Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

За ними то же самое сделал ряд непризнанных в мире государственных образований.

С тех пор на территории древнего султаната – в двенадцатом веке здесь возникло владение султанов Зимбабве – с разной степенью активности функционировали девять крупных «государств», от Джуббаленда до Альянса полевых командиров, делящихся в свою очередь на восемнадцать провинций, от Авдала до Вокуй-Гальбида.

Данилину со товарищи предстояло высадиться в провинции Барии, принадлежащей клану Дарод, одному из самых влиятельных в Республике. Барии была одной из беднейших провинций, отчего народ, доведенный до отчаяния, и встал на путь выживания, называемый во всём мире пиратством.

Кроме того, Данилин выяснил, что Сомали – до сих пор экономически отсталая и бедная страна, почти лишённая минеральных ресурсов. На её благосостояние регулярно влияли отрицательные факторы в виде долгих засух и войн с Эфиопией. Ещё больший урон наносила экономике страны межклановая борьба, не прекращавшаяся много столетий, а после свержения режима Сиада Барре с конца двадцатого века вообще ведущаяся непрерывно. Именно поэтому на территории Республики трудно было общаться с населением и искать сторонников, так как принадлежность к тому или иному клану могла повлечь быструю или, наоборот, медленную и мучительную смерть.

Дочитав сведения о провинции Барии, где вели войну меж собой и с миротворцами ООН кланы Дарод и Исаак, Данилин запомнил имена полевых командиров и главарей кланов, затем перечитал текст с неменьшей тщательностью, чем первый раз. Потренировался в произношении обиходных выражений на арабском и сомалийском языках. Пропел гимн страны – «Somaaliyeey Toosoow» (Проснись, Сомали). Выпил чаю. И долго стоял в детской, прислушиваясь к спокойному дыханию детей.

Лёг он успокоенный, словно получил дополнительный энергозаряд, в начале четвёртого. Встал в семь. И обнаружил, что Млада уже не спит и ждёт его на кухне, приготовив завтрак.

Грустной она не выглядела, хотя, возможно, прятала грусть в глубине души. Деловито обняла, поцеловала в щёку.

– Позвонишь?

– А как же? – ответил он, не представляя, сможет ли дозвониться до дому из Африки.

Позавтракали вместе, поговорили об успехах детей, уже практически научившихся читать. Затем за Данилиным пришла машина, посланная Белогором, и он уехал, унося в сердце полный любви и невысказанного беспокойства взгляд жены.

В аэропорту Домодедово его встретил Бран.

Знал его Данилин уже два года, но до этого момента работать с ним в паре ему не приходилось.

Бран был витязем с середины двадцатого столетия, пошёл же ему семьдесят девятый год. Выглядел он немолодо, однако и стариком не казался: эдакий мужичок-боровичок, с абсолютно свободной от волос головой. Нос пуговкой, губы скобочкой, розовые щёки, широкие скулы, глаза неопределённого цвета, изредка вспыхивающие медвяной желтизной. Не сильно крутые плечи, не накачанная фигура, рост под метр семьдесят пять. Не боец с виду, хотя и подвижен не по возрасту. И при этом – мастер рукопашного боя, равных которому в Рати было немного. Разве что витязь-воевода Лихарь не уступал ему в ратном мастерстве. К тому же они и похожи были чем-то, внешне – не выделяясь ничем особенным из толпы, и внутренне – собранностью и глубокой уверенностью в своих силах.

Звали Брана Диомидом Аполлинариевичем.

Полчаса они пили чай в кафе аэропорта.

Потом Данилин заметил лейтенанта милиции, беседующего с пожилой женщиной, и ему не понравилась аура стража порядка. Он посмотрел на пару внимательней.

Видимо, речь шла о каком-то распоряжении, потому что лейтенант настойчиво чего-то требовал от женщины, а она возмущалась, хотя и тихо, что-то быстро говорила, потом заплакала.

Данилин показал взглядом на неё:

– Подожди-ка.

Подошёл к беседующим и услышал:

– Иди отсюда, я сказал! Увижу ещё раз – вызову наряд!

– Да куда ж я пойду? – всхлипнула женщина; судя по чертам и смуглости лица, она была с Кавказа. – Сын прилетит, заплатит, у него деньги.

– Я тебе покажу сына!

– Я жаловаться буду…

– Кому? – Лейтенант взял женщину под руку. – А ну, пойдём!

Данилин ловко отцепил его руку от локтя женщины, встал между ними.

– Командир, объясни-ка мне, в чём дело.

