Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

Проводник крутанул руль и лихо повёл джип между снующими по площади людьми и автомобилями.

Данилин нащупал нечто вроде защитного цвета рюкзака под сиденьем, вытащил. В рюкзаке оказались прозрачные пакеты с какой-то одеждой белого цвета, шарфы, плащи и пятнистые комбинезоны американского образца. Комбинезоны представляли собой форму спецназа, но и этому обстоятельству можно было не удивляться. Штаты снабжали оружием и спецснаряжением антагонистические и откровенно террористические режимы по всему свету, надеясь, что будет легче ими управлять. И эта ошибочная политика не раз обходилась им же очень дорого.

– Куда едем? – спросил Данилин. – В Могадишо?

– Нет, в столице нам делать нечего, – ответил водитель. – Едем в порт. Ночью в Бессуду отправляется катер, на нём мы доберёмся до Имкаа, родового поместья одного из лидеров клана Исаак. Если уговорим его напасть на «Солнце Свободы», полдела будет сделано.

– А если не уговорим?

– Поплывём дальше, до мыса Хоррорсмит, там встретимся с полевым командиром Буушта из клана Хавийе, предложим идею ему.

– Времени у нас хватит?

– Если не убьют сразу – хватит, – осклабился русский сомалиец.

Данилин снова покосился на невозмутимого Брана, однако тот никак не прореагировал на шутку проводника. Возможно, считал, что это и не шутка вовсе.

Джип выехал на шоссе, соединявшее аэропорт с городом, но уже через несколько километров свернул направо и помчался к синей полоске воды на горизонте, за песчаными холмами, принадлежащей океанскому простору.

Нельзя было сказать, что шоссе забито автомобилями, и тем не менее потоки машин в обе стороны – к городу и от него – были достаточно плотными.

Данилин обратил на это внимание, и Даар пояснил:

– Американцы пришли. Собираются строить под Могадишо военную базу, и народ сразу навострил уши. Многие налаживают каналы для перепродажи оружия.

– Зависимость от Америки их не пугает?

– Кто об этом думает? Народ здесь нищий, вот и радуется любой возможности заработать. Пиратами становятся далеко не все сомалийцы, большинство из них пытается заниматься сельским хозяйством.

Свернули ещё раз и оказались на бетонном причале, огороженном со стороны суши проволочным забором. Шлагбаум – заржавевшая железная труба с остатками белой и красной краски – был открыт, никто его не охранял.

Джип остановился на краю причала, у которого стоял красавец-катер стремительных и агрессивных очертаний. Название судна было написано по-сомалийски, и прочитать его Данилин не сумел.

– Перебираемся на борт, – спрыгнул на бетон Даар.

Пассажиры вылезли. Бран забрал сумку с одеждой.

Водитель достал ещё две большие сумки, передал их появившемуся из рубки худому и мосластому негру в таком же камуфляже.

Из-за старых контейнеров выскочил ещё один негр, маленький и юркий.

Даар кинул ему ключи от джипа, сомалиец забрался в машину без единого слова и уехал.

– Сколько ему лет? – поинтересовался Данилин, глядя вслед джипу.

– Тринадцать, – показал роскошные зубы Даар. – Здесь рано становятся мужчинами.

Они поднялись на борт катера, прошли в рубку, из которой был проход в небольшую каюту, отделанную дешёвым пластиком, а не деревом. Никаких суперустройств или роскошеств в стиле хайтека каюта не имела: диван, два принайтовленных к бортам столика, два иллюминатора, шкафчики и квадрат плоского телевизора на стене.

– Располагайтесь и переодевайтесь, – сказал Даар. – Одному из вас надо стать похожим на араба.

Он вышел.

Бран и Данилин посмотрели друг на друга.

– Как он собирается уговаривать полевых командиров? – задал Андрей давно мучивший его вопрос.

– Деньги, – кивнул на одну из сумок Бран. – И оружие.

– Здесь есть оружие?

– На борту катера нет, но у него есть связи и канал поставки.

Данилин кивнул, с треском сдёрнул замочек молнии на сумке-рюкзаке, начал доставать и разворачивать пакеты. В одном оказался белый бурнус, во втором – белые мужские платки-куфии с красным орнаментом и ленты, в третьем белые штаны, в четвёртом сандалии. Кроме того, отдельно лежали пятнистые комбинезоны, куртки и штаны армейского спецназа.

– Никогда не носил арафатку.

