Живой Журнал. Публикации 2009 - Владимир Сергеевич Березин

этот странный червяк-варан был тоже не прост. И собаки на станции какие-то не такие, как надо.

Судя по всему, это биостанция доктора Морова.

Подобрав в углу увесистую железяку с расплющенными концами, я начинаю готовиться к худшему.

Извините, если кого обидел.

17 апреля 2009

История про страстную пятницу

За утренним кофе прочитал несколько поучительных историй. Во-первых, подробно — о том, как человек съел бобра. Во-вторых, про премию "Национальный бестселлер". В-третьих, обнаружил, что буду отсутствовать за клавиатурой на Пасху, что отменяет одно традиционное мероприятие.

Только что подарили хорошее выражение "Свадебные блондинки". Видал я много свадебных блондинок с разным цветом волос — и в разных жюри, и в политике, да слова такого не знал. Один свадебный генерал и две свадебные блондинки — уже полновесное жюри.

Обнаружил так же, что современные политики пишут отвратительно нерисковые плоские речи. Наняться, что ли, в спичрайтеры? Тем более, что как раз есть свободное время.

Извините, если кого обидел.

17 апреля 2009

История про сны Березина № 294

В этом сне я оказался в Европе, странствую по ней, но ощущаю, что объявлен нежелательным иностранцем. В какой-то момент я решаю вернуться в Россию и отчего-то лучше это сделать морем.

Я нанимаю своего старого знакомого из Таллинна — он одет в матросскую куртку, фуражку и оказывается владельцем портового буксира. Вот на этом-то буксире я, отчего-то из Ростока, иду в Санкт-Петербург. Судно вполне мультипликационное, по крайней мере, всё наше плавание с качкой на совершенно одинаковых волнах, напоминает мультфильм.

Капитан, тот самый мой конфидент, меж тем всё ворчит, что за такие деньги гробить свой буксир он не нанимался.

Однако мы плывём и плывём.

Извините, если кого обидел.

18 апреля 2009

История про винтаж

Заговорили о порнографии, и оказалось, что всякий помнит своё первое порно. Есть у мужчин, по крайней мере у мужчин, такое сентиментальное чувство, схожее с первой любовью и ностальгией по школе. И вот мы с друзьями обсуждали порнографию нашей юности, что так нас тогда впечатлила. И всякий согласился с тем, что хотел бы её пересмотреть — мы помнили лица этих женщин, они казались нам неземными существами. Одно слово — жрицы, они были жрицы и вообще существа потустороннего мира.

Сейчас нам было плевать на качество, и на что сейчас техника шагнула вперёд — это была первая любовь.

Извините, если кого обидел.

18 апреля 2009

История про разговоры CCLI*

— У брата Мидянина есть чудовищная привычка заказывать в ресторанах самбуку. Брат Мидянин выбирает самую красивую официантку, жестами приказывает ей подойти к столику и… Не могу продолжать. Слёзы душат.

— Да, кроме официантки и всего прочего там используется зажигалка и специальная трубочка, которую надо вставлять. Аромат божественный.

— Ну, это как официантку выберешь. Знавал я и менее ароматических.

— Ты не умеешь правильно выбрать официантку. Ты грубо тычешь жесткими пальцами в те места, которые нужно лишь слегка поглаживать.

— Вот ещё! Не пристало мне в официантку тыкать, что она — свежая рыба? Это я сигару тушил.

— А, вот оно что. То-то я думал, отчего бы это она так потешно вздрагивает.

— Ну, вздрагивала она, пожалуй, когда ты в трубочку поддувал.

— То-то и оно. Трубочку я всегда вставляю очень бережно и поддуваю крайне осторожно. Никто еще ни разу не вздрагивал.

— Вставляешь ты ловко, спору нет. Но вот когда дуть начинаешь, как щеками работаешь, как слёзы из глаз, душа нараспашку, ветер в спину… Многие бывают изрядно впечатлены.

— Это я на публику работаю.

— Да уж знаю! Два раза заставил меня с шапкой по кругу ходить.

— А то тебе не понравилось. Горстями ведь мятые бумажки по карманам распихивал, когда думал, что я не вижу.

— Это не мятые бумажки, это салфетки. Потому что если я тебе отдаю жырные медяки, ты меня норовишь лупить. А кроме поваров и так-то никто не подаёт — вот и приходится протирать. За свои, кстати, салфетки купил, за свои.

— Это салфетки?! Так значит, ты потом на мятые салфетки покупал себе бутылошное пиво?

— Вот уж чего три года как не покупал, так это вашей отравы в бутылках. С тех пор как ты для забавы отравил пивом "Асахи" одного эстонского дипломата.

Извините, если кого обидел.

18 апреля 2009

История про разное

Как-то я не верю, что он умер.

Извините, если кого обидел.

21 апреля 2009

История для тех, кто понимает

Извините, если кого обидел.

21 апреля 2009

История про Сидней

Я посмотрел австралийский фильм про гибель крейсера "Сидней" — историю давнюю, вошедшую во все учебники. Мне она знакома со школьных времён, когда я прочитал журнал "Техника молодёжи" (это январь 1970 года — если у кого есть подшивка, из Сети отчего-то эти номера велели снять). Там, в чудесной рубрике "Антология таинственных случаев" была напечатана статья И. Павлова "«Сидней», вас не слышим. Отвечайте!..»". Итак, в 1941 году немецкий рейдер "Корморан" (на самом деле обычное судно, скрыто вооружённое пушками и торпедами) уничтожило австралийский крейсер.

Сейчас для меня откровением стало то, что гибель "Сиднея" воспринималась австралийцами как собственный Пирл-Харбор. По крайней мере, это следовало из фильма — гордость флота, шестьсот человек экипажа, вдвое больше чем у немцев, броня и пушки… Ну и всё такое. Командир "Сиднея" подошёл слишком близко к неизвестному судну (его сын в фильме, видимо, солидный и уважаемый человек хватаясь за какую-то воображаемую соломину бормочет, что капитан имел, какой-то резон, имел, имел). Но так или иначе — крейсер подошёл слишком близко, и тут на неизвестном торговом судне взлетел вверх флаг кригсмарине и австралийцев расстреляли из пушек. Ответным огнём, впрочем, в "Карморане" наделали несколько дыр, и он потом затонул. Немцы организованно покинули судно, а потом сдались в плен. Австралийцы утонули в полном составе.

Но я не к тому, что в разных странах есть традиция гордится какой-нибудь военной неудачей. Это тема хоть и интересная, но дураковатая: расскажи громко о том, что французы отпиздили нас при Бородино, так сразу начнётся драка, полетят пух и перья. Дело в другом — та статья 1970 года имела очень интересное окончание. Статью Павлова комментировал кап-раз