Хроника воскрешения царей - Малик Шах-Хусайн Систани

Кутал-и сурх — в местность Сурх (?). [Там] я насладился беседой с Мирзой Мухаммад-Касимом, Мирзой Мухаммад-Ибрахимом и сыновьями Мира Тадж ад-Дина Махмуда. Оттуда я приехал в Бам, а [затем] через пустыню Гург вернулся в Систан. [Приезд] в Систан состоялся десятого джумада I [1018]/11 августа 1609 г. Приехав домой, я дал себе полный отдых. Однако великий малик настолько переменился, что, несмотря на [положенное] почитание паломников и тех, кто возвращается из этого благого путешествия, /484/ [несмотря на] обязательство [оказывать им] внимание, и [не думал] этого делать и закрыл путь общения. Несмотря на удрученность великого малика, [сей раб] избрал предлогом для встречи смерть одного из его родственников и на следующий день выехал в Рашкак. [Малик] проявил некоторую теплоту, которая лишь усилила подавленное состояние. Несмотря на мой приезд, он не собирался навестить [меня]. День ото дня отчужденность росла, размолвка приняла широкие размеры. В течение 18 месяцев [сей раб] вел затворническую жизнь в Баг-и Му’минабад и там в мечети, выстроенной самим пишущим, предавался молитвам. Когда со времени отчуждения прошло некоторое время, малик заболел. После выздоровления приехал в дом [сего] бедняка вместе со всеми родственниками и оставался [в его доме] двадцать дней. Одним словом, обида сменилась примирением. Однако визиты родственников я ограничил, имея в виду:

Пока я один, моим наперсником является воспоминание о ком-либо,

Когда же моим собеседником становится человек, я одинок!

Я радовался уединению и покою.

Итак, время того благого путешествия — 13 месяцев, пройдено расстояние в 1320 фарсахов.

ПУТЕШЕСТВИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Поездка [сего] раба в сопровождении великого малика в Дизак и на границу Систана

До верховного малика дошло известие о том, что августейший наместник отдал Шахвирди-султану Махмуди-курду{929} область Кидж-у Макран. Это было вызвано тем, что малика неоднократно поощряли к захвату Мекрана, но он [явил] беспечность. На сей раз его почтенную голову осенило, что надо идти в Мекран и постараться завладеть страной. Готовясь к походу, он собрал войско. Еще до этого он неоднократно присылал [к сему рабу] гонца и предлагал сопровождать его в том походе. Я отказывался, но это не принесло пользы. В конце концов к [сему] рабу приехал Амир Камал ад-Дин Хусайн Табаки, который похвалялся дружбой. Языком наставлений уговорил меня принять участие в походе. Несмотря на то что по возвращении из паломничества в великую Мекку на [сего] раба свалилось множество неприятностей и вообще /485/ у него не было уверенности, что он сможет выехать в свои земли, [тем не менее] он дал себя уговорить на тот поход. Насколько позволяло терпение, держал себя улыбчивым и приветливым, однако удрученное состояние не покидало, пока не подъехал вместе [со всеми] к области Дизак. На дороге появились великие военачальники Сархадда с оснащенным войском и большим [запасом] провианта. Через Ладиз мы приехали в Дизак. Малик Мухаммад сын Малика Кубада, к которому эмир Мекрана, Амир Мухаммад, питал полное доверие, вышел вперед. Я сочинил в стихах письма с наставлениями и увещеваниями. Поскольку у упомянутого эмира существовали дружеские отношения со мной, он накрыл [коврами] место привала у пальмовой рощи, где раньше останавливался [сей] раб. Приготовили [также] длинный ковер под ноги, и великий малик изволил сойти [на него]. Завели разговор с отрядами воинов Систана, маликами и эмирами о сражении и мире, о том, как взять крепость. Каждый высказался в меру своего понимания и своих знаний. Наконец, твердое мнение того [обладающего] свойствами, присущими ангелу, остановилось на сражении. Поскольку жителей района Сархадд [малик] считал сторонниками мекранцев, то те сведущие старцы ничего не сказали. Через три дня, когда пустой город был взят и окопы приблизились к арку крепости, верховный малик заговорил с [сим] рабом о [необходимости] решить дела тех людей. [Сей] бедняк по душевной простоте дал согласие. Тот же час я направил человека и запретил сторонам вести сражение, а сам уехал в крепость и договорился о харадже и [других] податях с Мекрана. Сумма [податей] была определена в 1000 туманов. Когда я выехал из крепости, группа [людей] изменила свое мнение и в ту же ночь совершила нападение. Бахадуры войска убили тридцать дервишей, которые не смогли войти в крепость из-за [своей] бедности и находились в мечетях при воротах крепости. Были убиты [еще] двадцать-тридцать человек из накибов шахраки, которые всегда очень дорого продавали в сражениях свою жизнь. Эти события заставили меня раскаяться в служении малику. Три дня спустя, пожаловав в наше жилище, он завел разговор о некоторых делах. Поскольку [сей] раб исполнение «испрашиваемого им» считал неизбежным и настоятельно необходимым делом, то вновь стал домогаться примирения [сторон]. Сразу же отправил в крепость гонца. Гарнизон крепости, питавший доверие к словам и поступкам [сего] раба, прекратил сражение. /486/ С этой стороны пожар сражения [тоже] потух. В пятницу 27 раджаба [1018]/26 октября 1609 г. во время полуденной молитвы [сей раб] пошел в крепость и подписал договор в соответствии с достигнутой несколько дней назад договоренностью. Воздав почести Амиру Мухаммаду и остальным эмирам Мекрана, я выехал из крепости и явился к малику. Опасаясь вероломства [со стороны] смутьянов, тот же час он откочевал в пограничный район. Несколько дней верховный малик занимался в Хаше посещением мавзолея со следами ног [святого], чтением и целованием Корана, [написанного] рукой повелителя верующих, мир ему{930}. В те дни, ведя разговор с военачальником Амиром Афзалом относительно хараджа с Сархадда, к прежней сумме он набавил сорок туманов. Не обращая внимания на соблюдение прав и другие услуги тех людей, [малик] приехал в верхний пограничный район и в течение нескольких дней совершал прогулки в той горной местности и охотился, а [затем] выехал в Систан. [Сей] бедняк сопровождал [малика] до Рашкака. В дороге [малик] все дни изволил говорить, что «установленную сумму [податей] с Мекрана мы направим вместе с вами к высокому порогу. Вы вновь попросите высочайший диван, чтобы Мекран в соответствии с прежним распоряжением был бы [причислен] к Систану, а Дизак и Джалк, лучшие местности, принадлежали бы [вашему] сыну, Мухаммад-Му’мину». [Сей] бедняк в конце концов размечтался и заявил о [своем] отъезде в Фарах, чтобы навести там порядок в своих владениях. Вначале [малик] не соглашался на [мой] отъезд в Фарах, [ссылаясь] на то, что «скоро [вам] предстоит ехать в Ирак». Наконец отпустил [сего] бедняка на несколько дней.

Время путешествия — три месяца, пройдено расстояние в 190 фарсахов.

ПУТЕШЕСТВИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Приезд из