Возвращение домой - Александра Турлякова

— …Он так на нас похож. Сильно похож. Я никогда раньше не путал, не ошибал-ся… — слабым, еле различимым голосом продолжал оправдывающийся Ариартис. — Язык наших, зареченских, просто прекрасно знает… И правила наши… Нет, я не мог бы так ошибиться…

Джейк зажмурился, закрыл уши ладонями: "Зачем? К чему теперь всё это? Оп-равдания? Крики? Кому я что плохого сделал? Кайне этой? Да я же увидел её здесь третий раз в жизни!.. Боже мой! Это ж надо было попасть именно в этот дом. С этим Ариартисом на улице столкнуться. Со стариком! А ты, дурак, разбираться кинулся… Неужели ревновать вздумал? Боже мой! Какой же я дурак! Только ме-шаю всем…"

Ступеньки крыльца чуть-чуть скрипнули под чьими-то шагами, и Джейк невольно напрягся, сжался, приготовился к худшему: к угрозам, предупреждениям, к претен-зиям — да ко всему, что ещё можно ожидать от этой Кайны! Он ещё по шагам уга-дал, что это она. Да, это и была Кайна.

Реакция Кийрила на их встречу в доме Ариартиса её поразила. Она-то сразу по-думала, что это мать послала его за ней, поторопить к обеду. Но, судя по словам Ариартиса, он не знал, что они в какой-то мере уже знакомы. Да и не стала бы А-лата отправлять чужака с таким поручением. Человека — и к гриффиту?! Странно, что и Ариартис его не узнал, я же ему про него говорила! Подумаешь, хорошее знание языка и чуть-чуть сходства во внешности! Он же старый, он столько всего повидал… И ошибся?!

Интересно, и откуда Кийрил наш язык знает, и как здороваться — тоже? Вот уж никогда бы не подумала. Мы же тогда в тот раз на Едином говорили… А как, инте-ресно, мама с ним общается? Она-то до сих пор, наверное, не знает, что её больной того…

Она торопилась, думала догнать Кийрила на дороге, была уверена, что он уже ушёл, поэтому и растерялась на миг, увидев его сидящим на крыльце, так, как он всегда сидел на пороге у дома матери.

Сделала один шаг вниз очень осторожно, будто боясь спугнуть этого странного парня. Но доска всё же скрипнула предательски, и Кийрил при этом звуке чуть по-вёл лопатками, и окаменел спиной, плечами и даже затылком. Она уже неплохо изучила его, сразу различила хорошо скрытое напряжение в позе и готовность к обороне. Но почему? Разве мы настолько враги?

К чему теперь красться? Кайна быстро сбежала с последних трёх ступенек вниз и сделала вдруг то, на что бы никогда в жизни не решилась, но сейчас ею двигали какие-то непонятные, противоречивые чувства: что-то вроде жалости при взгляде на беспомощность, что-то, похожее на вину, вот только в чём, она не знала. Просто подошла и села рядом с человеком на одну ступеньку.

Кийрил не шевельнулся, не отнял рук, которыми подпирал голову. Из-за его руки она и лица у него рассмотреть не смогла, даже не знала, куда он смотрит. Поэтому сама стала разглядывать старый заброшенный домик. Большой дом Ариартиса был последним в ряду таких домов, в каких жили они все, за ним начинались те жили-ща, какие строили себе гриффиты ещё до появления людей. Стенки из плетёных лиан с небольшими окнами, крыша из жердей, крытая огромными пальмовыми листьями. Сами они не жили в этих домах. А в сам посёлок мать её перебралась, когда Кайна уже года четыре была в интернате. Поэтому Кайна и не знала, кто здесь жил до них, в посёлке оставались к тому времени одни старики, да и тех было всего ничего.

Они потому и облюбовали дома, оставленные людьми, дома большие, светлые, с дощатыми полами и высоким потолком, стоящие на сваях. Кто бы теперь из них, старых, мог бы по нескольку раз в год перестилать крыши, ремонтировать стены, переплетать их заново свежими лианами?..

А оставленные домики ларинов догнивали одиноко на краю посёлка, оставаясь напоминанием о прежней жизни, о прежних хозяевах.

Кайна задумалась о прошлом, о своём детстве, да и домик этот несчастный изучи-ла уже вдоль и поперёк, каждую жердину, каждый лист каждой лианы, оплетшей постройку до самой крыши. Всё ждала, когда Кийрил заговорит первым, так как сама не знала, о чём говорить: слишком немногое связывало их. Но и ждать чего-то было бессмысленно. Да и Ариартис их ждёт, ждёт обоих, как гостеприимный хозя-ин, он не отпустит их без угощения, каким бы простым оно ни было.

— Кийрил? — позвала первая, ещё не зная, что скажет потом, а тот вдруг повернул к ней голову, окатил ледяной волной синевы, и несказанные слова застряли в горле.

