Популярная психологическая энциклопедия - Сергей Степанов

Решение проблемы было найдено по-большевистски радикальное: если неумелые повара регулярно пересаливают пищу – поваров наказать, а соль и вовсе из рациона изъять. Отечественные науки о ребенке оказались на пресном пайке на несколько десятилетий.

Интересно: в 90-е гг., когда большевистский радикализм подвергся столь же радикальному осуждению, оказалась громогласно заклеймлена лишь избыточность репрессий, но не их обоснованность (в данной сфере, разумеется). Педологические извращения в самом деле имели место, и требовались конструктивные меры для преодоления этой ситуации. Беда в том, что меры были избраны деструктивные. В своих ошибках, если угодно – извращениях, педологи рано или поздно разобрались бы и сами и, вероятно, сумели бы их исправить. Определенные тенденции к этому в начале 30-х наметились. Самое обидное, что и эти тенденции оказались безжалостно пресечены драконовским постановлением ЦК.

Запрещенная де-юре, педология так и не была официально реабилитирована, однако через много лет возродилась де-факто. Например, сегодня в Москве выходит журнал «Педология. Новый век», продолжающий лучшие, конструктивные традиции репрессированной науки. Труды педологов переиздаются, причем не как архивные памятники, а как источник вдохновения для новых поколений исследователей детства.

Правда, настораживает и то, что нередки сегодня и рецидивы настоящих педологических извращений. Не стану развивать эту тему, дабы не обидеть кого-то из коллег. Скажу лишь: хочется надеяться, что с этими издержками мы разберемся сами, в рамках своего профессионального сообщества. Официальный декрет тут совсем не нужен.

ПЕРЕНОС – термин, бытующий в психологии в двух существенно различающихся значениях, вследствие чего нуждается в подробном разъяснении. Наиболее распространенное в последние годы представление о переносе возникло в недрах психоанализа и получило подробное толкование в трудах З.Фрейда и его последователей. В психоаналитической трактовке перенос рассматривается как перемещение пациентом на аналитика своих влечений и переживаний, которые возникли на ранних этапах психосексуального развития и были впоследствии вытеснены. Принципиально иная трактовка данного понятия возникла в русле психологии научения (преимущественно бихевиористской ориентации, хотя и не только) и связана с влиянием ранее сформированного действия на овладение новым действием. Характерно, что в отечественных психологических словарях, выходивших до начала 90-х гг., когда психоанализ еще не приобрел нынешней ажиотажной популярности, раскрывалось лишь второе значение понятия «перенос». Следует также отметить, что в первом значении зачастую используется термин-«калька» – трансфер. То есть в современных русскоязычных изданиях, когда речь идет о трансфере, имеется в виду именно психоаналитический термин. В то же время в иностранных языках, из которых столь часто предпринимаются заимствования психологической терминологии, и перенос во втором смысле также обозначается как трансфер, но при переводе используется исключительно русский аналог. Так или иначе, оба значения данного термина заслуживают подробного разъяснения.

Основатель психоанализа не позаботился о составителях справочников и словарей – он практически не оставил точных энциклопедических дефиниций вводившихся им понятий, напротив – постоянно уточнял и пояснял их в своих многочисленных трудах. Пожалуй, наиболее емкое понятие переноса описано им в автобиографическом эссе, в котором он отмечал: «При всяком аналитическом курсе лечения помимо всякого участия врача возникают интенсивные эмоциональные отношения пациента лично к психоаналитику, которые не могут быть объяснены реальными обстоятельствами. Они бывают положительными или отрицательными, могут варьироваться от страстной, чувственной влюбленности до крайней степени неприятия, отталкивания и ненависти. Это явление, которое я вкратце называю переносом, вскоре сменяет у пациента желание выздороветь и, покуда оно проявляется в смягченной форме, может способствовать влиянию врача и помочь аналитической работе. Если оно потом перерастает в страсть или враждебность, то становится главным инструментом сопротивления. Бывает также, что оно парализует способность пациента к внезапным мыслям и вредит успеху лечения. Но было бы бессмысленно пытаться его избежать; анализ невозможен без переноса». Одновременно основатель психоанализа предпринял попытку толкования явления переноса в довольно широком смысле: «Не следует думать, что перенос порождается анализом и что он наблюдается только в связи с ним. Анализ лишь вскрывает и обособляет перенос. Это общечеловеческий феномен…» Иначе говоря, как это отмечалось самим Фрейдом, перенос в широком смысле представляет собой универсальное явление, наблюдаемое в отношениях между людьми и состоящее в перенесении ими друг на друга нереализованных переживаний и привязанностей. В более узком, сугубо психоаналитическом, смысле перенос – это процесс воспроизведения эмоциональных реакций, ведущий к установлению специфического типа отношений, в результате которых ранее присущие пациенту чувства, фантазии, страхи и способы защиты, имевшие место в детстве и относившиеся к значимым родительским или замещавшим их фигурам, перемещаются на аналитика и активизируются по мере осуществления аналитической работы.

