Леди полночь - Кассандра Клэр

Эмма бросилась к Малкольму, занеся Кортану. Он отреагировал на её атаку с секундной задержкой - вытянул руку в её сторону, а из его пальцев вырвался поток огня. Он двинулся по направлению к ней, испепеляя всё на своём пути, и был похож на полосу фиолетово-золотого света.

Эта задержка дала ей время уклониться. Она крутанулась и подняла Кортану над своей головой. Магия столкнулась с лезвием меча и потухла. Она вновь ринулась в атаку, Малкольм пригнулся, но она всё же разрезала рукав его одежды, чуть выше локтя. Он этого и не заметил.

- Смерть твоих родителей была необходимостью, - пробормотал он. - Мне надо было убедиться в том, что книга работает.

- Нет, ты не должен был, - прорычала Эмма, размахивая Кортаной. - Тебе следовало получше обо всём узнать, чем пытаться оживить мертвеца.

- Если бы Джулиан умер, ты бы не попыталась вернуть его назад? - спросил Малкольм, деликатно подняв брови вверх. Эмма отпрянула так, как будто он влепил ей пощёчину. - Ты бы не вернула своих родителей к жизни? О, это так просто для тебя, как и для всех Сумеречных охотников, стоять, говоря о морали, как если бы ты была лучше, чем большинство из нас...

- Я лучше, - произнесла Эмма. - Я лучше, чем ты. Потому что я не убийца, Малкольм.

К удивлению Эммы, Малкольм отшатнулся - по-настоящему удивлённо отшатнулся, как будто он не представлял, что его назовут убийцей. Эмма нанесла удар от плеча, вытянув Кортану вперёд. Меч вошёл в грудь Малкольма, разрывая его блейзер, и остановился, как будто воткнулся в камень.

Она неистово закричала от боли, напоминающей разряд электричества, что пронзила её руку. Она слышала смех Малкольма и чувствовала врезавшиеся в неё волны магии, исходящие из его вытянутых пальцев. Её подняли в воздух и с силой швырнули в сторону, магия разрывала её на части, словно пуля, проделавшая дыру в бумажной ширме. Она упала, ударившись спиной о каменный пол, Кортана всё ещё была в её ослабевшей руке.

Красный туман застилал ей глаза. Через эту пелену она увидела Малкольма, стоящего над ней. - О, это было восхитительно, - ухмыльнулся он. - И просто чудесно. Это была десница Господня, Эмма! - он рванул свой спортивный пиджак, и Эмма увидела, на что наткнулась Кортана - это была Чёрная книга, спрятанная во внутренний карман его блейзера.

Кортана вывалилась из её руки, металл ударился об камень. Морщась, Эмма приподнялась на локтях, как только Малкольм наклонился и схватил отброшенный светильник. Он посмотрел на него, а затем вернулся взглядом к Эмме, ухмылка по-прежнему не покидала его лица.

- Благодарю, - сказал он. - Эти Руки Славы было бы очень трудно заменить новыми. Осталось только добыть кровь Блэкторна, это будет проще простого.

- Держись подальше от Блэкторнов! - выкрикнула Эмма, ужасаясь слабости собственного голоса. Что Чёрная книга с ней сделала?! Возникло чувство, что по её груди проехалось нечто очень тяжёлое, а её рука болела и пылала.

- Ты ничего не знаешь, - прорычал Малкольм. - Ты не понимаешь, какие они монстры.

- Так ты, - спросила Эмма шёпотом. - Ты всегда ненавидел их? Джулиана и остальных?

- Всегда, - ответил он. - Даже, когда казалось, что они мне нравятся.

Рука Эммы по-прежнему «горела», казалось, что с неё сняли всю кожу, оставив лишь голые кости. Её руна Выносливости была словно в огне. Она старалась, чтобы эта боль не отразилась на её лице. - Ужасно. Это не их вина. Ты не имеешь права обвинять их за грехи, совершённые их предками.

- Кровь - не вода, - проговорил он. - Все мы являемся теми, кем были рождены быть. Я был рождён, чтобы любить Аннабель, но у меня забрали эту любовь. Теперь я живу только ради мести. Также как и ты, Эмма. Как много раз ты говорила мне, что всё, что тебе нужно в этой жизни - это убить того, кто убил твоих родителей? От чего ты готова отказаться, чтобы добиться своего? Бросишь ли ты Блэкторнов? Или своего драгоценного парабатая, в которого ты влюблена? - Его глаза засияли, как только она покачала головой, отрицая сказанные им слова. - Я тебя умоляю. Я всегда видел то, как вы друг на друга смотрите. А потом Джулиан рассказал мне о том, как твоя руна исцелила его от яда, сделанного Руком. Ни одна обычная руна Сумеречного охотника не способна на такое.

- Нет... Никаких доказательств этого... - вздохнула Эмма.