— Я не чужак, у меня есть имя. — упрекнул, но без раздражения, злости или обиды, с одной лишь смертельной тоскливой усталостью. И Кайна растерялась, словно толь-ко сейчас поняла, насколько одинок этот человек среди чужих ему существ. Она вдруг вспомнила себя в городе, среди людей, в их мире. Может, только поэтому и сумела понять это особенно остро. Но там ей было легче, там их было десять вместе с ней, десять ларинов, там был Карриэртис, там была Тильда, которой не было ни-какой разницы, кто перед ней: гриффит или человек.

Да, он был прав, этот солдат, и ответить нечего.

— Двенадцать дней вы были в беспамятстве… Как вас было называть всё это вре-мя? Да и не я первая вас так стала звать! — детский лепет в оправдание. Аж самой слушать противно, и Кийрил хмыкнул в ответ раздражённо, крутанул головой, дёр-нулся вставать, выбросив вперёд правую руку. А Кайна крикнула вдруг неожи-данно:

— Не уходите!

Но он всё же поднялся, глянул на неё сверху, произнёс глухо, на прощание:

— Надеюсь, Ариартис не обидится, что я с ним не попрощаюсь… Но вы ведь сами понимаете… Человек, и всё такое… — пожал плечами с усмешкой.

— Да подождите вы! — Кайна вскочила, осталась на ступеньке, поэтому они теперь смотрели друг на друга почти на равных, Кийрил только немного наклонил голову и глядел по какой-то своей странной привычке, очень непонятной, прямо в глаза.

— Что-то ещё не так? — спросил с усмешкой, чуть дрогнув уголочками губ, вопроси-тельно изогнув брови. — Я не сделал ему ничего плохого. Не верите мне — спроси-те… — не договорил, мотнул головой в сторону двери.

— Да нет же! — воскликнула Кайна нетерпеливо. — С чего вы взяли?! Какие глупо-сти!.. Вас в гости приглашают! Неужели не ясно? Ариартис — вас и меня!..

Он промолчал. Ни "да", ни "нет". По лицу его было не понять. И Кайна молчала, не зная, как ему объяснить, как ещё его просить. Молчание затягивалось, и она с ужасом ждала, что сейчас кто-нибудь на улице появится, или сам Ариартис выйдет. Он-то думает, раз нас нет долго, значит, Кийрил уже ушёл, а мы вот — на пороге стоим, друг на друга любуемся. Упрёки только потом от матери слушать, и ещё неизвестно, как ей всё это расскажут. "И что за тип такой непонятливый?! — Вос-кликнула про себя, кусая до боли губы, — Одно слово "человек". Они иногда как дети, простого не понимают. Ну, вот, что тебе сто́ит? Старика-то зачем обижать? А ещё язык наш учил… Сам же элементарных правил приличия не знаешь… И как вести себя в гостях, тоже не знаешь…"

— Если вы думаете, что я вас уговариваю только потому, что мне самой так хочет-ся, то вы ошибаетесь. Ясно вам?! — молчание и бездействие Кийрила начало её раз-дражать, а тот же — никакой реакции! — продолжал прямо в глаза глядеть с неуло-вимой усмешкой в прищуре.

— Ясно! — ответил вдруг коротко и чётко, по-военному.

"Ясно! Слушаюсь! Будет исполнено!" — Сколько же раз ей доводилось слышать эти и подобные им команды. Язык военных. Общение старшего и младшего по зва-нию во всех армиях, известных ей. Ведь она и ниобиан повидала, когда они спешно отступали, и сионийцев, когда те победно занимали город. Вспомнила вдруг одного из сионийских офицеров. Как заявились они поздним вечером в квартиру с обы-ском: офицер и четверо солдат. Пока рядовые перетряхивали вещи, осматривали каждый угол, тот уселся прямо на стол, глядел по сторонам из-под козырька кепки, курил, болтая ногами в тяжёлых армейских ботинках, и нёс какую-то чепуху, по-стоянно повторяя и растягивая одно слово:

— Я-а-асно?!

Держал автомат на коленях с таким видом, будто готов выстрелить в любого, кто ослушается, даже в женщину, даже в штатского. Малоприятное воспоминание, ни-чего не скажешь, верилось, что подобное осталось в прошлом, в другом мире, отго-роженном от этого стеной леса. Так нет же! Вот он, представитель того мира, яркое воспоминание, вызывающее боль. Каждое слово, каждое движение — всё оттуда, только формы соответствующей не хватает.

— Конечно, мне, человеку, многое неизвестно и непонятно, — Джейк уловил что-то из мыслей гриффитки и не смог удержаться от иронии и от улыбки. — Элементарных правил приличия даже не знаю… Так что прошу извинить заранее…

Гриффитка взглянула на него с изумлением широко раскрытыми глазами. Изум-ление её тут же сменилось растерянностью, видимо, она стала понимать, что это значит, потому что на щеках её появился румянец, и взгляд она отвела смущённо и как-то даже стыдливо. Но потом над чувствами возобладал разум: "Как это так? Откуда он так?.. Да как он смеет? Кто позволил?.. Да и не должен он уметь…"