поставил на место. Визг прекратился тут же, дорога выровнялась. Саша мигом забрался на сиденье коленями — глянуть, что с мальчишкой. Сидит. Просто сидит на краю дороги и головой вертит. Какие-то люди к нему бегут. Оказывается, за поворотом в подпорной стене узкая лестница. В руках у людей…

— Ходу, ходу! — надсаживался Матвей, вторя оглушительному медвежьему рёву. — Они сейчас по колёсам! Падла сопливая, чтоб ты сдох, чтоб тебя на розочку порвало, я тебя…

Он извергал поток незнакомых слов, вцепившись обеими вытянутыми руками в руль. Ногу при этом выставил так, будто хотел продавить педалью пол. Медведь отвечал на это басовым рыком и вниз по склону летел всё быстрее. Сзади затарахтело так, будто кто-то провёл железкой по ребристому кожуху гравитационного реактора, Саша вспомнил, где слышал такой треск. Во время нападения фрилэндеров на «Грави-айленд». Значит, в руках у тех, что прятались на лестнице, действительно автоматы. Саша снова глянул назад. Фигурки людей у поворота дороги на фоне безмятежной синевы. Некоторые — в странных позах, припав на одно колено, иные стоят, но все, кроме спасённого «Афиной» мальчугана, целят в бегущего медведя, и, судя по звукам, не только целят. «Почему «Афина» не включила защиту?» — изумился Волков.