Малыш: мамино счастье - Ирина Чеснова

Река времени давно смыла патриархальный средневековый русский быт и его «поваренную книгу» – «Домострой». Вместе с ними уплыли плети, розги, палки и горох. Уже несколько десятилетий на всех углах кричат, что физическое воздействие на беззащитного ребенка преступно и недопустимо (оно унижает и ожесточает его, и если чему и учит, то только самому быть агрессивным и думать, что прав тот, кто сильнее). Но «небитые» дети у нас до сих пор – большая редкость.

Наше общество строго делится на тех, кто утверждает, что дети часто не понимают слов, а потому «всыпать как следует» в таких случаях совсем не помешает. И тех, кто убежден: любые физические наказания, будь то шлепок, одергивания, затрещина или ремнем до полусмерти – все это ничем не отличающиеся друг от друга факты жестокого домашнего насилия. И в любом случае – в любом! – это поражение родителя. Результат его беспомощности, глупости и лени. Стремление подавить ребенка тем единственным, чем родитель его превосходит – грубой силой. «Те, кто приемлет физическое воздействие как последнее средство, просто не дают себе труда еще раз попробовать предпоследнее», – прочитала я мнение одной мамы в Интернете.

Есть еще третья группа родителей. Которые прекрасно знают, что «воспитывать детей ладонью по попе» нельзя. Но срываются, а потом рыдают в подушку от бессилия и чувства вины.

Подслушано в Интернете:

«”Нельзя” у нас редкое слово. Есть “кусь”, что значит – не трогай, будет больно. Есть “нельзя”, что значит: продолжишь – получишь по попе. Нельзя рвать книжки, кидать посуду, ломать что-то. В остальных случаях стараемся отвлечь сына, чем-то другим занять. Не помогает – убрать предмет, а если это невозможно или сын закатывает истерику – пригрозить наказанием. Мы наказываем тонким прутиком. Не покалечишь (рукой можно покалечить случайно, особенно в гневе) и действенно. Папа наказывает, я не могу. Но зато до наказания доходит редко. Когда делает вид, что не понимает, наперекор что-то делает, порой достаточно прутик показать. Он у нас лежит на шкафу. Итог: сын у меня очень добрый и послушный».

Этот малыш добрый и послушный, потому что если он будет злым и строптивым, его выстегают прутиком. Сознательно. И ему будет больно.

Дети вполне терпимо относятся к физическим воздействиям, если родитель сорвался: его достали, а он зашелся в аффекте и треснул по попе. Дети понимают, что это – форс мажор, нервный срыв живого, доведенного до отключки сознания человека, а не умышленная воспитательная мера. Но когда ребенка бьют в «здравом уме и твердой памяти», полностью отдавая отчет в своих действиях – это страшно. Это намеренное причинение боли, вы понимаете разницу?

Оплеухи, подзатыльники, тумаки, порка не должны быть средством воспитания никогда. Они абсолютно недопустимы. Это как раз тот случай, когда «насилие порождает насилие», а жестокость рождает жестокость. Мы делаем ребенку больно, а он делает больно нам в ответ – своим непослушанием, враньем, грубостью. Дети, которых часто и абсолютно осознанно бьют, становятся либо надломленными и тревожными, либо озлобленными и агрессивными, они ведут себя все хуже и хуже . И в любом случае постоянная угроза физического воздействия мешает им развиваться, быть собой, учиться самим управлять своим поведением.

Телесные наказания ничего не прививают, не заставляют задуматься над проступком, понять, что именно ребенок нарушил и почему это плохо. Они притупляют чувство вины: ребенок как бы расплачивается за содеянное болью и страхом, поэтому осознавать и переживать свой проступок, делать выводы уже не будет.

Все это вовсе не значит, что шлепать ребенка непреднамеренно, находясь в запале, можно. Нельзя, конечно нельзя. Нельзя, в принципе, жить с мыслью, что ты можешь поднять руку на своего малыша, пусть и «за дело». Даже легкие и редкие шлепки – не метод воспитания, это совершенно крайняя мера, сигнал ребенку, что родители им сильно недовольны.

Вместе с тем есть ситуации, когда физическое «насилие» вполне допустимо. Что это за ситуации?

• В случае если ребенок сильно перевозбужден, вошел в раж, бьется в истерике, находится под влиянием неконтролируемых эмоций, ничего не видит и не слышит вокруг, физическое воздействие как отрезвляющее средство применять можно (можно шлепнуть, можно стукнуть по руке, но ни в коем случае не трясти).

• Если поведение ребенка угрожает его жизни и здоровью, либо жизни и здоровью окружающих, родитель имеет полное право вмешаться и пресечь действия ребенка силой [169] .