– А ты кто? – вытаращился милиционер.

– Дед Пыхто. Я слышал, что речь шла о деньгах. О каких, собственно? Что ты с неё требуешь?

Женщина бросила на Данилина испуганный взгляд.

– Да что вы, мы просто так… я сына встречаю.

– Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, – глаза лейтенанта сузились, – предъявите-ка документы!

– Я тебе сейчас покажу… – начал, сдерживаясь, Данилин.

– Что тут у вас? – объявился рядом Бран.

Данилин не поверил глазам: вид у спутника был что ни на есть самый официальный, строгий и презрительно-важный. Таким его Андрей ещё не видел.

– Да вот, пацан в погонах деньги требует у несчастной женщины. Она сказала, что будет жаловаться, так он вызверился.

– Ничего я не вызверился, – дал петуха милиционер, поправил китель. – И вас я тоже прошу предъявить документы.

Бран вытащил малиновую книжечку с золотым тиснением (Данилин не смог прочитать, что там было написано), махнул ею перед носом милиционера:

– Полковник Петушило. Фамилия?

– Ле… Лещинский…

– Батальон?

– Второй, Домодедово…

– Я сейчас улетаю, но послезавтра вернусь и вызову тебя к себе. Поговорим. Женщину не тронь. Понял?

– Т-так точно…

Бран повернулся и пошел к кафе.

Данилин смерил вспотевшего милиционера нехорошим взглядом, ободряюще кивнул женщине и прошёлся по залу. Но лейтенант, получив, очевидно, энергопосыл от Брана, забыл и о женщине, и о своём дежурстве, поспешил на площадь перед аэропортом.

Данилин вернулся к Диомиду Аполлинариевичу.

– Извини, сорвался. Но этот тип точно требовал у неё деньги. Возможно, она бомж.

– Не похожа, да и какая разница? Жертвами милицейского беспредела, к великому сожалению, становятся не только бомжи, алкоголики и проститутки, но и самые обычные законопослушные граждане. Мой сосед, ветеран Росатома, сидел вечером на остановке, ждал автобус, подошли два милиционера в гражданке, потребовали документы, не представившись. Он отказался показать. «Защитники закона» его избили.

Данилин подождал продолжения.

– Ну, и?

– Теперь оба работают в колонии.

– Понятно.

Больше они на эту тему не говорили.

В самолёте их места были рядом.

Обсудили предстоящие дела, Бран передал Данилину диск с дополнительной информацией о порядках, царящих в провинции Барии и на побережье Индийского океана, и Данилин, вставив диск в ифон, почти час изучал новые данные, пока не выучил их наизусть.

В аэропорту Франкфурта они пробыли всего четверть часа, сразу пересев на рейс до Могадишо. Несмотря на то что это был чартер, рейс не задержали, и Андрей посчитал это хорошим предзнаменованием.

До столицы Сомали летели шесть часов.

«Боинг-767» авиакомпании «Эйр форс» считался достаточно комфортабельным самолётом, хотя его и нельзя было назвать современным, поэтому Данилин расслабился, положившись на спутника, и проспал весь полёт.

В Могадишо прибыли в девять часов вечера по местному времени.

Бран с кем-то поговорил по мобильному, когда они вышли из зала прилёта на маленькую площадь перед аэропортом и к ним через пару минут подкатил пятнистый джип с открытым верхом, за рулём которого сидел чернокожий водитель в военной форме, хотя и без знаков отличия. В таких костюмах, представляющих некий местный стандарт, здесь ходили почти все мужчины, достаточно было бросить беглый взгляд на суету аэропорта.

Данилин и Бран сели в джип.

Негр сдвинул кепи на затылок, протянул руку Данилину и сказал на чистом русском языке:

– Поздравляю с прибытием на африканский континент. Меня зовут Абдула Даар.

Данилин покосился на невозмутимого Брана.

– Андрей Брониславович.

Бран буркнул:

– Он учился в Рязанской военной академии.

Негр улыбнулся, показав ослепительно-белые зубы, встряхнул руку витязя.

– Если ещё учесть, что я родился в России, где тогда жили мои родители, учился в обычной русской школе, а потом в академии, то удивляться нечему. Хотя я сомалиец.

– Вы знакомы? – кивнул Данилин на Брана.

– Уже лет десять. Вам придётся переодеться, господа, чтобы не бросаться в глаза. Сумка на заднем сиденье.

Проводник крутанул руль и лихо повёл джип между снующими по площади людьми и автомобилями.