Эхо прошлого - Диана Гэблдон

— О!

Она по-прежнему злилась, и Роджер не мог понять, из-за чего. Он хотел было повторить свой вопрос о том, как прошел ее день, когда Бри сняла каску и бросила на него изучающий взгляд.

— Ты пообещал, что, если я надену каску, ты расскажешь, зачем тебе понадобилась та бутылка из-под шампанского. Надеюсь, не только для того, чтобы позволить Мэнди выбросить ее в окно, — добавила Бри с легким налетом свойственной женщинам придирчивости. — О чем ты думал, Роджер?

— Ну, честно говоря, я думал о твоей заднице, — ответил он. — Но я и предположить не мог, что Мэнди ее бросит. Тем более в окно.

— Ты спросил ее, зачем она это сделала?

Роджер замер в замешательстве.

— Мне и в голову не пришло, что у Мэнди имелась какая-то причина, — признался он. — Я сдернул ее со стола, когда она чуть не упала лицом вниз в разбитое окно, и так перепугался, что просто шлепнул ее по попе.

— Не думаю, что она бы сделала что-нибудь подобное без повода, — задумчиво проговорила Брианна. Она отложила каску и надела бюстгальтер — зрелище, которое Роджер находил весьма занимательным почти при любых обстоятельствах.

Только после того, как они вернулись на кухню, чтобы наконец поужинать, Роджер снова спросил, как прошел ее день.

— Неплохо, — ответила Бри, притворяясь беззаботной. Не слишком хорошо, чтобы убедить его, но достаточно, чтобы он решил не выяснять подробности, а вместо этого спросил:

— Значит, надеваешь по формальным поводам?

Широкая улыбка расплылась по ее лицу.

— Ты же знаешь. Для тебя.

— Для меня?

— Да, из-за твоего фетиша по поводу женского кружевного белья.

— Что… Ты хочешь сказать, что носишь трусики только для…

— Для того, чтобы ты их снимал, конечно.

Невозможно было предположить, куда мог завести этот разговор, но его прервал громкий плач сверху, и Бри поспешила к лестнице, оставив Роджера обдумывать последнее откровение.

Он поджарил бекон и разогрел консервированную фасоль к тому времени, когда Бри вернулась. Между ее бровей залегла небольшая морщинка.

— Плохой сон, — сказала она, увидев вопросительно поднятую бровь мужа. — Тот же самый.

— Что-то плохое вновь пытается проникнуть к ней через окно?

Брианна кивнула и взяла кастрюльку с фасолью, которую подал Роджер, но не стала сразу раскладывать еду.

— Я спросила ее, зачем она бросила бутылку.

— Да?

Брианна взяла ложку для фасоли, держа ее как оружие.

— Она сказала, что увидела его по ту сторону окна.

— Его? Неужели…

— Нукелави.

* * *

Утром башня выглядела точно так же, как и в последний раз, когда он видел ее. Темная. Безмолвная, за исключением шелеста голубиных крыльев над головой. Роджер убрал мусор, и больше не появилось ни одного нового клочка пахнущей рыбой бумаги. «Выметенная и прибранная, — подумал Роджер. — Словно ждет вторжения какого-нибудь странствующего духа».

Он выбросил эту мысль из головы и накрепко закрыл дверь, решив, что обязательно купит новые петли и висячий замок, когда в следующий раз будет проезжать мимо магазина «Для фермы и дома».

Действительно ли Мэнди кого-то видела? И если да, был ли это тот же бродяга, что напугал Джема? От мысли о том, что кто-то околачивается поблизости, подглядывая за его семьей, в груди Роджера как будто сжалось что-то твердое и черное, похожее на остроконечную железную пружину. Он задержался на миг, внимательно осматривая дом и окрестности и пытаясь найти следы незваного гостя. Все места, где мог бы укрыться человек. Он уже обыскал сарай и другие надворные постройки.

Пещера Серого Берета? От этой мысли Роджера бросило в холод, к тому же он вспомнил, как Джем стоял прямо перед пастью пещеры. «Ничего, скоро все выясню», — хмуро подумал Роджер и, бросив последний взгляд на Энни Макдональд и Мэнди, мирно развешивающих выстиранное белье внизу, во дворе, спустился с холма.

Весь день Роджер продолжал прислушиваться. До него доносились отзвуки оленьего рева, от которого ему все еще было не по себе, а один раз он даже увидел вдалеке небольшую группу олених, но, к счастью, не встретил ни одного озабоченного самца. Как и ни одного притаившегося бродяги.

Потребовалось некоторое время, прежде чем Роджер нашел вход в пещеру, хотя был там только вчера. Он хорошенько пошумел, приближаясь, но остановился снаружи и крикнул на всякий случай:

— Привет, пещера!

Ответа не было.

Роджер подошел ко входу сбоку, отодвигая предплечьем покров дрока, на случай, если вдруг бродяга окажется внутри, но, как только влажное дыхание пещеры коснулось его лица, он сразу понял, что там никого нет.

Тем не менее он просунул в отверстие голову, а затем спустился вниз. Пещера была довольно сухой для горной местности, что объясняло не все, но многое. Однако холодной, как могила. Неудивительно, что горцы славились выносливостью: все, кто не обладал этим качеством, наверняка в считаные дни погибли бы от голода или воспаления легких.

Несмотря на холод, он с минуту постоял в пещере, представляя своего тестя. «Здесь пусто и стыло, но на удивление спокойно», — подумалось Роджеру. И никакого предчувствия беды. На самом деле он ощущал… что ему здесь рады, и от этого ощущения волоски на руках встали дыбом.

— Дай бог, чтобы они были в безопасности, — тихо произнес он, опершись рукой на скалу у входа. Затем выбрался наружу в благословенное солнечное тепло.

Странное ощущение радушного приема и того, что его здесь признали за своего, осталось с Роджером.

— Ну, и что теперь, athair-céile?[65] — полушутя спросил он вслух. — Куда мне еще посмотреть?

Еще только произнося эти слова, Роджер понял, что уже смотрит. На вершине ближайшего небольшого холма находилась груда камней, о которой упоминала Брианна. «Рукотворного происхождения», — сказала она и предположила, что это может быть укрепление времен железного века. Не то чтобы оно выглядело сколько-нибудь надежным убежищем для кого бы то ни было, но Роджер, движимый тревогой, направился вниз через каменные завалы и вереск и перешел через маленький ручей, который пробивался сквозь камни у подножия холма, затрудняя подъем к груде древних обломков.

Убежище было древним, но не настолько, чтобы относиться к железному веку. То, что обнаружил Роджер, выглядело как руины маленькой часовни: на вросшем в землю камне виднелся грубо высеченный крест, а возле входа валялось нечто похожее на выветренные обломки каменной статуи.

Сооружение оказалось больше, чем выглядело издалека: одна стена была Роджеру примерно по пояс, имелись остатки и двух других стен. Крыша давно провалилась и исчезла, но стропила еще сохранились, и их древесина затвердела, словно металл.

Вытерев пот на затылке, Роджер нагнулся и подобрал голову статуи. Очень старая. Кельтская, пиктская? Трудно сказать. По