Туманная радуга. Том 2 (СИ) - Бугрим Ксения

Но Вероника не чувствовала никакого огорчения. Ей было вполне достаточно, что уже ничто не спасет психопата от тюрьмы, где ему придется отбывать наказание вместе с остальными несовершеннолетними преступниками. Зная о нарциссическом расстройстве Кости, она была более чем уверена, что в тюрьме ему придется ох как несладко. Как минимум, он станет там изгоем, а, возможно, ему даже придется терпеть ежедневные издевательства и унижения со стороны сокамерников. Девушке не было его жалко. Пусть моральные страдания станут компенсацией за все те преступления безумца, которые за отсутствием доказательств вообще не будут рассматриваться судом. Так или иначе, Селоустьев ответит и за изнасилование ее подруги, и за издевательства над животными. От этой мысли теплело на душе.

Ночная прогулка

Веронике оставалось лежать в больнице всего пять дней, и у нее было множество планов на оставшееся лето, которыми она охотно делилась с друзьями. Она старалась казаться веселой и беззаботной, чтобы никто из них не догадался, как ей на самом деле грустно. На протяжении всего времени, что она находилась в больнице, она днями напролет думала только об одном человеке. Который почему-то так ни разу и не пришел.

Был ранний вечер. Проводив всех гостей, девушка включила плеер и решила ненадолго прилечь. Она сама не заметила, как уснула. Разбудил ее самый лучший в мире запах. Запах любви, надежды и счастья. Запах, вдыхая который, из спины вырастали крылья. Она проснулась в ту же секунду, как он ударил ей в нос. И еще до того, как открыть глаза, уже точно знала, кто сидит на стуле перед ее больничной койкой.

— Привет, Ника, — сказал Тимур. — Я скучал.

— Что-то не заметно было, — буркнула девушка, кряхтя, приподнимаясь на локтях. Кое-как приняв полусидячее положение и вытащив из ушей наушники, в которых уже давно не играла музыка, она с ужасом поняла, что, должно быть, выглядит не самым лучшим образом. Правая рука невольно потянулась пригладить волосы, которые спутались и торчали в разные стороны.

Мягко взяв Веронику за предплечье, Тимур опустил ее руку обратно на кровать.

— Не надо, — сказал он, — у тебя все в порядке. Ты нравишься мне в любом виде.

— С каких это, интересно, пор?

— Где-то с конца прошлого года, — пожал плечами он.

— Звучит как-то обидно, но хотя бы честно. И на том спасибо. Так где ты был?

— Дома. Я болел. Ничего серьезного, просто бронхит, но моим родителям было бесполезно объяснять, что все в порядке. Кто-то из них постоянно торчал дома, чтобы я не сбежал к тебе. Все дело в том, что участковый врач сказал, что мне строго запрещается навещать больных пневмонией. То есть в нашей с тобой томительной разлуке виноват именно он. Но не злись на него слишком сильно, ведь я уже здесь. Ты рада?

— Да, но мог бы хотя бы передать через Анхеля, Зину или Витю, что болеешь.

— Они в курсе. Это я попросил ничего тебе не говорить. Кто знает, вдруг бы ты решила сбежать с больницы, чтобы вызволить меня из заточения?

— Ага, щас.

— Ладно, на самом деле, я надеялся, что волнение заставит тебя разблокировать мой номер. — Он укоризненно на нее посмотрел. — Я тысячу раз пытался до тебя дозвониться.

— Ты бы мог позвонить через Анхеля или…

— Через Зину с Витей или через телеграф, ага. — Тимур протянул руку ладонью вверх. — Дай мне свой телефон.

Вероника порылась под подушкой и протянула ему аппарат. Получив его обратно, она открыла список контактов и обнаружила номер Тимура в списке избранных. Он записал себя как «Медок». Ее брови поползли вверх:

— Медок?? Откуда ты…

— Когда мы все ждали милицию и скорую, я сидел возле тебя и держал пальцы у сонной артерии, чтобы понимать, не меняется ли твой пульс. От этого тебе периодически становилось щекотно, ты просыпалась и каждый раз просила меня не показывать тебя Медку, потому что сначала тебе нужно причесаться. Я спросил у твоей подруги, кто такой Медок, и она указала на меня. Кстати, почему Медок? Потому что я самый сладкий?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Скорее потому, что на тебя слетаются все пчелы.

