Α. Спасский История догматических движений в эпоху Вселенских соборов - Α. Спасский

Следы существования константинопольскаго символа наблюдаются также и у двухъ современниковъ Нестория— Феодорита кирскаго и Прокла, архиепископа константинопольскаго. Первый пользуется имъ, какъ и Несторий подъ именемъ никейскаго символа, часто ассоциируя свои мысли въ форме константинопольскаго символа; такъ, напр.: και οι έν Νιχαία δε συνεληλνθότες τριςμακάριοι πατέρες είποντες χρηται πιστενειν εις έ'να θεόν πατέρα έπήγαγον και εις ενα κυριον 'Ιησουν Χριστόν τον νίον τον θεον τον μονογενή (фразеология константинопольского символа) ; εις ενа υίον προς των αιώνων γεγεννήμενον; και ωςπερ ενα πιστευω, είναι θεόν πατέρα και εν πνενμα αγιον, έκ του πατρός εκπορενομένον, ούτω καί έ'να κθριον ΊησουνΧριστον υΐον θεου μονομενή, προ πάντων τών αιώνων εκ του πατρός γεγεννημενον. Более своебразныя особенности въ употреблении константинопольскаго символа мы наблюлаемъ у Прокла, архиепископа константинопольскаго. Въ основе его второго письма къ армянамъ лежитъ символъ, рекомендуемый имъ, какъ крещальный не только для армянъ, но и для всей церкви. Символомъ онъ пользуется свободно и цитируетъ его лишь въ связи съ другими, относящимися къ прямой цели письма, выражениями. Но особенный интересъ его свидетельства заключается въ томъ, что здесь константинопольский символъ делаетъ первую, хотя и робкую попытку выступить подъ своимъ собственнымъ именемъ. Проклъ убеждаетъ своихъ читателей твердо держать свою веру, «охраняя предания, какия вы приняли отъ святыхъ и блаженныхъ отцовъ, изложившихъ православную веру въ Никее, и отъ сущихъ съ Св.Василиемъ и Гржориемъ и прочихъ единомысленныхъ съ ними (φνλάτωντες τάςπαραδό σεις, ας παρελάβετε τών αγίων και μακαρίων πατερον την εν Νίκαια την όρθόδοξον πίστην εκθεμίνων και τών περί τον οίγιον, Βασίλειον και Γρηγορίον κάί τών λοιπών τών αυτοϊς δμοφρόνων).

Здесь символъ, рекомендуемый Прокломъ, продолжаетъ сохранять свою связь съ никейскимъ вероизложениемъ, но въ тоже время пытается и отделиться отъ него, какъ вероизложение не только никейскихъ отцевъ, но Василия, Григория и современниковъ ихъ. Правда, въ виду чисто частнаго назначения письма, лишь немногия выражения, встречаются въ немъ, и то косвенно, какъ, напр.:. «σαρκουται εκ παρθένον» (п. 10) и «το άχωρίστως έκπορευομένον πνεύμα» (п. 13), но что Проклъ, действительно зналъ констан–тинопольский символъ, это видно изъ его проповедей, где онъ часто употребляетъ выражения, аналогичныя ему; напр.: «αυτω (Χριστώ) ή δόξα συν πατρί και τω άγίω και ζωο–ποιω αυτόυ πνενματι» ), и еще ηΐδε το πνεύμα το αγιον πατρί και υίω συνπροςκυνονμενον». Проклъ скончался въ 447 году, а его преемникъ Флавианъ въ письме къ императору Фео–досию, написанномъ весной 449 года по желанию Феодосия подробнее узнать его веру, въ виду обвинений въ ереси, возеденныхъ на него Евтихиемъ, ссылается на константинопольский символъ, какъ на самостоятельное и равноправное съ никейскимъ вероизложение: «правильно и безукоризненно мыслимъ, — заявляетъ Флавианъ императору »— всегда следуя священнымъ писаниямъ и изложениямъ святыхъ отцовъ, собиравшихся въ Никее и въ Константинополе». Такъ преемственно, начиная съ конца IV и до половины V–го, идутъ свидетельства о действительномъ существовании константинопольскаго символа, съ каждымъ десятилетиемъ становясь все яснее и определенее. Мотивы, побудившие византийскаго императора Маркиана и тогдашняго патриарха Анатолия провозгласить константинопольский соборъ и составленный имъ символъ—вселенскими, прекрасно изложены у проф. А. Гарнака, и мы не находимъ нужнымъ повторять ихъ. Но очевидно, что константинопольское вероизложение не было ни «апокрифомъ», ни «подлогомъ». Оно, действительно, составлено было о.о. константинопольскаго собора и не скрывалось где–нибудь въ патриаршихъ архивахъ, а продолжало свое существование въ восточныхъ церквахъ и самомъ Константинополе до окончательной и полной победы на Халкидонскомъ соборе. Sic transit gloria mundi ! Деятельность Константинопольскаго собора 381 г., заявившаго себя резкимъ отпоромъ въ отношении ко всемъ притязаниямъ Запада, не могла не вызвать тамъ энергичнаго протеста. Уже одно то, что соборъ созванъ быль въ Константинополе, и западные епископы совсемъ не получили приглашения на него, наносило имъ горькую обиду. Еще ранее, чемъ состоялось распоряжение Феодосия о со–зыве собора въ своей восточной столице, несколько западныхъ еписконовъ собравшихся въ Аквилее во главе съ Амвросиемъ медиоланскимъ, обратились къ императору съ особымъ ходатайствомъ. Принося ему благодарность за изгнание еретиковъ и за возвращение церквей православнымъ, они выражаютъсожаление, что хотя миръ теперь вполне возстановился и въ западной и восточной