Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

Упал за бугром и быстро изготовился к стрельбе. Прильнув к пулемёту, повёл стволом по зелёнке, примериваясь открыть ответный огонь. С нашей стороны тоже началась стрельба, причём наиболее сильной она была в расположении первого батальона. Но нам тоже доставалось не хило. Пули щёлкали по броне БРДМа, который стоял рядом с бугром, и с визгом рикошетили. Алушаев полез, было, на броню, но тут же соскочил и прижался к колёсам.

– Алушаев, всё-таки надо к пулемётам пролезть, – я обернулся к сержанту и тут же отвернулся. То, что Алушаев попытается ещё раз, я не сомневался. Поймал в прорезь прицела фигурку боевика, перебегающего по зелёнке к мосту через Аргун и дал очередь в десять патронов. Рой трассеров и разрывных пуль ушёл через поле и впились в духа. Боевик внезапно остановился, как будто наткнулся на стену, сделал несколько неуверенных шагов, медленно переломился в поясе и упал в кусты.

– Есть, – радостно отметил про себя и довернул ствол левее. Там суетилось несколько боевиков, что-то вытаскивая из окопов, но прицелиться мешали ветки кустов, которые росли в нескольких метрах впереди бугра.

– А…, ерунда, – и дал очередь сквозь кусты, так как понял, что боевики вытаскивали и устанавливали на треноге пулемёт НСВТ. Мой пулемёт задрожал в руках и ветки, срезаемые пулями, упали, открыв хороший обзор. Духи вокруг пулемёта засуетились ещё быстрее, но я давил на курок пулемёта и гнал, гнал в ту сторону одну очередь за другой, пока ни одного боевика не осталось около криво перекосившейся треноги. Грозно зарокотал над головой КПВТ, но трассы его очередей шли в сторону моста, срезая кусты и мелкие деревья. Наверно, наш огонь стал очень досаждать противнику, поэтому большинство боевиков сосредоточило свой огонь против нашей позиции. Несколько раз грохнули гранатомёты чеченцев, но мимо.

Мои подчинённые открыли бешенный огонь, вследствие чего патроны у них закончились быстро. Автоматы один за другим замолчали, а пробраться к землянке уже не было возможности – до того сильно и мощно нас накрыли. Внезапно замолчал и КПВТ – что-то там заело. Боевики уверенные, что это они подавили наш огонь, теперь сосредоточили огонь против моего пулемёта. А я в азарте водил стволом пулемёта и давил на курок, когда на мушке появлялся дух. Поле зрения сузилось до предела, я смотрел вдоль ствола и видел лишь, как бы, набегающие сами на мушку боевиков и тогда давил на курок, радостно отмечая, как после моей очереди фигурка или падала, или начинала метаться, пытаясь уклониться от пулемётной очереди. Я уже не обращал внимание на визг и жужжание пуль вокруг меня, не обращал внимание на комочки земли, которые больно секли лицо, лишь мозг автоматически отмечал количество отстрелянных патронов. Закончилась коробка с патронами, я засуетился, вставляя в пулемёт новую ленту, одновременно совещаясь с замполитом.

– Борис Геннадьевич, боевики усилили огонь. Как бы они не пошли в атаку. Пока вы стреляли, засёк несколько огневых точек около моста и хочу их загасить.

– Как?

– В окопе огнемётчиков лежит несколько «шмелей», я сейчас проберусь туда и открою огонь.

– Алексей Иванович, давай, но только осторожней, – лента была вставлена, потянул затвор на себя, а потом вперёд – пулемёт заряжен. Дал несколько очередей, искоса наблюдая, как замполит ползком пересёк расстояние между бугром и берегом арыка. Попытался встать, но опять упал на землю прижатый плотным огнём боевиков, которые заметили этот манёвр. Алексей Иванович на четвереньках вошёл в воду и погрузился в неё по горло. В воде, вокруг него, заплясали фонтанчики от пуль, но Кирьянов упрямо двигался вперёд, пересёк несколько метров водного пространства и выбрался на другой берег. Обернулся, счастливо улыбаясь, помахал нам рукой: мол, всё в порядке. Рывком пересёк оставшееся расстояние до окопа и по-хозяйски стал там осматриваться. Рядом громко заматерился Чудинов, поднялся во весь рост и рванул через огненный шквал к окопу огнемётчиков. Также благополучно пересёк арык и спрыгнул мокрый, но невредимый в окоп к Кирьнову. Я облегчённо вздохнул и приник к пулемёту, дал несколько очередей по перебегавшим чеченцам в зелёнке и опять поглядел на Кирьянова. Тот растерянно крутился с огнемётом в руках в окопе, становился на цыпочки: тянулся вверх пытаясь разглядеть передний край боевиков. Переговорив о чём-то с Чудиновым, Алексей Иванович выскочил из окопа на верх и склонился к Чудинову, который подал ему из окопа контейнер огнемёта. Но выпрямиться не успел: по земле захлестали длинные очереди из пулемёта и автоматов. Казалось, ещё мгновение и они перечеркнут офицера. Я дал несколько очередей по пулемётному гнезду, стараясь: если не уничтожить пулемётчика, то хотя бы на время прекратить его огонь. Вновь поглядел на окоп, уже не ожидая увидеть Кирьянова живым, и с радостью увидел его сидящим рядом с Чудиновым.

Переждав огонь, замполит привстал и закричал мне: – Борис Геннадьевич, ни черта не видно из окопа. Куда мне стрелять?

Я чуть приподнялся над бугром, но тут же пришлось пригнуться и спрятаться: шквал пуль промчался надо мной, а несколько пуль, подымая фонтанчики земли, вонзилось в верхушку бугра. Две пули звонко цокнули, подняли и отбросили пустую коробку из-под лент за мою спину. Уже осторожно высунулся из-за бугра: – Алексей Иванович, давай так: я даю очередь трассерами, а ты туда стреляй из огнемёта – сейчас дальность двести пятьдесят метров. Расстояние каждый раз буду тебе кричать.

Опять прильнул к пулемёту и повёл стволом по зелёнке. Остановился на группе кустов около моста. Оттуда с самого начала боя вёлся особенно интенсивный обстрел наших позиций пулемётом. И там чаще всего мелькали фигурки боевиков.

– Алексей Иванович, стреляй туда, – прокричал я и дал длинную очередь по кустам. Замполит вскинул контейнер, придал ему соответствующий двухстам пятидесяти метрам угол прицеливания и выстрелил. Мощный звук выстрела, как всегда оглушил всех, а пыль, поднятая реактивной струёй, скрыла окоп. Чёрная точка снаряда прочертила свой путь в воздухе и мощно разорвалась на поле, не долетев пятидесяти метров до кустов.

Светло-серое пылевое облако осело и открыла нашим взорам отплёвывавшихся от пыли Кирьянова и Чудинова.

– Алексей Иванович, дальность дальше пятьдесят, – в азарте прокричал корректуру прицела, неосторожно поднявшись над бугром, но тотчас же спрятался: новый шквал пуль обрушился на мою позицию.

Как только прогремел второй выстрел, я вновь, не обращая внимания на пули, вскинулся над бугром, боясь пропустить разрыв. Над окопом огнемётчиков стоял столб пыли, как будто именно туда попал снаряд, а не вылетел оттуда. Но я, не отрываясь, смотрел на кусты, где находились