Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II - Рудольф Георгиевич Бармин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сталин оборонительные мероприятия проводить запретил, но вот об основном ремесле своем — ремесле людоеда помнил всегда. С началом войны в западных районах СССР интенсивно заработала чекистская мясорубка. Парторганы спешили расправиться с политзаключенными, проводя массовые расстрелы. Так, в Белоруссии с 22 июня по 30 июня 1941 года было расстреляно свыше 10 000 человек (Кузнецов… С. 133). подобные процессы имели место и в других западных республиках.
Итоги первых дней и недель войны продемонстрировали абсолютную неподготовленность к ней Красной Армии и страны в целом. И неподготовленность имела сугубо организационные формы, то есть носила субъективный характер. Судьба страны зависела от каприза ее правителя. Прояви Сталин своевременную, объективную реакцию на концентрацию немецких войск на границе, на разведданные и начни своевременное проведение оборонительных (или наступательных) мероприятий — и ход истории был бы совсем иной. Но возобладал каприз, вера в искренность дружелюбных заверений Гитлера — и по мановению властной руки тирана в приграничных частях Красной Армии воцарилась организационная «оттепель», то есть чехарда. Чем и воспользовался недремлющий противник. Поэтому на вопрос: «Готов ли был СССР к войне?» однозначно отвечаю: да, с материальной стороны был готов, но со стороны субъективного, то есть организационного фактора — не готов. И неверен ответ: не готов в целом. Это означало бы и неготовность материальную. Но я уже показал выше значительное превосходство основных военных отраслей советской промышленности над немецкой, не говоря уж о резервах, что и обеспечило, несмотря на громадные материальные и людские потери первых месяцев войны, возможность восстановить военную мощь Красной Армии и вскоре значительно превзойти немецкую.
Вокруг катастрофы 1941 года
В катастрофе 1941 года сталинисты винят кого угодно и что угодно, но только не Сталина. Якобы двух лет не хватило для насыщения армии соответствующими видами оружия. Николай II тоже в свое время жаловался, что ему не хватило двух лет для технического переоснащения армии. Про сталинскую «нехватку» я сказал выше.
В определенной степени простительно, когда о сталинской «нехватке» говорят люди нынешнего племени, но непростительно, когда об этом глаголют люди из ближайшего окружения генералиссимуса. Хрущев на ХХ съезде КПСС: «Наша армия была плохо вооружена, не хватало артиллерии, танков, самолетов» (СССР — Германия… С. 183).
Подобное истолкование причин катастрофы 1941 года необходимо квалифицировать только как замазывание своей вины в молчаливом согласии с творимой Сталиным внутренней и внешней политикой во всех ее аспектах.
Находятся и авторы конспирологической версии катастрофы начала войны. Некто С. Смирнов утверждает: «Просчеты 1941 года были следствием острых противоречий в советском руководстве тридцатых годов… Заговорщики (видимо, надо понимать, Тухачевский, троцкисты и т. п. Б.) подставили армию еще до начала войны, сорвав мероприятия по приведению войск в боевую готовность по директивам от 15–18 июня и проигнорировав предупреждение о возможном нападении немцев в ночь на 22 июня…» («Завтра». 2011. № 25.)
К сожалению, автор не раскрывает сути противоречий и имен антагонистов Сталина. Если он подразумевает под ними Зиновьева и Бухарина, Каменева или Рыкова, то все они в канун 1937 года только клялись в вечной любви к товарищу Сталину. О таких антагонистах, как Маленков, Молотов, Ворошилов и Берия, Хрущев, и говорить смешно. Острые противоречия в руководстве страны могут возникнуть лишь при выборе магистрального пути ее развития, методов реализации этого выбора и т. п. Но все эти магистральные пути были определены еще при Ленине и в дальнейшем освещены «фонарем ленинизма» (Троцкий) и идеями великого рулевого Страны Советов. Все платформы Троцкого, Зиновьева, Бухарина или Рютина — это «тявканье мосек», которое широкого отзвука в рядах партии найти не могло, и потому они с легкостью Сталиным были разбиты и выкорчеваны. Но это годы двадцатые — начало тридцатых. И потому на протяжении всех тридцатых годов острых противоречий в руководстве быть не могло. Все основные вопросы были предопределены, а мелочевка до остроты никак не дотягивала. И кто мог противоречить Сталину в тридцатые годы?! Незавидна была судьба такого противоречащего. Потому и помалкивали, коллективно безответствовали…
Абсолютно надуманным является и тезис о заговорщиках, якобы сорвавших все мероприятия по приведению войск в боевую готовность. Десятки тысяч «заговорщиков» в течение 1937–1939 годов были расстреляны, сосланы в ГУЛАГ или выгнаны из армии и потому никакого отношения к «срыву мероприятий» иметь не могли. А вернувшиеся в строй после чекистских проработок испытывали только священный трепет перед вышестоящим начальством, и потому подозревать их в игнорировании каких-либо спускаемых сверху установок — смешно. Они до чекистских проработок никогда вредителями не были, а после тем более. Вредители сидели на самом высшем этаже власти и спускали оттуда вредительские, прямо скажем, предательские установки типа вот этой — за подписями министра обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова: «Директива № 1 от 22 июня 1941 года, 0 часов 30 минут: «Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия… Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить» (Беру свои слова… С. 163).
Если верить Смирнову, «заговорщики» должны были проигнорировать и эту установку, то есть привести войска в боевую готовность. Но если б они это сделали, то есть встретили бы врага должным образом, то народ поставил бы им памятник, а верхи — присудили бы к расстрелу за нарушение дисциплины. Но так как никого не расстреляли, ибо никто директиву не нарушал, то смирновские «заговорщики» выполняли и все предыдущие сыплющиеся сверху директивы, то есть никаких заговорщиков не было, все это выдумки Смирнова. Да и попробуй какой-то командир не выполнить правительственную директиву — да он в тот же день был бы арестован особистами как предатель.
Есть авторы, которые катастрофу 1941 года объясняют внезапностью нападения (например, генерал Соболев — «Советская Россия», 19.02.2015). Но внезапным