- Доказательства? Ты хочешь доказательств? Я видел тебя, я видел вас обоих. На пляже вы спали в объятиях друг друга. Я стоял над вами, наблюдал и думал о том, как легко было бы вас убить. Но затем я понял, что это будет милосердием с моей стороны, не так ли? Убить вас, когда вы лежали в обнимку друг с другом? Есть причина, по которой парабатаи не могут любить друг друга, Эмма. И, когда ты выяснишь причину, то познаешь всю жестокость Сумеречных охотников, как я когда-то.

- Ты – лжец. - Пробормотала она наислабейшим голосом, её слова звучали совсем тихо. Боль в её руке пропала. Она подумала о людях, которые истекали кровью и находились в шаге от смерти, как они рассказывали о том, как в последние моменты вся их боль куда-то исчезала.

Улыбаясь, Малкольм опустился на колени рядом с ней. Он погладил её левую руку, пальцы на ней дёрнулись.

- Позволь рассказать тебе правду, Эмма, прежде, чем ты умрёшь, - произнёс он. - Я расскажу тебе секрет о роде Нефилимов. Они ненавидят любовь, человеческую любовь, потому что были рождены от ангелов. И в то время как Бог приказал ангелам заботиться о людях, те, сотворённые первыми, всегда ненавидели второе создание Бога. Вот почему пал Люцифер. Он был ангелом, который не преклонил коленей перед человечеством, любимыми детьми Господа. Любовь - это людская слабость, и ангелы презирают их за это также, как и Конклав, который за любовь ещё и наказывает. Ты знаешь, что случится с парабатаями, которые полюбят друг друга? Ты знаешь, почему это запрещено?

Она покачала головой.

Его рот растянулся в улыбке. Было что-то в этой улыбке такое непонятное: еле заметная и, тем не менее, пробирающая до самых костей ненависть, которая пугала её сильнее, чем все его ухмылки вместе взятые. - Тогда ты даже и не представляешь, от чего твоя смерть избавит твоего любимого Джулиана, - пробормотал он. - Подумай об этом, пока жизнь будет покидать твоё тело. В какой-то мере твоя смерть является милосердием для вас обоих.

Он поднял свою руку, и между его пальцев начало потрескивать фиолетовое пламя.

Малкольм направил на неё свою магию. Эмма подняла свою руку вверх: ту руку, на которую Джулиан нанёс руну Выносливости, руку, которая пылала, болела и просто кричала о том, что ею надо воспользоваться, с тех самых пор, как она наткнулась Кортаной на Чёрную книгу.

Пламя врезалось в её руку. Это ощущалось, как сильный удар, но не более. Руна Выносливости пульсировала, распространяя свою силу по всему её телу, и вместе с этой силой она чувствовала, как растёт её ярость.

Это была ярость осознания того, что Малкольм убил её отца и мать, ярость на все потраченные впустую года, когда она искала убийцу своих родителей, хотя он находился прямо перед ней. Злость брала её, когда она вспоминала, как он улыбался Джулиану или подхватывал Тавви на руки, в то время как его сердце было полно ненависти к ним. Злость на одну вещь, что была забрана у Блэкторнов.

Она взяла Кортану и кое-как встала на свои колени, её волосы развевались, когда она всадила меч Малкольму в живот.

На этот раз никакая Чёрная книга не блокировала её удар. Она чувствовала, как клинок вошёл в плоть, разрезая кожу и кости. Увидела кончик меча, что торчал из его спины, его белый пиджак насквозь пропитался алой кровью.

Она поднялась на ноги, вытаскивая из Малкольма меч. Он задыхался. Кровь пролилась на землю и бежала по камню, забрызгав Руки Славы.

- Это за моих родителей! - сказала она и швырнула его тело в стеклянную стену настолько сильно, насколько могла.

Она знала, что рёбра его сломались, как только стекло позади него покрылось трещинами. Вода начала медленно просачиваться вовнутрь. Она чувствовала, как вода попадает ей на лицо, такая же солёная, как и слёзы.

- Я расскажу тебе о проклятии парабатаев, - прохрипел он. - Конклав никогда не расскажет тебе об этом, потому что это запретно. Убьёшь меня, и ты никогда не узнаешь о...

Левой рукой Эмма опустила рычаг вниз.

Затем бросилась за стеклянную дверь, как только та широко распахнулась. Как только она забежала за неё, стеклянная стена взорвалась от натиска потока воды. Она двигалась словно живая, словно рука, состоящая из воды и принадлежащая морю. Она окружила Малкольма, и на какую-то секунду Эмма увидела его, отбивающегося от воды слабыми движениями тела, в то время как вихрь воды, той воды, что разлилась по полу, воды, что подхватила его и взяла в кольцо, словно прочная сеть.

Она подняла Малкольма на ноги. Он издал отчаянный вопль, после чего океан забрал его, а поток воды отхлынул, утаскивая его с собой. Стеклянная дверь закрылась.