— Тогда хорошо, что ты выбрала для аналогии именно мед.

— Тимур… Помнишь тогда, в раздевалке, я сказала тебе, что ты мне отвратителен, и мир стал бы лучше без тебя?

— Помню, но в подвале Селоустьева ты уже успела несколько раз за это извиниться. Это было не обязательно, но я ничего не мог поделать — ты находилась в полуобморочном состоянии. Кстати, я кое-что тебе принес. — Тимур указал на пакеты возле кровати. — Там есть все необходимое на случай, если тебе захочется поесть, попить, почитать или поиграть со мной в карты на раздевание.

— А молочный шоколад с кусочками кокоса и вафельки там найдется?

— Само собой.

Теперь Вероника окончательно убедилась, что была права, и Мистер Икс — это действительно Тимур. Ей очень захотелось его обнять, но она не могла на это решиться. Казалось, что если она снова к нему потянется, опять случится что-то нехорошее. К примеру, в те же секунду в палату ворвется какая-нибудь девушка с двумя детьми на руках и объявит, что Тимур их отец.

Они съели шоколадку и запили ее водой из графина, который Ритка недавно принесла из дома. Потом Тимур обошел кровать с другой стороны, снял кроссовки вместе с бахилами и лег рядом с Вероникой, подложив руки под голову. За окном уже начало темнеть, а они все продолжали лежать, глядя в потолок. Затем он таки заговорил:

— Ты нравишься Старкову. Сильно. Ты же в курсе?

Было странно, что никто из персонала больницы до сих пор не выгнал Тимура из палаты, ведь часы посещения уже давно закончились. Впрочем, Вероника чувствовала себя абсолютно счастливой.

— Ага, — сказала она. — Только к чему ты сейчас об этом заговорил? Нормально же лежали.

— Наверняка ты уже ничего не помнишь, ведь у тебя была высокая температура, но тогда, в подвале, ты несколько раз спрашивала меня про Старкова. Как там Игорь, жив ли он, все ли с ним в порядке, и тому подобное.

— Что?? — вытаращила глаза Вероника. — Такого не может… — Внезапная догадка не дала закончить фразу, и девушка расхохоталась. — Я спрашивала про кота! Его зовут Игорь, ты опять забыл?

— А, черт, точняк… Но это ничего не меняет. Ты нравишься Старкову, и я рассказал об этом, чтобы у нас с ним были равные условия. Так будет честно.

— Равные условия в чем?

— В борьбе за твое сердечко, в чем же еще? Зная о его к тебе отношении, ты, возможно…

Вероника не дала ему договорить:

— Тимур, ты совсем дурак?

— Не прям чтобы.

— Мой выбор не меняется с тех пор, как тебя принесло в нашу школу на линейку первого сентября. И ничто этого не изменит. Уже проверено.

— А, ну тогда порядок.

— Не прям чтобы.

***

За два дня до выписки Тимур поздно вечером позвонил Веронике, чтобы узнать, как она себя чувствует. При этом он был у нее всего пару часов назад и прекрасно знал, что все в порядке. Но девушка уже давно перестала удивляться его неожиданным вопросам.

— Все хорошо, — ответила она.

— Значит, ты готова к прогулке?

— К какой прогулке?

— К ночной.

— Ты сошел с ума? Я в больнице, в детском отделении. Здесь не приветствуются ночные прогулки. Нет, затея, конечно, неплохая, но вряд ли дежурная медсестра ее одобрит.

— Рад, что тебе понравилось мое предложение. Будь готова к полуночи.

— К чему готова??

— Ты следишь за разговором или нет? Я же сказал: к прогулке. Оденься потеплее.

***

За полчаса до полуночи Тимур выглянул из своей комнаты и, убедившись, что родители уже легли, тихонько вышел коридор. Диего, лежащий на его кровати, слегка повел ухом, зевнул и продолжил спать. В спальне родителей был выключен свет, через дверную щель пробивалось лишь мерцание телевизора. Это был хороший знак. Значит, они либо засыпают, либо уже спят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дойдя до конца коридора, Тимур начал бесшумно обуваться. Не успел он нащупать ключи, как в коридоре показался отец.