Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

же боялись хотя бы на лишнюю секунду остаться один на один с грозной боевой машиной, поспешно нажимали на курок и исчезали, пытаясь опередить выстрел танкистов. Одному такому отчаянному духу снаряд попал прямо под ноги: тело от взрыва взлетело вверх на несколько метров и повисло на ветвях дерева, но через несколько минут упало вниз и его быстро утащили в кусты. Остальные чеченцы больше не осмеливались открыто перемещаться по своему переднему краю, как это было до появления танкистов. Приходил ко мне командир танка, который стоял за арыком, потом подошёл один из огнемётчиков, им я поставил задачи и уточнил сигналы взаимодействия, немножко порасспросил их о том, что они знают и видели. Знали они, правда, немного. Что солдат может видеть из своего окопа? Но немного посмеялись: командира взвода, пришедшего танкиста, во время боя ранило. Офицер высунулся из люка, чтобы лучше рассмотреть местность, в это время пуля попадает в броню, рикошетит и отрывает взводнику самый кончик носа – кровище море и больно. У огнемётчиков ещё смешнее: солдату во время перебежки пуля попала в член. Не оторвала, а просто пронизала его. Долго на поле с ним мучились, не зная как правильно перевязывать член. И смех, и грех. Говорят у нас большие потери, но подробностей они не знают.

Погода улучшилась, стало значительно теплей, но по небу всё равно быстро пролетали рваные тучи, обременённые влагой. Темнело и пора было переходить на ночное дежурство. До полной темноты я ещё успел сбегать к Коровину и убедился, что тот серьёзно подготовился к ночи. В темноте собрал вокруг себя всех, кто был со мной и определил порядок дежурства. Сам же, разложив пустые ящики из-под боеприпасов на земле, раскинул на них спальный мешок и первым завалился спать до 23 часов. Справедливо полагая, что если духи и будут атаковать ночью, то это произойдёт где-то ближе к утру. Под мерное шуршания капель мелкого дождика, быстро провалился в крепкий и здоровый сон.

Проснулся как от толчка, хотя меня никто и не будил. Зажёг в спальнике фонарик, поглядел на часы: было половина одиннадцатого. Обрадованный, что ещё могу поспать минут тридцать в тепле, смежил веки, но сон уже не шёл. Поворочавшись немного, почувствовал, что всё тело ноет от жёсткого ложа и деревянных рёбер жёсткости на ящиках. Вылез из спальника и огляделся. Рядом со мной на таких же ящиках в неудобной позе спал Кирьянов, а фигура техника с двумя солдатами виднелась на фоне неба в пяти шагах от меня. Справа маячил Торбан, который в ночной бинокль разглядывал окраину МТФ. Постукивали редкие выстрелы, иной раз в сторону боевиков уходили трассера. Танкисты, узкими, синеватыми лучами прожекторов в несколько секунд обшаривали поле, иной раз дотягиваясь до зелёнки боевиков и тогда следовал выстрел из танковой пушки, который на мгновение освещал поле. Дождя не было, а в облаках появились просветы, откуда выглядывали умытые и чистые звёзды, предвещая завтра хорошую погоду. Сладко потянувшись, поправил сбившуюся с Алексея Ивановича плащ-палатку. Подхватил автомат и лёгким шагом, хорошо отдохнувшего человека направился к технику. Отправив Игоря спать, начал мерно выхаживать по позиции, каждые тридцать секунд вскидывая ночник, осматривая поле и подходы к нам со стороны МТФ. На удивление ночь прошла спокойно, без каких-либо сюрпризов.

Радовало и то, что к утру небо совсем очистилось от облаков. Всё-таки, когда солнце и тепло – воевать веселее. Незаметно подошло время будить на смену замполита, но я себя не чувствовал уставшим, поэтому решил до дежурить до восьми утра. Пусть замполит отдохнёт. Где-то перед рассветом, когда темнота на короткое время ещё больше сгущается, готовая сдаться свету наступающего утра, за арыком, в тылу позиции, возник шум двигателя и оттуда на поле выпятилась непонятно огромная тёмная масса. Судя по звуку двигателя, это был автомобиль УРАЛ, но не было видно знакомого очертания: ни кабины, ни кузова с дугами и брезента, ни фар – ничего. На позицию достаточно быстро надвигалась что-то большое, громоздкое и квадратное. Я быстро присел и попытался на линии горизонта что-нибудь рассмотреть – Неудача… Успокаивало только то, что это двигалось к нам из нашего тыла, но всё равно я был настороже. Лишь когда оно приблизилось, облегчённо рассмеялся: по полю к нам, задом, приближался УРАЛ старшины. А ещё через мгновение машина остановилась рядом со мной, хлопнули дверцы и ко мне подошли старшина и Самарченко. Обрадованные тем, что они точно выехали на позицию, перебивая друг-друга начали рассказывать, как они волновались, боясь промахнуться мимо нас и уехать к боевикам. А я не стал их разочаровывать тем, что дальше арыка за нами, они бы уехать не смогли.

Как по команде проснулись все, кто спали. Хотя мы и не были голодными, но с удовольствием сели за стол, который прапорщик Пономарёв расторопно расставил уже за машиной. На стол он водрузил керосиновую лампу. На одном краю он накрыл нам – офицерам, а на другом разложил еду для солдат. Старшина и сейчас расстарался: было приятно смотреть на то изобилие вкусных продуктов и водку. Мы ту ещё не выпили вчерашнюю, а он привёз ещё. Две бутылки я оставил на столе, остальные вернул обратно прапорщику: – Всё, старшина, молодец, но водки больше не надо. День будет тёплым и сухим. Ночь прошла спокойная, все отдохнули. Так что это в мой личный НЗ.

Солдаты с сожалением завздыхали, но приказ есть приказ. Пока старшина кормил солдат, пришёл с котелками огнемётчик за едой. Дали и ему. Потом прибежали танкисты: досталось и им. Мы в это время спокойно выпили грамм по сто пятьдесят и теперь не спеша завтракали. Очень польстило мне восхищение танкиста, когда ему старшина щедрой рукой положил на экипаж еды. Танкист заглянул в котелки, поглядел на большие куски колбасы, которые Пономарёв положил ему в шлемофон: – Да, товарищ майор, вот это пища у вас в батарее, не то что у нас в батальоне.

Солдат ушёл, а я довольный и слегка хмельной, ласково заговорил со старшиной: – Товарищ прапорщик, видите: ведь можете когда захотите. Приятно от чужого солдата услышать хорошее о батарее. Теперь он всем будет рассказывать, как старшина кормит отлично солдат в подразделение. Так и действуйте дальше. А сейчас, за отличное обеспечение пищей в боевых условиях я представляю вас к медали «Суворова». Алексей Иванович, оформить наградной. – Кирьянов весело мотнул головой, а старшина от радости и переизбытка чувств не нашёл слов, лишь с силой ударил себя в грудь. Мы дружно засмеялись.

– Старшина, хорош,