Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь

В 1890 году Софья Васильевна последний раз побывала в России: она надеялась все же получить место на своей родине. Ковалевская безумно скучала по России, мечтала работать в родной стране, однако ей даже не было разрешено присутствовать на заседаниях Академии наук, на что она как член-корреспондент имела полное право: как ей объяснили, «присутствие женщин на заседании было не в обычае Академии»… А ведь всего за несколько дней до этого сам президент Академии великий князь Константин Константинович приглашал ее в свой дом и уговаривал остаться работать в России! Оскорбленная и разочарованная Ковалевская вернулась в Стокгольм.

Могила Софьи Ковалевской в Стокгольме

Чтобы развеять тоску своей любимой, Ковалевский пригласил ее провести рождественские каникулы вместе с ним в Ницце, на юге Франции, где у него была вилла. Собираясь в путь, Софья Васильевна была полна плохих предчувствий: она понимала, что ее отношения с Ковалевским зашли в тупик. «Я уезжаю к нему, – писала она подруге, – но на радость или на горе – не знаю сама, вернее на второе».

Между тем в Ницце она к собственному удивлению была как никогда счастлива: купалась в теплом море, валялась на песке, много читала. Эти дни она сама назвала «ковалевским раем». Но как это обычно бывает, живых в рай допускают очень ненадолго…

Возвращаясь в Швецию, Ковалевская из-за своего вечного неумения улаживать бытовые проблемы поехала кружным путем, в открытом экипаже. Она серьезно простудилась – простуда быстро перешла в воспаление легких, к тому же проявился врожденный порок сердца, о котором раньше Ковалевская и не подозревала. Свой день рождения – ей исполнился сорок один год – она встретила в постели. Хотя ей категорически запретили работать, Софья Владимировна не могла провести без дела ни дня: уже тяжело больная, она начала писать философскую повесть «Когда не будет больше смерти», задумала новую работу по математике, обещавшую стать еще одним прорывом в науке… Но всему этому не суждено было исполниться. Десятого февраля 1891 года Софья Ковалевская скончалась от паралича сердца. Как вспоминают ее друзья, перед смертью она сказала лишь: «Слишком много счастья…»

Через пять лет на могиле Софьи Ковалевской установили памятник: высокая волна из гранита и над ней – черный мраморный крест. Деньги на памятник были собраны по подписке женщинами России в память о первой среди них, кто смог завоевать мир силой своего ума. Даже сейчас могила всегда усыпана цветами.

Айн Рэнд

Свобода Атланта

Будущая писательница родилась 2 февраля 1905 года в Санкт-Петербурге, и звали ее Алиса Розенбаум. Ее отец, Зиновий Захарьевич Розенбаум, еврей, который гораздо больше внимания уделял работе, чем религии, был родом из Брест-Литовска, но благодаря высшему образованию – Розенбаум был талантливым химиком – получил право проживать вне черты оседлости. В столице он женился на местной красавице Анне Борисовне Каплан, дочери процветающего портного. Анна была избалована и капризна, но своего супруга – серьезного, упорного и постоянно работающего – уважала и любила. Из трех их дочерей Алиса была старшей. Зиновий имел собственную процветающую аптеку и смог дать дочерям все, в чем они нуждались, в том числе прекрасное образование: Алиса научилась писать и читать уже в четыре года, а после поступила в одну из лучших в городе женских гимназий – ее одноклассницей, например, была дочь видного политика Ольга Набокова, сестра будущего знаменитого писателя.

Как вспоминают, Алиса была типичным книжным ребенком: в то время как Россия все глубже погружалась в омут политических склок, она находила прибежище в книгах. Первая мировая война разрушила привычное спокойствие ее родного дома – на фронтах погибло несколько ее родственников, и девочка скрылась от реальных ужасов в прекрасный мир романов. В девять лет она открыла для себя Виктора Гюго – и с тех пор не только стала его вернейшей поклонницей на всю жизнь, но и решила, по его примеру, стать писательницей. К этому времени она уже была автором нескольких рассказов: «Я не помню происхождение своих историй, они приходили ко мне как целое», – вспоминала она. Как и ее кумир, она желала не писать жизнь, как она есть, но описывать ту жизнь, какой она могла бы быть: «Я буду писать о том, каким людям следует быть, а не о том, кем они являются», – заявила она. Алиса преклонялась перед героями французских романов – смелыми, отважными, красивыми и не боящимися отстаивать собственные идеалы: этот образ идеального человека останется в ее душе навсегда.

Родители гордились одаренной дочерью, хотя их несколько пугала ее оторванность от жизни, а также абсолютное нежелание подчиняться принятым нормам: она отрицала нормы поведения, манеры и правила. «Я была невероятно возмущена даже при намеке на то, что место женщины дома или что юные леди должны оставаться юными леди». Неизвестно, куда бы завела Алису ее страсть к низверганию авторитетов, но тут низвергнулся целый мир: грянула Февральская революция. Алиса, как и многие ее соученицы, дочери либерально настроенных политиков, юристов и чиновников, с восторгом приняла свержение царя: освобождение страны от устаревшей, изжившей себя и потерявшей всякий авторитет монархии казалось им высшим достижением разума. Тем ужаснее была революция Октябрьская, сменившая либеральную анархию социалистическим хаосом. Лозунг «Ты должен жить для страны», который Алиса однажды услышала на одном из большевистских митингов, стал для нее воплощением ужаса: всю дальнейшую жизнь она будет упорно доказывать, что ничего не должна ни этому государству, ни какому бы то ни было другому. Герои рассказов Алисы того периода героически боролись и против монархистов, и против коммунистов – и всегда побеждали. Однако в жизни все было не так: аптеку Зиновия Розенбаума реквизировали, квартиру ограбили, и семья осталась без средств к существованию.

Наташа, Нора и Алиса Розенбаум, 1911 г.

В поисках лучшей доли Зиновий перевез семью в Крым, где снова открыл аптеку. В Крыму Алиса окончила школу, и потом некоторое время учила читать и писать неграмотных красноармейцев – ей безмерно льстило то уважение, с которым эти страшные люди относились к своей юной учительнице.

В 1921 году Розенбаумы вернулись в Петроград: Зиновий снова завел аптеку – больше он ничего не умел, а когда закрыли и ее, поступил фармацевтом в государственную. Алиса поступила в Петроградский университет на факультет социальной педагогики – однако во время обучения ее все больше интересовала философия. Сначала она посещала семинар Николая Лосского, который воспринимал революцию как начало духовного перерождения. Не желая разбираться в философских тонкостях и заранее ненавидя все, имевшее отношение к революции, Алиса заодно невзлюбила и мистицизм, и идеализм, и столь любимые последними русскими философами соборность и коллективизм. Для нее была неприемлема проповедовавшаяся мыслителями необходимость жить исключительно в коллективе, невозможность личного счастья в отрыве от общности – для Алисы индивидуальность и потребности отдельной личности были безусловно самыми ценными вещами в мире, о чем она не побоялась заявить на экзамене. Профессор пытался добиться от нее исторических экскурсов, на что студентка Розенбаум заявила: «Мои философские взгляды пока не являются частью истории философии, но они обязательно войдут в нее». За смелость она получила высший балл. Однажды ей в руки попался том Ницше: его идеи оказали на Алису огромное впечатление – впрочем, сама она всегда говорила, что единственным, кто оказал на нее влияние, был Виктор Гюго. Кроме этого, Алиса ценила Аристотеля, провозглашавшего силу разума – всю последующую философию она считала лишь извращением его мыслей и отрицанием разума как единственного инструмента познания.