И последнее: не забывайте, пожалуйста, что иногда слова бьют намного больнее любых шлепков.

Стоит ли просить прощения?

Существует такое мнение: в дошкольном возрасте не стоит сеять сомнения в нежную детскую душу, озвучивая собственную неправоту. Ребенок не оценит по достоинству родительскую просьбу о прощении, а поймет лишь то, что мама или папа чувствуют себя виноватыми за свои действия, а потому ими можно манипулировать, их можно подмять под себя.

Есть и другое мнение, противоположное: извиняться перед малышом за свои неблаговидные поступки можно и нужно. Ведь для него это подтверждение того, что его уважают и любят. Просить прощения – не значит быть слабым. Наоборот, извиняясь, мы показываем свою силу и подаем ребенку пример для подражания. А как еще он сам научится раскаиваться и признавать, что был неправ, если не на родительском примере?

Но давайте разберемся, а за что просить прощения?

За то, что малыш тебя укусил, а ты от боли и обиды плюхнула его на диван? За то, что своим нытьем довел до нервного тика, и был от бессилия шлепнут по попе? Нужно ли вообще за это извиняться?

Ответ: нужно! Но извиняться надо обоим, а не только маме. Даже если малыш еще не говорит, он тоже должен как-то попросить прощения – жестом, объятием. Но главное – понять, что он сделал «не так» и почему вообще возникла такая мамина реакция.

– П’ости, п’ости, п’ости меня, – причитал 2,5-летний Гриша, шмякнув об пол мои любимые духи, которые, конечно же, не разрешалось трогать под страхом смертной казни.

И ему об этом тысячу раз напомнили, до того, как…

Между нами случилось громкое недопонимание. А потом, когда отшумели грозовые раскаты, мы сидели на диване, щека к щеке, и наши слезинки сливались в одну большую соленую каплю. С тех пор он всегда просит у меня прощения. И я у него прошу. И во всем мире для нас нет ничего более сближающего, чем эти взаимные извинения.

Впрочем, есть и другие ситуации. Когда твой «срыв с петель» оказался по силе и натиску неадекватным детскому проступку. Когда ты рвешь и ме чешь только потому, что на самом деле устала, а тебя никто не слушается. Когда ты с кем-то поругалась, а срываешь злость и досаду на ребенке, отыгрываешься на нем как на самом безответном существе. Тогда нет других путей, кроме покаяния. Дети очень тонко чувствуют несправедливость. И никак нельзя допустить, чтобы какая-то детская обида застряла в сердце занозой и кровоточила там десятилетиями.

Быть неправой, но не просить прощения – значит каждый раз отталкивать своего ребенка, увеличивая дистанцию. Отдаляться от него, истончать доверие. Все дальше, все больше, до точки невозврата.

А потому просить прощения нужно. Обязательно! Ведь если взять весы и взвесить, то получится, что доверие родного ребенка важнее, весомее, чем нелепая, разрушительная поза «Я всегда прав».

Поощрения

Мы все частенько забываем, что своими требованиями-запретами-наказаниями должны не только устранять или исправлять нежелательное поведение любимого ребятенка, но и… добиваться нового, желательного («Это нельзя, а вот это, смотри, можно»). Одними наказаниями «правильного» поведения мы не добьемся, это точно. Наказаниями мы чаще всего пресекаем запрещенные действия, даем понять, что так делать не надо. А желательных действий (того, что надо) мы можем добиться поощрениями , то есть позитивными подкреплениями поведения.

Пример. Если требуется отучить ребенка дергать кошку за хвост, то, согласно этому принципу, нужно не только наказать малыша (отправить на две минуты в свою комнату «подумать»), но и предложить ему другое занятие (поиграть с кошкой в ее любимую игру), наградив при этом за переключение (обнять, поцеловать, сказать, какой он молодец).

Мы привыкли к тому, что поощрения – это что-то такое приятно-материальное (премия, например). И уже не помним, что они могут быть совсем даже нематериальными…

Похвала . Самый популярный метод поощрения, используемый родителями. Похвала бывает продуктивной (то есть отражающей реальные успехи и достижения) и неоправданной (неадекватной действительности). У детей, которых слишком много хвалят, либо расцветает нарциссизм [170] , либо возникает стойкая зависимость от оценок извне. Дети, которых хвалят мало, вырастают тревожными и неуверенными в себе. Принятая формула эффективной похвалы : хвалим не самого ребенка, а его поведение («Ты так быстро собрал игрушки, здорово!»). Хотя искреннее «Ты такой добрый мальчик, спасибо» тоже вполне подойдет. Еще важно: нужно учить малыша самому гордиться собой , чтобы он не так зависел от нашего одобрения («Сам оделся? Ну, ты можешь собой гордиться, и я тобой горжусь!»).