Гроза над Миром - Венедикт Ли

Монолог ее утомил и она умолкла, со вздохом вытянувшись на диване. Метаморф последние дни она не носила, сменив на мягкие серо-голубые брюки и батистовую сорочку — изящное подражание былому грубому наряду. И стала еще краше. Я вдыхал легкий запах ее пота — лучших духов не изобрести и думал, что я, именно я отнял у старушки с косой это живое чудо. Наоми осторожно взяла меня за руку.

— …Рон! Вы похожи… на моего наставника Ватанабо в школе. Доверяю вам. Совершенно с вами не зажимаюсь, не стыжусь. Признаюсь: у меня есть две личных проблемы. Мне теперь часто снятся сны, в которых меня убивают. Вместе со страхом испытываю наслаждение неизбежностью гибели и, проснувшись, до утра мастурбирую, воображая себе всяческие ужасы.

— Защитная реакция подсознания… Переориентация на сексуальный инстинкт. Стали мазохисткой вместо того, чтобы сойти с ума.

— Утешили. Слушайте дальше: сейчас я бегаю от Арни, а скоро он будет меня сторониться. Он брезглив и из захватанных стаканов не пьет. Я беременна от Джено.

Под утро, перед Преганком, мы сильно сбавили скорость, как всегда на подходе к станциям. Наоми всерьез опасалась подвохов, хотя ее слова о бомбах показались мне бредом.

— Окститесь, Наоми! Полсотни сел и городов, малых и побольше живут за счет того, что содержат в порядке Путь. И вы утверждаете, что кто-то захочет его взорвать!

— Впереди и позади поезда. Затем подтянуть войска, артиллерию и покончить с нами. Вероятность мала, но надо считаться… С чего взяла? В старинных книжках вычитала! — она с комичным видом пожала плечами, — Благословен патриархальный век!

Клубы желтого пара проплыли за окном. Я услышал громкое шипение и поезд, со скрежетом дернувшись пару раз, встал окончательно. Осторожный стук в дверь и появился Гордей. Косо взглянул на меня и сказал Наоми на ухо несколько слов. Она окаменела на секунду.

— Сейчас иду! Готовьте охрану.

Натянула мокасины, набросила узкую кожаную курточку на плечи. Лицо ее ничего не выражало, глаза потемнели. От недомогания не осталось и следа.

— Вы со мной, Рон!

Теплая утренняя сырость, речушка, упрятанная под железнодорожным полотном в широкую бетонную трубу, заросли камышей с темными метелками на длинных упругих стеблях… Начиная с этого места рельсы сняты со шпал на двести метров вперед.

Я искоса наблюдал за Наоми, движения ее стали слегка замедленными и казались бы сонными, не будь так точны и выверены. Прошлась вдоль насыпи по темному от натеков мазута гравию, указующе вскинула руку.

— Гордей, ловите! Там, в трубе!

Через пару минут охранники приволокли брыкающуюся девчонку лет тринадцати, круглолицую и курносую, совершенно безобидную на вид.

— Шпи-о-о-нка? — задумчиво протянула Наоми, уставившись ей в глаза.

— Да, ну нет, ну что вы!

— Я — да, я — нет, я — что… — издевательски передразнила ее наш вождь, Конечно, ты просто слабоумная дурочка. Велели спрятаться подальше, не крутиться под ногами. Нашла место. Веди к папуле с мамулей.

И на не высказанные наши вопросы коротко пояснила:

— Прячут того, кто ценен или дорог. Пользы от нее никакой, значит, за нее боятся родители. С какой стати? Они здесь — важные шишки, правда, девочка?

Девчушка гордо и комично надула щеки.

— Мой папа — староста Преганка!

Наше появление в доме старосты: язвительно улыбающийся Гордей, я, не успевший побриться и оттого похожий на злодея, Наоми, неустанно делающая «страшное лицо», да Пат — дочка старосты, сияющая от удовольствия, в какой значительной компании ей повезло оказаться — произвело должный эффект. Полная тетка — ее мамаша, рухнула в обморок, а отец весь обмяк, тряся седыми длинными усами.

Наоми немедля взяла быка за рога.

— Глупость. Большая глупость. И, зная, какая простушка ваша девка, не укрыть ее надежно — непростительная глупость. Вам, уважаемые, я ничего не сделаю при любом раскладе — вот твердое мое слово. Прошу только: собирайте людей, инструмент… всех кого надо и все что надо. Восстанавливайте пути. Желаю успеха. Срок — до полудня. Когда нет — девочку вашу в одну минуту пополудни бросят в топку паровоза. Живую.

Тишину нарушил жалобный голос Пат:

— Я не выглядывала! Я хорошо спряталась! Она не могла меня увидеть!

— Наделали шороху, хозяйка… — Гордей, сам того не зная, впервые употребил имя, от звука которого в будущем вздрогнут многие, — Они пашут, как черти. Но все ж не поспеют.

Наоми, поднеся козырьком ко лбу руку, смотрела на копошащихся вдоль трассы людей.

— Который час, Рон?

— Без четверти.

— Врете. Дайте сюда ваши часы!

Она запустила пальцы в кармашек моей жилетки, щелкнула крышкой часов.

Молодой Григ Децим, племянник Главного советника Ганы, смущенно топтался рядом, последние дни он не сводил глаз с Наоми, хотя и сознавал тщетность своих надежд.

— Вы, в самом деле, излишне жестоки. Иногда. И… часы доктора неточные, смотрите по моим…

На часах Грига был как раз без четверти полдень, и я тут же подыграл ему:

— Ну, спешит мой хронометр! Я и делаю в уме поправки.

— Один врун — врун. Двое — заговор. Трое… — тут она нахмурилась, — Гордей!

— Четырнадцать ноль пять, — услужливо отозвался тот.

— Гордей! Остановите работы. И гоните всех сюда, сейчас наступит воспитательный момент.

— Вы, народ, слушайте! Опоздали, и мой приговор будет исполнен! — общий стон стал Наоми ответом.

— Гордей, начинайте!

Пат не сопротивлялась, только спросила тихо:

— Что я вам сделала?

— Ничего. — Наоми отвернулась, — Если я не держу слово — меня перестанут воспринимать всерьез.

— Нет такого обещания, которого нельзя было бы дать! И взять обратно. Наоми, разве не лучше отступить от железной логики и тем произвести впечатление гораздо более сильное? — сказал Григ мягко.

Слова мужчины молодого, красивого и хорошо воспитанного часто весьма убедительны для женщины, как бы ни была она раздражена.

— Ладно. Слушайте меня, люди! Хотя бы двое найдутся среди вас, кто согласен умереть вместо Патрисии? Тогда она останется жить.

Мать девочки с воплем рухнула перед нами на колени.

— Меня возьми, меня!

И белобрысый, колченогий юноша с трудом вышел вперед, нервно ломая худые руки.

Наоми смерила его взглядом, выдержала долгую паузу.

— Очень хорошо. Я довольна. Гордей, отпустите девчонку и берите этих двоих.

— Мама, нет!! — Пат упала рядом с матерью, сотрясаясь от рыданий.

— Хватит, — с трудом прохрипела женщина, — Кончай скорее. Но оставь ее, молю!