церкви, однако среди самихъ православныхъ продолжаются печальныя несогласия. Тимофей, епископъ александрийский и Павлинъ антиохийский, люди, всегда стоявшие съ ними въ неразрывномъ общении и согласии, притесняются теперь людьми, вера которыхъ въ прежнее время колебалась (haesitabat). Правда, они (западные) готовы принять ихъ въ общение, если последние покажутъ полную веру, но такъ, чтобы права ихъ прежнихъ друзей сохранились неприкосновенными, о чемъ преимущественно они и заботятся. «Мы отъ той и другой партии давно (dudum) уже получили письма, въ особенности отъ техъ, которые ссорятся въ Антиохии, и предлагали послать туда (на место) некоторыхъ изъ нашихъ, которые могли бы сделаться посредниками и судьями и установить миръ между спорящими сторонами». Но такъ какъ общественные безпорядки воспрепятствовали осуществлению этого предприятия, то они уже ранее сообщили императору о своемъ новомъ плане къ примирению антиохийцевъ, что если одинъ изъ антиохийскихъ епископовъ умретъ, то церкви должны будутъ принадлежать оставшемуся и никакого новаго избрания производить не нужно. Поэтому, они просятъ императора собрать соборъ всехъ епископовъ въАлександрии, которые полнее обсудятъ и определятъ, кому следуетъ отказать въ общении и съ кемъ следуетъ продолжать его. Хотя они, подражая примеру предковъ, всегда сохраняли неразрывное единение съ Александрией, но, указывая на этотъ городъ, какъ на место собрания, не хотятъ этимъ нанести какую–нибудь неприятность стремящимся къ союзу, но желаютъ лишь положить конецъ всемъ колебаниямъ, чтобы повсюду возстановилась православная вера и согласие. Но Феодосия ждали на Востоке более серьезныяи важныя дела, чемъ мелкие счеты запада по поводу антиохийскихъ споровъ. Соборъ быль созванъ не въ. Александрии, а въ Константинополе, и не изъ всехъ епископовъ, а только изъ восточныхъ. Мелетий умеръ, а на освободившуюся кафедру получилъ назначение не Павлинъ, а Флавианъ. Негодование охватило западныхъ епископовъ при первой вести о томъ, что произошло на константи–нопольскомъ соборе. Въ своемъ довольно дерзкомъ письме къ императору они не находятъ словъ, чтобы излить предъ нимъ обиды, нанесенныя имъ Востокомъ. «Ты, государь, передалъ православнымъ церкви и возвратилъ ихъ самъ къ прежнимъ обычаямъ, чтобы они ничего новаго не предпринимали противъ предписаний предковъ (majorum) и не разрушали того, что должно сохранять. Скорее съ глубокимъ прискорбиемъ, чемъ съ необдуманностью (dolentius forte, quam inconsultius) мы сознаемъ, что гораздо легче изгнать еретиковъ, чемъ справиться съ православными. Какой наступилъ теперь соблазнъ, — и выразить невозможно! Мы давно уже писали, — снова напоминаютъ они Феодосию, — что такъ какъ антиохийский городъ имеетъ двухъ епископовъ, Павлина и Мелетия, веру которыхъ мы считали согласною, то они или пусть сохраняюсь между собою миръ и согласие сообразно церковному порядку или, если одинъ изъ нихъ переживетъ другого, то на место умершаго пусть не будетъ никакого выбора. Теперь Мелетий умеръ, а Павлинъ, всегда остававшийся въ нашемъ общении, согласие котораго засвидетельствовано и предками, живъ, и теперь противъ всякаго права и церковнаго порядка на место Мелетия поставленъ другой, не столько избранный, сколько предпочтенный. И Максимъ также: и касательно его мы, блаженнейший Государь, не имеемъ никакихъ оснований сомневаться въ законности его епископства; онъ состоялъ въ общении съ александрийской церковью и получалъ отъ блаженной памяти Петра письма. Онъ быль посвященъ тремя епископами тайно въ одномъ храме, такъ какъ все остальныя церкви находились во владении арианъ, и противъ своей воли, насилиемъ собравшагося народа и клира. Но что делаютъ теперь те собравшиеся въ Константинополе, которые отклонили всеобщий соборъ (въ Александрии)? Хотя они знали, что Максимъ удалился на западъ, чтобы вести свое дело на соборе и, такъ какъ еще никакой соборъ не произноси лъ относительно его решения, то по примеру предковъ Афанасия, Петра и многихъ другихъ восточныхъ, предложилъ свое дело окончательному суду церкви римской, Италии и всего запада, но не хотели подождать нашего общаго решения. Итакъ, если мы уже приняли Максима въ общение, какъ рукоположеннаго православными епископами, то не считаемъ законнымъ свержение его съ константинопольской кафедры. Α Нектарий? Мы только что узнали, что онъ рукоположенъ въ епископы Константинополя, и не видимъ, можетъ–ли еще продолжаться наше общение съ восточными. И мы не находимъ никакого другого средства для возобновления общения, кроме того, что или Константинополь будетъ возвращенъ епископу, поставленному ранее другихъ или относительно обоихъ посвящений долженъ разсудить общий соборъ въ Риме, состоящей изъ восточныхъ и западныхъ епископовъ».