Первоначальное представление о переносе сложилось у Фрейда задолго до того, как он сформулировал основные психоаналитические идеи. Это представление возникло у него в процессе размышлений над клиническим случаем Анны О., о котором ему рассказал австрийский врач Й.Брейер. При лечении молодой девушки в 1880–1882 гг. Брейер столкнулся с непонятным и испугавшим его явлением: асексуальная, как казалось, пациентка в состоянии невменяемости симулировала роды и во всеуслышание заявляла, что ждет ребенка от своего лечащего врача. Шокированный подобным поведением девушки, Брейер сделал все, чтобы успокоить пациентку, с которой он без всякого намека на интимную близость общался в течение двух лет. Но с этого момента он отказался от роли ее лечащего врача и постарался забыть о неприятном инциденте.

Берта Паппенгейм, известная в истории психоанализа как Анна О.

В не столь вызывающей, но также весьма щепетильной ситуации оказался и сам Фрейд. Когда однажды его пациентка, которую он пытался лечить с помощью гипноза, выйдя из гипнотического состояния, бросилась ему на шею, – он был шокирован не менее, чем Брейер. Но, в отличие от своего друга и коллеги, он серьезно задумался над тем необычным явлением, с которым ему пришлось столкнуться во время терапии. Фрейд не считал себя настолько неотразимым мужчиной, чтобы ожидать от посторонней женщины столь бурного изъявления нежных чувств. В необычном эпизоде он усмотрел явление, связанное с перенесением на него как на врача эротических чувств пациентки. Это стало открытием того явления переноса, которое, по мнению Фрейда, с необходимостью возникает в процессе аналитической работы.

В написанной совместно с Брейером работе «Исследование истерии» Фрейд обратил внимание на то, что в процессе анализа у пациентов возникают различные чувства по отношению к врачу, которые могут препятствовать терапии и которые появляются в трех случаях: при личном отчуждении, когда пациент чувствует себя оскорбленным; в случае появления страха, когда пациент настолько привыкает к личности аналитика, что утрачивает свою самостоятельность по отношению к нему; в том случае, когда пациент боится, что перенесет на аналитика мучительные представления, возникающие из содержания анализа. По мнению Фрейда, последняя ситуация наблюдается часто, а в некоторых анализах она становится регулярным явлением.

Перенос подобного рода Фрейд расценил как сопротивление, которое требуется устранить в процессе анализа. Иллюстрируя данное положение, он сослался на конкретный случай проявления истерического симптома одной из его пациенток, причиной возникновения которого явилось имевшееся у нее многие годы бессознательное желание, чтобы один мужчина сердечно обнял бы ее и страстно поцеловал. Однажды, по окончании психоаналитического сеанса, такое желание возникло у нее и по отношению к Фрейду, в результате чего она пришла в ужас, провела бессонную ночь и на следующем сеансе оказалась неспособна к проведению анализа. После того как Фрейд узнал препятствие и устранил его, аналитическая работа продолжилась. На основании этого он пришел к выводу, что в процессе анализа «третье лицо совпало с личностью врача», у пациентки произошло «ложное соединение» и проснулся тот самый аффект, который в свое время заставил больную изгнать недозволенное желание. «Узнав это, – подчеркнул Фрейд, – я могу о каждом подобном посягательстве на мою личность предположить, что это опять был перенос и неверное соединение».