Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

– Серебром? – нетерпеливо перебил Янгред. – Что, много его там, да, да?..

Гонец кивнул, глядя круглыми от удивления глазами. Размахал руками гору.

– Трюм забит… страсть как боялись, что прознают пираты.

А Янгред уже готов был его расцеловать. И пиратов – за то, что не прознали, а вернее вполне сознательно, возможно, и по чьей-то указке, не тронули – тоже.

– Славно! – выдохнул он, сдерживая порыв. – Я непременно все объясню командору. Скачи, передай, что я скоро буду. И еще…

Гонец, уже более-менее одолевший недоумение, предупредительно уточнил:

– И еще что?..

Янгред улыбнулся. Впервые за последние дни это вышло легко.

– И еще передай, что ему не стоит бояться. За серебром будет кому присмотреть.

Юноша покосился на своего коня так, будто он мог что-то прояснить, и пробормотал:

– Эм-м. Верно я понимаю, что оно никуда не плывет?

Рассмеявшись, пусть даже понимая, что рано смеяться, Янгред потрепал его по плечу.

– Полно моргать, полно, друг мой. Да, все верно, но вперед, и поживее давай. – Он даже подтолкнул гонца в спину, всучил ему поводья. – Время сейчас дороже золота.

И серебро тоже. Намного.

Не успел гонец снова вскочить в седло, как Янгред уже сорвал с письма сургуч.

«Братец!

Должен сказать, ну и задал ты задачку! Если б не прослышал о твоей хитрости, о том, что ты, даже выведя Свергенхайм из солнечной кампании, ухитрился оставить Свергенхайм в солнечной кампании, вряд ли я стал бы тратить на тебя бесценные силы. Знаешь, как я сначала испугался за свой гениальный план?! Знаешь, сколько плах заготовил для дезертиров и самую красивую – для тебя! Уходить в конце пути, надо же, надо же! Ну, к дельцу. Хотя ты загнал меня ну в очень узкие временные рамки, я его провернул. Должен сказать, у меня получилось выдоить из домена твоей чокнутой бабки даже больше заявленного тобой: там обнаружились недурные соляные карьеры, да и промысел морского зверя идет бойко. Но это «больше» я сложил в казну! Должен же я был что-то поиметь, и, заметь, мне хватает мужества признаться, потому что я самый честный король! Ох, я увлекся. С армадой отправляю то, что ты затребовал, если наш вздорный командор Ореанг, конечно, не придет в ужас от тучи денег, которую вынужден будет тащить через океан. Впрочем, погрузку совершили инкогнито, тут уж я расстарался, так что командору нечего опасаться. Да и я пригрозил, что отрублю ему башку, если он и дальше будет так на меня орать!

Ты вряд ли будешь отрицать, что управиться с таким, имея в запасе неделю, почти невозможно, но ты ведь меня знаешь, я все для тебя сделаю. Ты в неоплатном долгу передо мной, но так и быть, ладно, мудрые короли прощают долги лучшим вассалам. Ты стоишь этого, брат, я-то знаю, ты хитер и настаивал неспроста, твоя продажа – не более чем выгодное вложение, с которого ты (а надеюсь, мы!) получишь только большую прибыль. Я тебя поддерживаю: боги с ней, с Громадой. Едва ли тобой владеют какие-то там сантименты или, не дай Семейство, желание сбежать в Неизведанное, или куда так рвался кто-то из знаменитых острарских офицеров, как бишь его? Ладно, неважно, так или иначе, я жду от тебя блестящих результатов и скоро сообщу народу, что часть его в ближайшие месяцы сможет перебраться на наши новые, чудесные, уютные территории. Птички, цветочки, речки, грибы… ты знаешь, как я люблю грибы, особенно белые? Не разочаруй людей. И меня. Но вообще я все больше убеждаюсь, что зря недолюбливал тебя в детстве. Ты не дурак.

Здесь можно закончить, но я, выполняя братский долг, скажу. Не то чтобы мне было дело, но твое решение меня в глубине души тревожит. Оно такое быстрое, а письмо было таким… отчаянным? Ты так не пишешь и не поступаешь. Могу только гадать, для чего тебе внезапно потребовались деньги и почему ты просто не попросил их в долг у нас, своих сюзеренов и родственников. Пусть то, с чем ты расстаешься, давно тобой заброшено, но… память? Ты ведь любил Гюллрейль, да и вообще, это все странно. Нет, я не стал разбрасываться уговорами, тем более покупатель сразу нашелся, и все же уже сейчас, когда сделанного не воротить, я настоятельно советую тебе подумать. Ты действительно поступил по уму и сердцу? Ты знаешь, куда тебе возвращаться? И… вернешься ли ты вообще, Янни? Или есть еще что-то, что ты скрываешь? В общем, слушай, если ты захочешь по прибытии выкупить домен назад, обратись ко мне, и мы попробуем что-то придумать. Что за королевский сын без земли, что за человек без родины? На этом благословляю тебя на добрые свершения, прощай.

Богами коронованный

Его Величество

Твой брат»

Три абзаца написаны были разным почерком, разными чернилами, явно с перерывом. Так же странно выглядели три подписи, раскиданные на существенном расстоянии. Янгред усмехнулся, вчитываясь, определяя последовательность. Ритрих, Эрнц, Харн. Скорее всего, так. Первый, грубоватый и помешанный на самовосхвалении; второй, особенно нудный и силящийся упрочить власть победами, и третий, пекущийся о незаконнорожденном брате чуть больше остальных. Харн вообще отличался от близнецов: глубже во все вникал, писал грамотнее, да и нравом был тише. В заботливых словах его было здравое зерно, и эти же вопросы мешали окончательно смириться. По сердцу? Точно. По уму? Кто знает.

«Человек без родины…». Бесприютный скиталец.

Пусть так.

Видя, что части собираются, Янгред пошел людям навстречу. В роще заходились трелями птицы, под босыми ногами приминалась каждая травинка, а запах близкого моря все крепнул. И, как и бегущее время, как и серебро, заполнявшее корабельный трюм, как и оставляемая за спиной река, это казалось сейчас намного дороже золота.

9. Прятки в темноте

Ей девять, она – чья-то дочь. Волосы ее заплетены в две косы неуклюжими руками отца: он нередко заплетает их сам. Женщины из дворни-то не жалуют верткую девчушку, смотрящую всегда прямо и таскающуюся больше с уличными бродяжками, чем с детьми своего круга. «Наказание, – качают головой они. – Как же она будет?» – «Как я, – смеется папа, и солнце его улыбки греет всех. – Поди я плох?» Все мирятся: как не любить папу?

Сегодня она играет с теми, с кем делит кров: дочками кухарки и постельничего, сыном садовника, тройняшками конюха. И Анута тоже тут, и дети главы Разбойного приказа, и приемыш писаря, и поповский сын. Они сговорились и устроили большие прятки, потому что дворцовый терем пустует. Взрослые почти все умчали на