Бран отобрал у него платок и бурнус:

– Это куфия. Арабом побуду я, не впервой. Надевай комбез.

Они быстро переоделись.

В арабской одежде Диомид Аполлинариевич выглядел таким заправским арабом, что Данилин восхитился:

– Чистый воды мусульманин! Недаром говорят: не усы красят турка, а турок – усы.

– При чём тут турок? – не понял Бран.

Данилин засмеялся.

– Я пошутил. Смысл шутки – турок действительно самостоятельно красит свои усы, чтоб красивше были.

Бран поправил ленту на лбу, придерживающую куфию.

– Всё надо делать с юмором?

– Сказал палач, рубя голову дольками, – подхватил Андрей.

Бран сморщился, что у него обозначало улыбку. И хотя он тоже пошутил, юмор он понимал как-то иначе.

В каюту заглянул проводник.

– О, сородичи, выглядите весьма колоритно. – Взгляд на Брана. – Ты прямо настоящий египтянин. – Взгляд на Данилина. – А ты – янки. Что ж, надеюсь, даже если нас остановит береговая охрана, вы сойдёте за чужих своих.

– Разве у вас есть пограничники? – поднял брови Данилин.

– Террористы – самые надёжные пограничники, – хохотнул Даар. – Устраивайтесь поудобнее, скоро отплываем.

Он снова исчез.

Данилин тоже поднялся на палубу.

Темнело на глазах. Казалось, само небо опускалось на лагуну и порт, скрадывая их размеры и очертания. На причале кое-где зажглись редкие фонари.

С берега на нос катера ловко прыгнул сомалиец-матрос, молча скрылся в рубке.

Со стороны твиндека появился Даар.

– Советую не светиться на палубе, дружище, у нас иногда с берега палят по лодкам.

– Зачем?

– Не поверите – без всякого злого умысла, чтобы отогнать непрошеных гостей. Пираты могут и своих грабануть, их ничто не останавливает.

Данилин спустился вниз, в каюту, сел рядом с неподвижным как скала спутником.

– Ну, хорошо, у сомалийца есть аргументы для переговоров с этими бандитами. А у нас?

– Это не его аргументы, это аргументы оперативного управления СОС, – проговорил Бран. – А значит, наши общие. Другое дело – сможем ли мы ими…

– Воспользоваться?

– Удовлетвориться. Возможно, придётся пустить в ход иную дипломатию, сыграть на самолюбии, вседозволенности или жёсткой конкуренции со стороны других любителей наживы.

– Мы должны быть красноречивы?

– И чертовски убедительны. Говорить будет он, а может быть, и я, твоя же задача – ловить негативные тенденции, нюансы и оговорки. Нас не должны застать врасплох.

– Не застанут, – усмехнулся Данилин.

Катер заворчал моторами, сдал назад, развернулся, закачался на лёгких волнах.

– Ложись спать, – предложил Диомид Аполлинариевич, – глянув на часы.

– Я выспался в самолёте, – признался Данилин.

– Тогда разбудишь, когда захочешь отдохнуть.

– Хорошо. Кстати, вспомнил, где тебе довелось носить бурнус?

– В Испании.

Данилин с любопытством посмотрел на витязя, и тот добавил:

– В настоящее время это уже не та Испания, что была лет десять назад, теперь она называется Арабское Королевство Испания. Испанцев там всего сорок процентов, остальные – выходцы из Азии и Африки.

Бран улёгся на диване и мгновенно уснул.

Данилин выключил свет в каюте, присел за столик, глядя в иллюминатор.

Судя по прекращению боковой качки, катер выбрался из лагуны и удалился от берега, увеличил скорость.

В каюте возник Даар, оценил тишину и отсутствие света, сел напротив.

– Утром будем на месте. Советую прилечь.

– Негде.

– Там, за шкафчиком, дверь в соседнюю каюту с двумя койками.

– То-то я удивился, прикинув размеры катера, что на борту только одна каюта. Какое расстояние нас отделяет от пункта назначения?

– До Буушты триста сорок километров.

Данилин присвистнул.

– И вы собираетесь дойти до неё за шесть часов?

– «Мираж» развивает скорость свыше тридцати пяти узлов. Это очень хорошая лодка, несмотря на простоту убранства.

Сомалиец встал, подошёл к стенке каюты, что-то нажал и открыл узкую дверцу.

– Ложитесь.

– А ты?

– Я устроюсь в рубке. – Он бесшумно растворился в темноте.